Данелла Хармон - Во власти бури
Отец выбрал для нее достойного мужа, приличного человека. Они обручены, и ей не пристало заглядываться на других. Что сказали бы знакомые, узнай они, что ее упорно влечет к человеку не своего круга? К человеку, вынужденному зарабатывать себе на жизнь таким низменным занятием, как ветеринария? От нее бы все отвернулись!
Пока Ариадна занималась самобичеванием, вернулся Колин, ведя в поводу Шареб-эр-реха. Едва он успел выпрячь его, как снаружи разверзлись хляби небесные. Дождь сразу пошел вовсю, и Ариадна возблагодарила Бога за то, что они не отправились дальше в поисках ночлега.
Колин поспешил завести Шареба в распахнутые двери конюшни. Там уже находилось немало лошадей, все они уставились на вновь прибывшего. До этой минуты жеребец выглядел не слишком довольным жизнью, но тут воспрял духом. Он издал приветственное ржание и прошествовал между стойлами, гордо вскинув голову и распустив хвост не хуже павлина.
Мэг указывала путь, подсвечивая керосиновой лампой.
Ариадна заметила, что зазывные взгляды и покачивание бедрами продолжаются. Поскольку из осторожности Шареба накрыли попоной, а задние ноги у него так и остались в повязках, служанка несколько раз окинула его озадаченным взглядом. Оставалось надеяться, что маскировка не обернется им во вред.
От размышлений Ариадну отвлек голос Колина:
— Иди в дом, братишка, а я приду, как только освобожусь.
Уйти? И оставить его на растерзание этой распутнице?
— Нет уж, я лучше останусь и помогу.
Усмешка Колина говорила, что ему хорошо понятна причина ее отказа. Все это было в высшей степени несносно!
Служанка достигла единственного свободного стойла и указала на него, высоко подняв лампу. Ветеринар ввел Шареба внутрь, в то время как она бесстыдно разглядывала его с головы до ног. Как ни пыталась Ариадна справиться с собой, ревность победила.
— На сегодня мы больше не нуждаемся в ваших услугах! — резко произнесла она. — И не забудьте завтра подать завтрак!
Ее тон был до того надменным, что поначалу Мэг попросту опешила. Потом засмеялась, бросила на Колина призывный взгляд (по счастью, им не замеченный) и насмешливо бросила Ариадне: «Фу-ты ну-ты!»
Как только ее шаги стихли, девушка поспешила войти в стойло. Колин как раз снимал уздечку.
При этом он улыбнулся каким-то своим мыслям, что еще больше рассердило Ариадну.
— Можно узнать, что вас так забавляет?
— Нельзя.
Ариадна потянулась поправить попону, в которой было зашито больше денег, чем этот человек видел за всю свою жизнь.
— Вот как? Большой секрет?
— Прошу простить, миледи, но у вас вид ревнивицы.
— Ревность к этой сдобной пышке? Она того не стоит!
— Сдобная пышка? Звучит аппетитно. К тому же она хорошенькая. — Колин улыбнулся шире. — А волосы, вы заметили? Могу поклясться, что на ощупь они шелковистые… — он повесил уздечку на гвоздь и приподнял бровь, — как белье, что на вас надето.
— Оставим в покое мое белье! И волосы этой девушки заодно!
— Как по-вашему, я ей приглянулся? Мне так показалось.
— Не затрудняйтесь выбором слов, доктор, так и скажите, что вы не прочь залезть к ней в постель! Сделайте одолжение! Она будет вне себя от радости!
— По-вашему, стоит?
— Нет!
Бровь Колина поднялась еще выше, а усмешка сменилась такой многозначительной дразнящей улыбкой, что Ариадна не знала, злиться ей или смеяться. Наконец она почувствовала, что краснеет, и отвернулась.
— Ну хорошо, хорошо! Я немного приревновала… скорее, просто рассердилась. Эта девица мне с первого взгляда не понравилась. Так и ела вас глазами, хотя не имеет на это права!
— А кто имеет?
— Я по крайней мере плачу вам!
— Да, это совершенно меняет дело. Я принадлежу вам душой и телом.
— Доктор!
— Да?
— Следите за своими манерами!
Колин только засмеялся и принялся растирать влажную шкуру жеребца.
— Я поразмыслил над своим поведением, — сказал он немного погодя с глубоким раскаянием в голосе, — и нахожу его совершенно недопустимым. Обещаю в дальнейшем держать себя в подобающих рамках. Какие будут указания?
Задать овса Шаребу, накормить Штурвала и отужинать с вами? — Тут он не выдержал и улыбнулся, совершенно обезоружив Ариадну. — Это все усталость, миледи. Завтра мы оба будем чувствовать себя гораздо лучше.
— Боже мой, доктор, как вы только меня выносите!
— Мое терпение безгранично, — заверил Колин и галантно предложил ей руку.
Ужин состоял из на удивление аппетитного стейка, пирога с почками, тарелки отменного чеддера, целой миски жареного картофеля и груды зелени и мог бы насытить трех взрослых мужчин. Помня о вкусах своего спутника, Ариадна забрала оба куска пирога в обмен на свою долю картофеля, тем более что эль был подан в изобилии, так что несварение ей не грозило. Правда, на этот раз девушка была осторожнее со спиртным.
На десерт Мэг подала яблочный пудинг и пирожки.
Мысли Ариадны сразу вернулись к Шаребу и к тому, как бы контрабандой пронести ему угощение. Ей было страшно даже подумать, что случится, если жеребец не получит своей обычной порции пирожков и эля на ночь.
В сущности, задача была не такой уж сложной: чего проще — сунуть пирожки в карман куртки, улучив подходящий момент. Колин неторопливо ел. Казалось, он полностью поглощен едой, но, стоило только Ариадне подвинуть пирожок ближе к краю тарелки, поднял голову и усмехнулся.
— Даже не думайте.
— О чем?
— Скормить этот пирожок своей лошади.
Ариадна постаралась изобразить безмерное удивление.
— И как, по-вашему, я могла бы пронести его? Сунув в карман? А сливки на нем? Я бы вся перепачкалась!
Какое-то время Колин с сомнением разглядывал ее, потом отодвинул недоеденный пирожок, третий по счету, и удовлетворенно откинулся на стуле. Ел он, как обычно, в очках, которые теперь снял и протер. Он слишком устал, чтобы препираться.
— Доктор!
Он не без труда оторвал взгляд от скатерти и попытался принять бодрый вид.
— Что, миледи?
— Обычно вы ложитесь раньше, так ведь? — с сочувствием заметила Ариадна, отпив еще немного эля и промокнув рот салфеткой.
— Сказывается ночь без сна и слишком длинный день.
Взгляды их встретились и поспешно разбежались в стороны. Каждый вдруг вспомнил, что наверху ожидает комната, которую им предстоит делить этой ночью. Ни один не решался завести разговор на эту тему, а время между тем шло.
Когда Ариадна наконец нашла в себе мужество поднять взгляд, Колин клевал носом. Его ресницы (поразительно темные для блондина, как и брови) лежали на щеках, осунувшихся от усталости.
— Доктор! — негромко окликнула девушка.
