Кара Эллиот - Рискни ради любви
Работы оказались великолепными.
Как и сам лорд Джеймс, его рисунки обладали удивительной мужской грацией. Они были сильными. Уверенными. Детали, выписанные с большой изысканностью, однако, не казались нарисованными женской рукой. То, что он обладал несомненным талантом живописца, заставляло Алессандру изменить о нем мнение. Ей бы очень хотелось считать его самоуверенность проявлением обычного высокомерия, потому что втайне она завидовала этой самоуверенности. Да, кое в чем лорд Джеймс бывал очень тверд. Кое в чем! Но ей всегда казалось, что понюхавший пороху вояка, вхожий в свет, не может иметь чувствительной души. Впрочем, он, к ее удивлению, был добр с Изабеллой, и это смущало Алессандру.
Ей не хотелось, чтобы он был хорошим и добрым, ей хотелось…
На нотные листы упала тень.
Как ни удивительно, будучи крупным мужчиной, Черный Джек Пирсон двигался с кошачьей грацией.
Алессандра всем своим телом ощутила его присутствие. Он такой большой, такой серьезный… Алессандре не надо было поднимать голову, чтобы увидеть, что его длинные волосы закрывают накрахмаленный воротничок сорочки, а их вьющиеся кончики целуются с отличной шерстью мериноса, из которой сшит его вечерний сюртук.
Дьявол! Она могла бы поклясться, что его горячий взор буквально прожигает ее плоть.
Пальцы Алессандры, лежащие на клавишах, дрогнули, она взяла не ту ноту.
Маркиза смущенно подняла глаза.
— Что заставляет вас стоять тут и сердито смотреть на меня, лорд Джеймс? — спросила она.
— Прощу меня простить, если выражение моего лица вам не по нраву, — спокойно ответил Джек. — Мне и в голову не пришло, что я смотрю сердито.
Алессандра вновь заиграла, надеясь скрыть от него свое волнение. Почему, ну почему ее тело отказывается играть в ритме ее же разума?
— Судя потому, что вы обо мне говорили, я не умею улыбаться, так что, боюсь, выбор у меня небольшой, — добавил Джек. Кажется, он пошутил.
Алессандра молчала. Если она ему не ответит, он уйдет. Джек ближе наклонился к ней:
— Неужели я опять сделал что-то такое, что могло вас обидеть, леди Джаматти?
Алессандра заиграла сонату Сальери.
— У меня еще не было шанса должным образом извиниться за мои рискованные замечания, касающиеся Общества Юлия Цезаря, — промолвил он. — Так что позвольте мне сделать это сейчас. Я не должен говорить то, что сказал.
— Ни к чему извиняться, — отозвалась Алессандра. — Это я намекнула на то, что вы здесь — чужой человек. Так что вы имели полное право почувствовать себя оскорбленным.
Джек вздернул подбородок.
— В таком случае я вынужден сделать вывод, что вы испытываете ко мне неприязнь из-за наших предыдущих встреч, — сказал он.
Алессандра почувствовала, что краснеет.
— Знаете ли, сэр, мы разговариваем с вами по-английски, но создается впечатление, что мы обращаемся друг к другу на незнакомом иностранном языке. Я не испытываю к вам неприязни, лорд Джеймс.
— Иными словами, вы попросту отрицаете мои неуклюжие попытки сделать что-то правильное?
Алессандра опустила глаза.
— Английское понятие галантности отличается от итальянского, — заметила она.
— Вы предпочли бы Макиавелли? — растягивая слова, спросил Джек.
— Я предпочла бы, чтобы мужчины любой национальности перестали донимать меня! — понизив голос, воскликнула Алессандра. — Святые небеса! Вы все ведете себя так, словно я беспомощное, безмозглое существо, которое не в состоянии позаботиться даже о себе. Так вот, запомните раз и навсегда: если мне понадобится помощь, я обращусь к вам!
— Будьте уверены, что даже если бы вы разговаривали на языке урду, я бы совершенно правильно понял вас, леди Джаматти, — произнес Джек.
— Сомневаюсь в том, что вы вообще что-нибудь понимаете. — С ее губ сорвался вздох. Алессандра устала. И чувствовала себя напряженно. — Иногда я сама не понимаю, что имею в виду. Или чего хочу.
Испугавшись собственной оговорки, Алессандра застыла, как изваяние, ожидая в ответ саркастического замечания Джека.
Вместо этого он поморщился.
— Мне знакомо это чувство, — кивнул он.
Руки Алессандры замерли.
— Я… я даже понять не могу, как вы можете говорить такое… Вы же богаты, у вас куча привилегий, вы можете получить в жизни все, чего пожелаете. Да что там, весь мир лежит у ваших ног!
— Может быть, мне не нравится такой коврик? — По его лицу пробежала мимолетная усмешка. — Видите ли, я не больше вашего люблю, когда кто-то делает поспешные выводы о моей жизни, леди Джаматти.
Отблеск света свечей мягко отражался на его лице. Как и его прекрасные картины, Черный Джек Пирсон поначалу казался обманчиво простым. Но чем внимательнее она приглядывалась к нему, тем больше видела тонких нюансов и сложных наслоений в его характере, которые вместе составляли единое целое.
— Разве ученый не должен сначала хорошенько все обдумать и лишь потом делать какие-либо выводы? — тихо спросил он.
Алессандре было нелегко думать об ученых правилах и сложных теоремах, когда она видела, как улыбка тронула уголки его губ.
— Да, — ответила она, — серьезный ученый делает свои выводы лишь на основании тщательного исследования.
— И долгого наблюдения, — добавил Джек, опустив глаза. — Надеюсь, что в ближайшие недели вы будете очень внимательно наблюдать за мной.
Святая Мадонна! Да ей трудно даже глаза от него отвести! При мысли о том, что она будет втайне наблюдать за тем, как сокращаются и растягиваются его налитые мышцы, во рту у нее пересохло.
— Я постараюсь сделать так, чтобы вы были довольны, — договорил Джек.
Почувствовав себя еще более смущенной, Алессандра не нашлась что ответить.
— Я… Все дело в том, что вы…
— Могу я присоединиться к вам? — Неожиданно появившись возле пальмы, Фредерико пробрался сквозь декоративную листву и оперся бедром о пианино. — Или я помешаю вашей беседе?
Джек отступил назад.
— Да нет, ничуть, — промолвил он. — Мы обсуждали философские вопросы.
— Философские? — Фредерико приподнял золотистую бровь. — Но ведь предполагалось, что на этом вечере люди будут общаться друг с другом, а не вести серьезные разговоры. — Чуть сдвинувшись с места, он усмехнулся: — Так что, надеюсь, вы не обидитесь и позволите мне похитить у вас Алессандру. Хочу прогуляться с ней по террасе.
Ха! Да она бы с большим удовольствием прошла в ворота ада!
— Пойдем, дорогая. Английские сады просто восхитительны при лунном свете.
Фредерико с такой уверенностью положил руку ей на поясницу, что сомневаться не приходилось: его вкрадчивый тон — всего лишь маскировка. Алессандра нутром почувствовала, что ответа «нет» он не примет.
