Сара Орвиг - Сладкое желание
– Уйди с дороги, сынок. Мне не хочется в тебя стрелять.
Сойер отступил, но Каролина даже не успела облегченно перевести дух, а он уже не спеша двшгулся за Брендоном. Стоя в дверях, она смотрела, как мужчины вошли в конюшню, потом выехали оттуда и поскакали за ворота. Ее охватил ледяной ужас. “Сойер, останься”, – беззвучно прошептала она. Максимо стреляет без промаха, Фабиана с Джастином тоже умеют обращаться с оружием. Но если Сойер не поедет с Брендоном, дядю наверняка убьет Максимо. Скакать за ними ни к чему хорошему не приведет – Сойер отправит ее домой, к тому же она пока не научилась попадать в цель.
На миг Каролина возненавидела границу, которая натравливает людей друг на друга, заставляет терять человеческий облик, лишает их доброты и заставляет вести себя так, словно никакой цивилизации нет и в помине. Атланта сейчас казалась ей громадной мелочной лавкой в Рождество. Но она здесь, а не в Атланте и намерена выжить.
Из барака вышел Рамон, и ее печаль тут же сменилась холодным ужасом: ведь теперь рассказывать о случившемся придется ей.
– Доброе утро, Каролина. А где остальные? Девушка вспомнила, как Сойер начал разговор с Брендоном.
– Рамон, простите, но у меня плохие новости.
– Говори, девочка, – улыбнулся Торрес, – и я решу, насколько они плохи.
Приготовившись к неминуемой буре, она кивнула на стол. Рамон увидел письмо, быстро пересек комнату и схватил помятый листок.
Зная, что никогда не забудет сегодняшнего утра, Каролина наблюдала, как у него багровеет сначала шея, потом лицо. Рамон начал быстро говорить по-испански. Затем гневно сжал кулаки.
– Где Брендон?
– Рамон, пожалуйста, не надо…
– Где он?
– Дядя Джон прочел письмо. Он поскакал следом, а Сойер уехал вместе с ним.
– Чтоб ей сгореть в аду! Я знал, что она сбежит с ним. Рамон грохнул кулаком в стену, опять что-то сказал по-испански и бросился к дверям, отшвырнув по дороге стул.
Каролина выбежала следом и успела схватить его за ружье.
– Не уходите! Пожалуйста, не уходите! – взмолилась она. – Это же будет кровопролитие!
– Иди назад. Джастин – мой сын. – Он ударил себя кулаком в грудь, – Мой сын!
Каролина не верила своим ушам. А она-тo считала, что Джастин – сын Максимо. Тряхнув головой, она кинулась за Рамоном, схватила его обеими руками, заставила повернуться. Увидев перекошенное яростью лицо, девушка решила, что сейчас он ее ударит.
– Рамон, пожалуйста! Если вы убьете своего брата, какой пример это будет для Джастина?
– Значит, я должен сидеть, пока он уходит с моей женщиной?
– Она ушла потому, что захотела уйти.
– Она ушла потому, что у него больше денег и земли. Фабиана любит только себя, но у нее мой сын.
– Если вас убьют, это не поможет Джастину. А если вы убьете Максимо, она не вернется к вам.
Рамон легко, словно надоедливую букашку, отбросил ее от себя, но Каролина все же удержалась на ногах.
– Рамон, пожалуйста!
Тот молча исчез в конюшне, через пару минут вылетел оттуда на своем жеребце и поскакал бешеным галопом по прерии, с каждым мгновением становясь все меньше и меньше. “Кому из них суждено вернуться обратно?” – в отчаянии подумала Каролина.
Время тянулось бесконечно. Зашел перекусить Уилл Коннорс, но, узнав о случившемся, оседлал коня и тоже уехал. Каролина успела испечь хлеб, сварить похлебку, задать корм лошадям и все это время поглядывала на север.
В полдень, когда она была в конюшне, до нее донесся приближающийся стук копыт. Выскочив наружу, Каролина увидела, что к ранчо подъезжает одинокий всадник. Сначала она испугалась, но потом узнала знакомую фигуру и облегченно вздохнула. Только почему он вернулся один? Неужели Максимо застрелил Брендона и Рамона? Каролина бросилась навстречу Сойеру, который пустил лошадь галопом, в считанные секунды оказавшись рядом.
– Я приехал за повозкой, – сообщил он. – Максимо стрелял и ранил Джона. С ним Рамон.
Девушка закрыла глаза от радости. Слава Всевышнему, все живы!
Сойер подхватил ее и усадил позади себя, а безмерно счастливая Каролина обняла его крепче, чем следовало бы, прижалась щекой к такой сильной, теплой и живой спине.
– Дядя Джон сильно ранен?
– Максимо прострелил ему раненую ногу.
– О Боже! Как он мог! – воскликнула она, ужаснувшись жестокости младшего Торреса. – А Рамон?
– С ним все в порядке. По крайней мере было, когда я поехал сюда.
– Пока ты запрягаешь повозку, я сбегаю за одеялами, – сказала Каролина, спрыгивая на землю.
– Думаю, Рамон согласится с выбором Фабианы. Я не мог стрелять в Максимо, боясь попасть в Джастина.
– И хорошо, что не мог. Рамон сказал, что Джастин – его сын.
Сойер недоверчиво посмотрел на нее.
– Двоему дяде Максимо сказал, что Джастин – его сын, и Рамон не стал возражать.
– Джастин был с ним?
– Да. Мы довольно быстро их догнали.
– Может, Рамон промолчал ради Джастина?
– Проклятая стерва! – с горечью воскликнул Сойер.
Девушка сразу подумала, уж не было ли у него чего-нибудь с Фабианой. Может, он хотел близости, но получил отказ? Как же мало ей известно о Сойере!
Готовя повозку, тот успел рассказать, что Фабиана потребовала развода и Джон согласился. Потом Сойер отправил ее в дом за припасами.
– Захвати бутылку виски. Джон сильно мучается, а Рамону не мешает выпустить пар.
Каролина побежала в дом и принялась собирать чистые лоскуты. Ее злила раздраженность Сойера, хотя она и понимала, что сейчас он не может иначе. Схватив кукурузную водку, девушка окинула взглядом стеклянную батарею на полке и прихватила еще одну бутылку. Она делала все быстро, так что успела несколько раз сбегать к повозке и обратно.
– Помочь тебе? – спросила она Сойера, который внимательно поглядывал на горизонт.
– Не хочется оставлять тебя здесь одну, но мы быстро. Я послал Уилла на пастбище сказать остальным, он вернется только завтра. Поэтому сиди пока в доме.
Выезжая с ранчо, Сойер обернулся и помахал ей рукой. Каролина помахала в ответ, потом расседлала его лошадь и начала чистить ее скребком, думая о том, насколько тяжело ранен дядя, сможет ли он управляться без Максимо. Когда она приехала, на ранчо вместе с Джастином было семь работников. Теперь Максимо нет, Фрэнка убили, Джон ранен.
Мужчины вернулись под вечер. Сойер и Рамон переложили Брендона на широкую доску, которую вынули из днища повозки, и отнесли бесчувственного хозяина в дом. Рамон выпрямился и, покачнувшись, зацепился за кресло-качалку.
– Извините, – заплетающимся языком выговорил он.
– Пошли, дружище. – Сойер взял Торреса под руку. – Каролина, я сейчас вернусь.
Девушка присела возле дяди, все еще не подававшего признаков жизни, и ловко сменила окровавленную повязку. Услышав во дворе пять выстрелов, она испуганно бросилась к двери и увидела, как из барака вышел Сойер, который помахал ей поднятым над головой фонарем. “Значит, что бы там ни случилось, все хорошо”, – подумала Каролина.
