Андреа Кейн - Кража
— О, пока я не забыл! — обратился он к Ноэль. — Ваш отец несколько обеспокоен вашим отсутствием. Я уверен, он будет рад увидеть вас.
Ноэль ответила покорным вздохом:
— Я так и предполагала. Благодарю, ваша светлость. — Подхватив юбки, она решительно направилась в залу.
— Я уверен, ты понял, что Блэкстрит здесь, — начал Пирс, тогда дверь в его кабинет плотно закрылась.
— Должно быть, у него важные известия, — предположил Эшфорд.
— Так и есть. Прошлой ночью произошла кража.
— Прошлой ночью? — Брови Эшфорда изумленно поползли вверх. — И ты только теперь узнаешь об этом? Почему Блэкстрит так медлил?
— Тут есть смягчающие обстоятельства. — Пирс стоял, опираясь о бюро. — Украденная картина — ценнейшее полотно кисти Рембрандта, а лицо, у которого ее украли, лорд Мэннеринг.
— Мэннеринг? Его жена — возлюбленная Бариччи.
— Была его возлюбленной, — поправил Пирс, засовывая руки в карманы. -
— Что ты хочешь сказать?
— Она мертва.
— Мертва?! — Эшфорд вздохнул. — Она убита?
— Увы. По-видимому, ее убили именно в то время, когда была совершена кража. Ударили по голове тяжелой статуэткой. Полиция постаралась придержать факты до окончания предварительного расследования, и Блэкстриту пришлось приложить немалые усилия, чтобы узнать некоторые детали этой истории. — Иначе говоря, они хотели убедиться, что муж леди Мэннеринг или другие заметные члены общества не замешаны в этом преступлении, — уточнил Эшфорд.
— Совершенно верно. Теперь, когда алиби этих особ не вызывают сомнения, расследование становится достоянием общественности.
— И какие же факты есть у Блэкстрита?
— Только непроверенные, полученные им от головорезов, понимающих язык фунтов и пенсов, но не язык истины. Прошлую ночь Бариччи провел у леди Мэннеринг и покинул ее городской дом незадолго до рассвета. Муж ее куда-то отлучился по делам.
— Какое везение. А эти головорезы, случайно, не упомянули, что Бариччи выходил из ее дома, держа картину под мышкой? Или какой-нибудь из его приспешников, опять жё случайно; посетивший дом Мэннерингов этой ночью?
— Осведомители Блэкстрита были слишком пьяны, чтобы упомнить частности. Нам еще повезло, что они смогли описать Бариччи, а также назвать время его прихода и ухода.
— А где же были в это время слуги Мэннерингов? Впрочем, зная Бариччи, могу предположить, что он заранее позаботился отослать их. Дьявольщина! У нас по-прежнему нет на него ничего!.
— У нас есть время, когда Бариччи пришел и когда ушел из дома леди Мэннеринг.
— О, это все равно что ничего. И не только потому, что видевшие его люди — мерзавцы с криминальным прошлым. К тому же, зная изворотливость этого негодяя, могу предположить, что у него наверняка найдется свидетель, какая-нибудь горничная Эмили Мэннеринг, которая сообщит, что они всю ночь занимались с леди любовью. А эти сведения не для криминальной полиции.
— Думаешь, убийство было предумышленным? — Нет. — Эшфорд с сомнением покачал головой. — Если бы ее убили из пистолета или ножом — тогда ясно, что убийство преднамеренное. К тому же Бариччи по натуре трус. Только если, конечно, его загонят в угол. Возможно, что он ублажал даму в постели, потом она уснула, а он занялся Рембрандтом… Она проснулась и застала его на месте преступления.
— Он запаниковал и убил ее, — заключил Пирс.
— Верно. — Эшфорд встретил негодующий взгляд отца. — Эта картина Рембрандта стоит целое состояние. Я видел ее. И сам бы не отказался от нее, будь Мэннеринг похож на Льюиса и многих других. Но он другой человек — чувствительный, прекрасно обращается со слугами, обожал жену и даже занимается благотворительностью. Он и понятия не имел о неверности Эмили. Не ведал, что в обществе слывет старым чудаком-рогоносцем. Мне жаль его.
Пирс кивнул, соглашаясь. Они оба знали, по каким критериям «работал» Эшфорд. Ими пользовался и сам Пирс в те дни, когда носил маску бандита Оловянная Кружка, поднаторевшего в краже драгоценностей, которые потом обращал в деньги, а затем эти суммы появлялись на крыльце самых нуждающихся работных домов.
И Пирс, и Эшфорд именовали своих «клиентов» самыми «неблагородными из благородных». Большинство людей, обладавших богатством и занимавших высокое положение в обществе, как правило, не обладали состраданием. Они-то и становились мишенями сначала для отца, а позже для сына.
— Итак, у нас нет сомнений в том, что это работа Бариччи, — заключил Пирс. — И ты полагаешь, что его задержат, найдут у него Рембрандта и вернут владельцу?
Эшфорд поджал губы:
— Я постараюсь, чтобы это произошло с помощью компании Ллойда или с помощью самого Мэннеринг. Я нанесу ему визит — загляну к нему домой, выражу соболезнование и предложу помощь. Если мне удастся убедить его, что я смогу найти и убийцу его жены, и того, кто украл Рембрандта, я не сомневаюсь, что он поручит мне это дело.
— Разумеется, уж с твоим-то послужным списком — с гордостью за сына отозвался Пирс. — Но ты сознаешь, что вступаешь в новую область исследования деятельности Бариччи и что это сопряжено с особой опасностью? — Пирс с тревогой посмотрел на сына.
— О, прекрасно понимаю.
Мозг Эшфорда лихорадочно работал, Он должен изобличить Бариччи как вора и как убийцу. И вдруг как удар молнии — Ноэль! Это все же ее родной отец. Не опасно ли это? Негодяй хотел использовать Ноэль как пешку в своей игре. Но ведь в какой-то момент может понадобится ее уничтожить. Ясно одно: он должен вывести Ноэль из этой игры.
Он готов был бы расхохотаться, если бы все не было так опасно. Кто и что может остановить Бурю? Она шла к своей цели с бесшабашностью и азартом. Как же ее защитить — и от Бариччи, да и от себя?
Мгновенно и неожиданно пришел ответ. Конечно! Он это сделает, если Эрик Бромли согласится помочь ему..
— Отец, мне нужна твоя помощь, — заявил Эшфорд. — Вернемся в бальную залу. Скажи лорду и леди Фаррингтон, что я хочу поговорить с ними. В твоем кабинете, А потом найди способ чем-нибудь занять Ноэль. Я не хочу, чтобы она узнала о нашем разговоре.
Наступило молчание. Пирс, сложив руки на груди, некоторое время буравил сына острым взглядом.
— Для начала, сын, я хочу знать, что происходит между тобой и Ноэль Бромли. Когда Фаррингтон заподозрил, что ты похитил его дочь с бала и увлек куда-то в ночь, он готов был вызвать тебя на дуэль. И я не смог бы его осудить. Я не вмешиваюсь в твою личную жизнь, Эшфорд, но сейчас вынужден сделать это. Неужели ты пытаешься соблазнить дочь Эрика Бромли?
— Пытаюсь ли я соблазнить Ноэль? — повторил он вслух слова отца, обдумывая ответ. — Разумеется, нет. Напротив, я прилагаю отчаянные усилия, чтобы не сделать этого. Что касается моих мыслей, то я еще не пришел ни к какому решению. Понимаю, что это нельзя считать исчерпывающим объяснением, но другого пока у меня нет.
