Барбара Картленд - Смех, свет и леди
— Но почему ты поехала именно к Конни?
— Конни не знала, что папенька умер, — объяснила Минелла. — Она написала ему письмо, в котором благодарила его за то, что он устроил ее в «Гейети»и выражала надежду, что однажды сумеет оказать ему ответную услугу.
В глазах графа мелькнуло понимание, но Минелла не заметила этого и продолжала:
— У меня был единственный выбор — поехать в Бат к моей тетушке леди Бантон, но она очень старая и неприятная женщина. Я знала, что с ней я не уживусь.
— Так что ты прямо из деревни направилась в Лондон! — сказал граф так, будто хотел убедиться, что она не сделала еще какой-нибудь глупости.
— Я приехала в пятницу, — сказала Минелла, — а тут как раз пришли Герти и Нелли и сказали, что Кэти заболела.
— Так вот как все произошло!
— Ну да, и они предложили, чтобы я заменила Кэти.
— Сумасшедшая мысль! — воскликнул граф.
— Не понимаю, почему вы так говорите, — сказала Минелла. — Конни предупредила, что я никому не должна говорить, что я дочь лорда Хейвуда, потому что хористки для леди — неподходящее общество. Но я знала, что замок будет такой же, как те, в которых папенька имел обыкновение гостить, и мне хотелось на него посмотреть.
— Твой отец бывал у меня, — сказал граф. — И он был одним из самых хороших и веселых гостей, которых я когда-либо видел! . — Я благодарна вам за эти слова, — сказала Минелла. — И вы, наверное поймете, если я скажу, что, быть может, это папенька… привел меня к вам.
Она говорила немного смущенно, и граф притянул ее к себе и поцеловал в лоб.
— Я уверен в этом, — сказал он. — В то же время твоя мать никогда бы не позволила тебе так рисковать.
Минелла улыбнулась.
— Точно так же думала и я. Но когда вы попросили меня поехать с вами в Каир, я будто наяву услышала, как папенька говорит: «Никогда не бойся барьера!»
Потом, словно вспомнив, с чего все началось. Минелла тихо сказала:
— Я люблю вас… Но я знаю, что маменька не одобрила бы меня, если бы я приняла ваше предложение…
— Разумеется, нет! — твердо сказал граф. — Мое сокровище, я хочу задать тебе один вопрос.
С этими словами он взял Минеллу за подбородок и повернул ее лицо к себе.
Он посмотрел на нее долгим взглядом и спросил:
— Если я дам своей жене развод, о котором она просит, ты выйдешь за меня замуж?
Глаза Минеллы вспыхнули, все лицо ее озарилось, и это сияние заранее сказало графу, каким будет ответ.
Потом она нерешительно пробормотала:
— Вы совершенно уверены, что действительно хотите видеть меня своей женой, а не… тем, что вы предлагали недавно?
— Если я предложил это, то виновата в том только ты, — сказал граф. — Как я уже говорил, я полюбил тебя с первого взгляда, и с каждой минутой моя любовь становилась сильнее. Но, моя любимая, я не думал, что для меня возможно взять в жены актрису, и к тому же ты достаточно умна, чтобы понимать: я отчаянно боялся ошибиться еще раз.
— Возможно, это было бы… ошибкой жениться на мне?
Граф улыбнулся.
— Я боролся со своей любовью к тебе, — сказал он. — Но все мое существо говорило мне, что ты чиста и непорочна, как ангел, и совсем не такая, какой притворялась.
— А теперь?
— Теперь я знаю, что ты именно та женщина, которую я искал всю свою жизнь, но лишь для того, чтобы пережить разочарование и предательский обман.
Его голос внезапно пресекся, и Минелла порывисто воскликнула:
— О, пожалуйста, не надо так говорить! Клянусь, я никогда не обману вас и не причиню вам зла! На самом деле я… хочу оберегать вас.
Граф улыбнулся, и, приблизив губы к ее губам, проговорил:
— Я сам хотел бы тебя оберегать!
— Наверное, любовь заставляет каждого стремиться защищать любимого человека, оберегать его от ран духовных и ран телесных.
— О Боже, как я люблю тебя!
Он начал целовать ее снова, его поцелуи были неистовыми, страстными, и Минелла почувствовала, что уже не в состоянии думать. Она знала лишь, что сияние, исходящее от них обоих, становится все ярче и ярче.
Они стали частью друг друга, и ничто, даже таинство брака, не могло сблизить их еще больше.
Прошло много времени, пока граф наконец не сказал:
— Моя любимая, ты устала, и тебе нужно лечь спать.
Минелла вопросительно взглянула на него, и он добавил:
— Ты знаешь, что я не сделаю ничего, что могло бы тебя опечалить, и хотя это будет очень нелегко, мы подождем, пока я не стану свободен, и не смогу взять тебя в жены. До того времени мы не будем жить как супруги, как бы мне этого ни хотелось.
Минелла счастливо вздохнула и спрятала лицо у него на груди, а граф проговорил, словно размышляя вслух;
— Будет очень неловко просить у капитана еще каюту, притом что он уже сказал нам, что корабль переполнен. Однако я могу весьма удобно устроиться здесь на кресле, а утром войду в нашу комнату до того, как придет Хайс.
Минелла посмотрела на привинченные к попу кресла и поняла, что их нельзя даже составить вместе, чтобы граф мог вытянуть ноги.
Она нерешительно произнесла:
— У меня появилась мысль… Но, боюсь, она может тебя шокировать. Граф улыбнулся.
— Не думаю, что ты чем-то можешь меня шокировать, моя любимая, однако я слушаю.
— Одним словом, папенька однажды рассказывал мне об одном довольно странном шведском обычае, который у них называется «связка». Когда очень холодно, двое могут лечь вместе в одну кровать, чтобы было теплее… но им нельзя… касаться друг друга.
— Ты предлагаешь и нам так сделать?
— Предположим, — так же нерешительно продолжала Минелла, — я лягу в постель… а вы ляжете поверх одеяла и накроетесь вторым… Ведь тут, наверное, есть еще одеяла?
Минелла зарделась и на мгновение замолчала.
— Возможно, — сказала она, поколебавшись, — вы сочтете нескромным такое предложение… Но я не хочу, чтобы вам было неудобно.
— Я обожаю тебя, — тихо сказал граф, — и люблю тебя еще больше да то, что ты такая практичная и думаешь обо мне.
Пока она умоляюще смотрела на него, ища в его лице признаки осуждения, губы графа нашли ее губы, и когда он поцеловал ее, она забыла обо всем на свете, кроме того сладостного чувства, которое пробуждали в ней его поцелуи.
Потом он отстранился, поднял Минеллу на ноги и сказал:
— Я готов целовать тебя всю ночь, но хочу, чтобы утром ты выглядела красивой и свежей, чтобы каждый мужчина на корабле завидовал мне.
— Я никогда не бывала в обществе, где столько мужчин!
Они шли к двери, но при этих словах граф остановился и снова обнял Минеллу за талию.
— Предупреждаю тебя, — сказал он, — что я буду отчаянно, дико ревнив, и если ты станешь заглядываться на другого мужчину, я запрещу тебе выходить из каюты до самого Египта. А потом отвезу тебя домой и запру в подземелье замка, и ты будешь сидеть в темнице, пока мы не поженимся!
