Виктория Холт - Опороченная Лукреция
Он с потрясенным видом уставился на нее.
– Дитя мое, ты критикуешь нас… твоего отца и твоего брата… и все из-за своего слепого увлечения каким-то… чужаком!
– Он был моим супругом, – напомнила она.
– Он не был одним из нас. Ты меня изумляешь. Вот уж никогда не предполагал, что услышу от тебя такие высказывания!
Она не упала на колени и не стала молить о прощении, что непременно сделала бы несколько месяцев назад, а вместо этого она продолжала стоять, сохраняя каменное выражение лица и ничуть не беспокоясь о том, какое неодобрение могла вызвать в своей семье, – так велико было ее горе, так опустошительно подействовала на нее потеря любимого человека.
– Отец, – наконец сказала она, – пожалуйста, разрешите мне пойти прилечь.
– Разумеется, ступай, если тебе так угодно, – сказал Папа таким холодным тоном, каким еще никогда не разговаривал с дочерью.
Александр никак не мог успокоиться. Положение сложилось довольно деликатное. Король Неаполя желал знать, каким образом погиб его родственник. Убийство герцога Бишельи сейчас обсуждалось во всех республиках и королевствах. Наверняка при этом вспоминалось убийство Джованни, герцога Гандийского. И говорилось примерно следующее: «Чезаре Борджа убил брата, а теперь и зятя. Кого же Валентино сделает своей следующей жертвой? Ясное дело, вступать в эту семью – небезопасно».
И вот в такой-то ситуации, размышлял Александр, нужно найти для Лукреции нового жениха; нужно – и все-таки придется подождать, пока улягутся слухи.
Но забудут ли когда-нибудь о позоре ее первого супруга и о смерти второго?
Прежний Александр обругал бы Чезаре за излишнюю поспешность действий, благодаря которой все поняли, кто убил его зятя. Нынешний Александр поступил иначе – воспользовался своим хитроумием, чтобы найти оправдание сыну.
Он позвал Чезаре, и они поговорили на эту тему.
– Чадо мое, сейчас к нам присматриваются во всех республиках и королевствах Италии, – начал он. – Многие полагают, что против нас не было никакого заговора, что Альфонсо ни в чем не провинился и что убийство было совершено из ненависти.
– Какое нам дело до их мнений?
– Всяким действиям, сын мой, лучше придавать видимость благих намерений. Альфонсо был просто глупым мальчишкой, но он был принцем Неаполя.
Чезаре щелкнул пальцами.
– Вот он и получил свой урок этот Неаполь со всеми своими ублюдочными принцами и принцессами.
– Нам нужно думать о будущем, Чезаре. Никто не должен говорить, что принц Неаполя… или, к примеру, Милана… или Венеции… может приехать к нам в Рим, каким-то образом вызвать наше недовольство, а потом расстаться с жизнью. Иначе, когда мы пожелаем пригласить к себе такого принца, он не будет спешить с приездом в Рим… что, конечно же, огорчит нас. Нет! Все эти люди должны зарубить себе на носу, что Альфонсо организовал заговор против тебя… и тебе пришлось принять ответные меры, прежде чем он смог бы тебя убить. Ты арестовал его слуг?
– Они сейчас в замке Сан-Анджело.
– Пусть там и остаются. Тебе предстоит провести допросы по этому заговору и кое-какие показания послать в Неаполь… как, впрочем, и в Милан. А еще лучше – распространить их по всей Италии.
– Считайте, что с этим делом уже покончено, – проворчал Чезаре.
– Нет. С подобными делами не может быть покончено до тех пор, пока остаются свидетели.
– Хорошо. Я это сделаю… в подходящее время.
– Ну вот и превосходно, сын мой. Полагаю, подходящее время наступит до твоего отъезда в армию.
Чезаре вдруг сжал правую руку в кулак и ударил по левой ладони.
– И подумать только! – воскликнул он. – Моя родная сестра снова будет препятствовать нам!
– Она очень любила своего супруга.
– Она любила нашего врага! Папа тяжело вздохнул.
– Увы! Грустно сознавать, но в своем горе она, кажется, совсем забыла о наших интересах.
Чезаре пристально посмотрел на отца. Еще совсем недавно Лукреция была его любимым ребенком, и Чезаре мог поклясться, что в Ватикане она пользовалась большей благосклонностью, чем кто-либо. Сейчас Папа уже не восторгался своей дочерью. Странное дело – Чезаре должен был совершить убийство, чтобы уменьшить отцовскую зависимость от сестры. Глупая Лукреция! Она могла бы править Италией, для этого от нее требовалась лишь любовь к отцу – ее чистая, бескорыстная любовь, и больше ничего. Ей же понадобилось показать, что ее скорбь по убитому супругу превосходит любовь к родителю – и Александр, который всегда избегал неприятных впечатлений, отвернулся от своей чрезмерно эмоциональной дочери.
– Не могу отделаться от мысли, что этот супруг околдовал ее какими-то чарами. Когда он был жив, мы не удосужились повлиять на нее должным образом. Теперь она так убивается по нему, что об этом знает весь Рим. И народ – это сборище сентиментальных бездельников – уже плачет вместе с ней и вопит о расправе над человеком, который избавил Рим от предателя. – Чезаре повысил голос. – Санча и она… они только и делают, что утирают друг дружке слезы да причитают о его добродетелях. И вот, дорогой отец, Лукреция Борджа – моя сестра и ваша дочь – уже готова вместе со всеми взывать о расправе над своим родным братом!
– Она никогда не будет взывать к расправе над тобой, Чезаре. Она любит тебя… какие бы минутные увлечения ею ни владели.
– Уверяю вас, сейчас она не думает ни о ком кроме своего мертвого супруга. Разлучите их, отец, – вдвоем они причинят нам немало хлопот. Отошлите Санчу обратно в Неаполь. А Лукрецию – куда-нибудь еще. Ничего хорошего ее присутствие нам не сулит.
Папа ответил не сразу.
Он думал: пожалуй, здравая мысль. Действительно, пусть ненадолго уедет от нас. Пусть немного успокоится. В душе-то она все равно Борджа, – такая же, как и все мы. Лукреция, как бы сейчас ни страдала, не будет слишком долго оплакивать человека, которого не вернуть ни слезами, ни упреками. Небольшой отдых в каком-нибудь тихом уголке Италии – и она уже затоскует по Риму, по своей семье. Была ли она когда-нибудь счастлива без них?
Наконец он сказал:
– Ты прав, мой сын. Санча вернется в Неаполь. Что касается Лукреции, то она тоже уедет из Рима. Полагаю, недолгое пребывание в замке Непи благотворно подействует на ее расстроенные нервы.
И вот Лукреция покинула Рим и поехала по дороге Кассия, что вела через Фарнезе, Баккано и Монтеросси, – на север, в величественный и суровый замок Непи.
Расположенный на горном плато с многочисленными окружающими его ущельями и угрюмыми отвесными скалами, этот замок был будто создан для того, чтобы навевать мысли о бренности человеческих страстей перед лицом могущественной природы. Однако Лукреция осталась равнодушной к его мрачному и грозному виду. Сейчас ей хотелось только одного – одиночества.
