Мэри Рич - Буря в Колорадо (Отважный спаситель)
Саманта улыбнулась. Она даже научилась варить туалетное розовое мыло. И теперь для нее не составляло большого труда испечь пирог. По-видимому, она раньше была лентяйкой или избалованным капризным ребенком.
Она пристально посмотрела на Розу, занятую штопкой носков.
– Роза, расскажи мне о Нике. Каким он был маленький?
Роза подняла голову, задумалась, глядя в пространство, и вдруг улыбнулась.
– Ты не поверишь, малышка, но он был застенчивым и ласковым мальчуганом. Он часто делал мне маленькие подарки – приносил полевые цветы, пестрые птичьи яйца, разноцветные камешки, – опустив ресницы, она помолчала, словно вспоминая что-то. – Ты знаешь, он не любил, когда над ним смеялись. Был очень обидчивым. Но старался скрывать. А глаза выдавали. Они сразу становились черными, холодными.
Саманта вспомнила: глаза у Ника, действительно, темнеют, когда он сердится или обижен. И какие они светлые, искристые, когда он весел и доволен.
Роза нахмурилась и продолжала рассказывать:
– Однажды Джеффа пригласили в город на вечеринку, а Ник не получил приглашения. Ник пытался скрыть, что обижен. А Джефф не хотел ехать один. Ник уговорил брата поехать, хотя тот долго отказывался. Джефф вернулся рано и с подбитым глазом. Позже выяснилось, он подрался из-за того, что кто-то при нем обозвал Ника грязным индейцем. Джефф никогда не рассказывал об этом брату. Но, я уверена, тот и сам обо всем догадался. И оценил поступок Джеффа по достоинству.
Девушка не могла скрыть слез, когда Роза рассказывала ей, с каким предубеждением относились белые к малышу. А он и так был обижен судьбой: рано потерял родителей. Саманта словно воочию видела того маленького мальчика, которого описывала Роза: робкого, неуверенного, ласкового, любознательного, с печальными серыми глазами.
Роза очень любила его, жалела, ласкала. Но теперь он уже вырос, давно не мальчик.
После полудня Саманта поднялась к себе в комнату. Платье было готово. Она подрубила подол, расправила и повесила обновку на вешалку, чтобы разгладились складочки.
Сладко потянувшись, она легла на кровать, заложила руки за голову, закрыла глаза и попыталась заснуть. Но все мысли ее сегодня были о Нике. Она видела перед собой высокую стройную фигуру. Заглядывала в серые искристые глаза.
Вздохнув, Ник отбросил окурок сигары и отошел от столба, возле которого проторчал почти час. Он внимательно следил за дверями пошивочной мастерской, расположенной на другой стороне улицы. Удостоверившись, что путь свободен, нерешительно пересек пыльную дорогу и усмехнулся, подумав, что, оказывается, пошивочная мастерская переполнена больше, чем бордель в субботнюю ночь. Только сюда идут женщины, а не ковбои.
На улице показался Джефф. Ник быстренько юркнул за дверь. Дверь заскрипела и с шумом захлопнулась за ним. Невысокая дама с роскошными формами раздвинула шторы и вышла в переднюю комнату. Она пытливо посмотрела на Ника голубыми глазами.
– Откуда весь этот шум? Что вы хотели, монсеньор?
Ник огляделся. Кроме него, в комнате никого не было.
– Я не монсеньор. Я – Ник Макбрайд. Наверное, это я надела столько шума. Извините, – он сорвал с головы шляпу, нервно комкал ее в руках. Он чувствовал себя словно лиса, пойманная в курятнике.
– Чем я могу вам помочь, монсеньор? – снова спросила дама.
– Ник, мэм. Меня зовут Ник, – он вдруг смутился, совсем растерялся и попятился к двери.
Дама одарила его понимающей улыбкой, подошла, отобрала шляпу. Взяла Ника за руку и повела за шторы в гостиную. Ласково усадила в кресло, проворковав:
– Я думаю, вам будет здесь более удобно, так?
– Нет… Да, – Ник ослабил пальцем узел шейного платка, который почему-то вдруг стал давить.
– Вы пришли купить что-либо для леди, так?
Она налила в чашку какой-то дымящейся жидкости и подала ему. Он взял хрупкую фарфоровую чашку обеими руками, боясь, что уронит и разобьет ее. Поднес к губам, сделал глоток. Господи. Что это? Он заморгал, стараясь не подавиться.
Дама улыбнулась, забрала у него чашку.
– Я думаю, что, возможно, монсеньор хочет что-то еще, кроме чая? – она достала из буфета высокую бутылку и маленький хрустальный стаканчик. – Бренди?
Ник кивнул. Сейчас ему необходима хорошая выпивка. Он взял стаканчик, который дама поставила перед ним, и сделал глоток, с удовольствием смывая во рту вкус чая. Она снова наполнила стаканчик.
– А теперь, монс… Ник, что мне для вас сделать? – Он опорожнил еще один стаканчик, чувствуя себя гораздо свободнее и раскованнее.
– Мне нужна одежда для женщины – моей жены. Думаю, что вся.
– Какой размер? – спросила дама.
– Размер? Черт возьми! Я не знаю, – нахмурившись, он оглядел ее. – Немного повыше вас, мэм. О… не совсем… понимаете? – стал запинаться Ник и, в конце концов, показал руками.
Она мило улыбнулась, на щеках у нее показались ямочки.
– Я думаю, что правильно вас поняла, – ответила она, открывая высокий гардероб.
Ник допил остатки бренди и стал рассматривать кипу одежды, выложенную перед ним.
– Господи, никогда не знал, что женщины носят так много всякой чепухи, – сказал он, смеясь. Вначале ему было неловко. Особенно когда выбирал нижнее белье. Но потом, когда все осталось позади, стало даже немного забавно.
– Вы уверены насчет корсета, Ник?
– Уверен, мэм. Не хочу, чтобы мою жену зашнуровывали в эту штуковину.
– А турнюр?[1] – спросила дама и помахала у него перед носом чем-то, похожим на птичье гнездо.
– Ни в коем случае.
Ему нравилось наблюдать за Самантой, как она ходит и хлопочет по дому. Он вовсе не хотел, чтобы какие-то турнюры портили ему вид.
Модистка вышла, и Ник украдкой вытащил из кучи одежды кружевную ночную сорочку. Она была мягкой и тонкой, светилась насквозь. Ник плутовски улыбнулся: в этой прелестной ночнушке он будет любить ее. Положив сорочку к остальной одежде, он раздвинул шторы и вышел в переднюю комнату.
– Вы уверены, мэм, что все остальное будет готово к Рождеству?
Дама кивнула.
– Конечно, все будет готово.
Ник показал пальцем на рулон зеленого китайского шелка. Шелк переливался, менял цвет на голубой. Совсем как глаза Саманты. Ник заказал платье, черные шелковые чулки и мягкие лайковые туфельки. Это все к Рождеству.
По дороге домой Ник стойко переносил ядовитые насмешки Джеффа. Сегодня его ничто не могло смутить. Ничто не могло испортить ему настроения. Джейк сказал, что Саманта легла отдохнуть. Ему не хотелось будить ее. Но в то же время не терпелось увидеть ее и показать покупки. Согнувшись под тяжестью свертков с подарками, он сразу же направился в спальню. Он усмехнулся, думая, что эта женщина стоит таких забот. Ник ногой постучал, так как руки у него были заняты.
