Анн Голон - Анжелика. Королевские празднества
Появление инфанты ожидалось только после того, как процессия минует резиденцию Марии-Терезии — дворец Сореги, расположенный в двадцати шагах от церкви Святой Марии — главного собора, откуда начиналось само шествие.
Но, поскольку несколько весьма недурных собой французских дворян и четыре или пять придворных дам в огромных, украшенных перьями шляпах непрестанно кружили вблизи дворца инфанты, «она, не в силах сдержать нетерпение, показалась два или три раза».
Железный балкон, на который выходила Мария-Терезия, выкрасили в голубой цвет, к перилам синими лентами привязали белые розы, под ноги постелили темно-красный бархатный ковер, а по краям развесили пять или шесть полотен из золотого сукна. Инфанта выходила одна, без фрейлин.
Тут Анжелика отстала от своих друзей.
Стоило им увидеть будущую королеву Франции, как аббат де Монтрей, стараясь ничего не упустить из предстоящей забавной церемонии шествия королей мавров, стремительно увлек их к дому, где он провел ночь и где хозяйка любезно предоставила ему балкон и несколько окон.
Казалось, весь город охвачен таким же волнением, и те, кто знали, как именно будет двигаться процессия, привлекали всеобщее внимание, именно к ним стекался народ. Вокруг временных алтарей, установленных перед некоторыми домами, собирались люди, решившие остаться там до появления дароносицы; их нещадно толкали те, кто пытался пробиться к другому алтарю.
Потеряв из виду Лувиньи, Анжелика остановилась, чтобы оглядеться, но в тот же миг аббата оттеснили от нее и спутники графини исчезли, подхваченные людским потоком. Анжелика позволила движению толпы увлечь себя, надеясь, что та, так или иначе, остановится, когда начнется знаменитое шествие.
Хотя Сан-Себастьян оказался куда более крупным городом, чем Сен-Жан-де-Люз, среди паутины улиц, улочек и площадей можно было найти место, чтобы осмотреться.
Неистовый и добродетельный порыв овладел каждым. Приближение процессии Corpus Dei[118] требовало от всех религиозной сосредоточенности и не допускало никакого беспорядка.
Суета царила в городе вот уже несколько дней. Некоторые горожане опасались, что цветочных лепестков, которые принято бросать под ноги процессии, не хватит. Одни приводили в порядок углы домов, оббитые проезжающими повозками, другие крепили букеты цветов на натянутые белые полотна материи.
Анжелика медленно пробиралась вперед против движения толпы туда, куда, как ей казалось, направились ее друзья.
Тут она услышала чьи-то голоса. Они звали ее по-французски откуда-то сверху, перекрикивая музыку и шум толпы — горожан и гостей, — заполнившей Сан-Себастьян в день праздника Тела Господня.
— Мадам де Пейрак! Мадам де Пейрак!
Анжелика увидела аббата де Монтрея и большую часть своих спутников, которые расположились в широких оконных проемах и на маленьких балкончиках второго и третьего этажей очень красивого дома. Его фасад был обтянут золотым сукном, гобеленами и белой тканью с прикрепленными к ней букетами цветов, но при этом все окна и двери дворца оставались распахнутыми.
— Идите же сюда! — Ей показывали на входную дверь, открытую настежь, как и все двери в Сан-Себастьяне сегодня. Анжелика с трудом пробралась сквозь толпу к входу, через который подобно пчелам в улье непрерывно сновали туда-сюда люди. Ей не без усилий удалось протиснуться внутрь и приблизиться к первым ступенькам узкой винтовой лестницы.
Когда она достигла третьего этажа, случилось нечто странное. Каждый пролет оканчивался довольно широкой площадкой, с которой сегодня заведомо убрали мебель и сундуки. Пока Анжелика поднималась, движение на лестнице приостановилось.
Она случайно столкнулась с кем-то и, охваченная внезапной тревогой, замерла на мгновение.
И тут же отступила на несколько ступеней.
В полутьме винтовой лестницы на нее горящими глазами смотрел мужчина. Он усмехался.
Словно знал, что во внезапном приступе страха ее охватит желание убежать, спуститься вниз и что, едва достигнув первой ступени, она вернется. Но зато он не знал, что, вспоминая о недомогании, случившемся с ней во время испанской комедии, Анжелика упрекала себя за слабость и теперь, когда первое волнение удалось побороть, она предпочла встретить опасность лицом к лицу. И поскольку мужчина шел следом, она обернулась к нему и крикнула:
— Прекратите пугать меня, грубиян! Назовите имя вашего господина, я пожалуюсь ему!
Незнакомец одним неуловимым движением оказался рядом с ней.
— Нет более могущественного хозяина, чем мой, — произнес он. — Ведь ему известны все божественные тайны.
Анжелику злил тот страх, который незнакомец будил в ней, и она интуитивно, сама не осознавая, что делает, выпустила свою единственную стрелу:
— Это невозможно! Александрийская библиотека сгорела, и все тайны Бога исчезли вместе с ней[119].
Она тут же пожалела о своих словах, которые больше походили на причудливую шутку, чем на серьезный ответ, но мужчину они, по-видимому, поразили, черты его лица заострились, и оно приняло жесткое, почти пугающее выражение. Глаза по-прежнему сверкали, но Анжелика поняла, что так странно светятся они только в темноте. Он проговорил:
— Так, значит, это правда? Вам известна… тайна?
Внезапная слабость и растерянность вновь пригвоздили ее к месту. А незнакомец растворился в полумраке так же внезапно, как и появился.
Анжелика вышла из дома. Ее жгло желание схватить за шиворот этого человека, вытрясти из него имя хозяина и того, кто заплатил незнакомцу за попытки причинить вред ей или Жоффрею.
Она вновь оказалась на улице и побежала вперед, расталкивая людей, чтобы догнать обидчика, который не выглядел силачом. Сверху вновь послышались крики.
— Мадам де Пейрак! Что вы там делаете? Процессия уже приближается. Уходите же с улицы!.. Поднимайтесь, скорее!
Анжелика вновь устремилась к лестнице. На четвертом этаже мессиры де Сен-Тьерри и де Кавуа встретили молодую графиню и увлекли за собой с нетерпением зрителей, боявшихся потерять лучшие места на балконе.
Сейчас она не променяла бы ни на что другое давку, которая становилась все ощутимее из-за того, что с каждым мгновением прибывали новые зрители, в том числе лакеи и служанки, по-детски горевшие нетерпением увидеть мавританских королей и тех гигантов, которые будут тащить повозки. Анжелика радовалась тесноте, радовалась тому, что находится в толпе людей, подобно виноградной грозди облепивших балкон, ведь это сулило избавление от леденящего душу страха, который она только что испытала.
