Мэри Патни - Демонический барон
Возвращаясь в Уайлдхейвен, Джессика много и воодушевленно говорила о своей жизни в Испании, чего никогда не случалось раньше.
— Не сердись на меня, Каролина, — сказала она. — Я все еще под впечатлением неожиданной встречи со старым добрым знакомым. Четыре последних года я даже не вспоминала те времена — и вот теперь словно вновь вернулась в прошлое!
Джессика сорвала с куста цветок дикой розы, понюхала его и слегка убавила шаг.
— Я так рада Ричарду Далтону! Он замечательный человек, во многом похожий на Джона — такой же доброжелательный, обаятельный и уравновешенный. И при этом был храбрым и решительным офицером.
— Чем же он прославился на войне?
— Ричард отличился необыкновенной доблестью, когда ему было двадцать четыре — двадцать пять лет. В полку о нем ходили легенды, офицеры ставили его в пример солдатам. Во время боя Ричард выказывал поразительное самообладание и умение управлять людьми. Его командир рассказывал мне, как однажды, в самом начале своей военной карьеры, Ричард Далтон случайно увидел, как двое солдат пытались изнасиловать молодую француженку. Девочка была совершенно беззащитна, и если бы не вмешательство Ричарда, солдаты надругались бы над ней. В другой раз, незадолго до моего отъезда из Испании, подразделение капитана Далтона попало под огонь вражеских снайперов в горном ущелье. Четверо солдат упали и на глазах у товарищей истекали кровью.
Джессика замолчала, видимо, вспомнив трагическую гибель мужа.
— И что же случилось дальше? — спросила Каролина.
— Ричард пополз им на помощь. Пуля поразила его в руку, однако он уничтожил снайперов и спас своих бойцов. Они потом боготворили его.
— Понятно. — Каролина радовалась, что узнала капитана с неожиданной для себя стороны. Его самоотверженная забота о подчиненных внушала ей глубокое уважение.
Входя в особняк Уайлдхейвен, девушка вспомнила, что оставила в Уоргрейв-Парке свои ноты, и решила вернуться за ними на следующий день.
Утром Джошуа Челмсфорд сообщил Ричарду за завтраком, что намерен вернуться в Лондон.
— Итак, мой мальчик, ты уже принял решение? — спросил он.
— Нет.
— Я просил Самерса и Хейна оказывать тебе всяческое содействие. Если у тебя возникнут вопросы, на которые они не смогут ответить, напиши мне. Я приеду в течение двух дней.
Ричард допил чай и поднялся.
— Позвольте поблагодарить вас за помощь. Я вам очень признателен, сэр! — Он пожал Джошуа руку.
— Не благодари меня. Только не исчезай из имения, не уведомив кого-нибудь о своих намерениях. Мне небезразлична судьба сына Джулиуса.
— Не беспокойтесь, я не сделаю этого, — рассмеялся Ричард.
После отъезда стряпчего он окинул унылым взглядом пыльный кабинет, передернул плечами и отправился в музыкальную гостиную практиковаться в игре на гитаре. Поиграв полчаса, Ричард отложил инструмент и прошелся из угла в угол. Взгляд его упал на кожаную папку для нот. Открыв ее, он взял в руки исписанный лист нотной бумаги и прочитал в верхнем углу надпись, сделанную беглым и четким почерком: «Соната ми мажор, К.Л. Ханскомб».
Просмотрев лист, Ричард сел за фортепиано и начал играть. Увлекшись, он не услышал, как в гостиную вошла Каролина и испуганно застыла в дверях. Ощутив спиной ее присутствие, Ричард оборвал игру и обернулся.
Каролина сделала несколько робких шагов к нему.
— Добрый день. Извините, что помешала вам. Я только на минуту, за своей папкой… Позволите? Ричард встал.
— Простите, если я вас чем-то огорчил. Я плохо исполнил вашу сонату? — Он окинул девушку изучающим взглядом.
— Вы не имели права исполнять ее! — вдруг возмутилась Каролина. — Немедленно верните мне ноты, и я уйду!
Взяв девушку за подбородок, Ричард взглянул в голубые глаза, полные слез.
— Почему вы плачете? Я вовсе не хотел обидеть вас! Что дурного в том, если кто-то сыграл ваше сочинение?
— Вы смотрели на меня как на безумную! Отдайте мне ноты и никому не рассказывайте о случившемся! Я больше не потревожу вас, не беспокойтесь!
Слезы текли по щекам девушки, и она дрожала как осиновый лист. Ричард подвел ее к диванчику и, усадив на него, дал носовой платок. Каролина разрыдалась и упала ему на грудь. Он погладил ее по плечу и спросил:
— Вы способны сейчас разговаривать? Каролина вытерла слезы и шмыгнула покрасневшим носиком.
— Да.
— Моя славная девочка! Я не хотел оскорбить вас взглядом, поверьте! Я растерялся так, как если бы в комнату вошел Моцарт или Гендель. Я впервые вижу живого гения! Возможно, мне следовало отвесить вам глубокий поклон или даже упасть перед вами на колени, сбросить с плеч сюртук и расстелить его у ваших ног…
Каролина улыбнулась дрожащими губами.
— Если бы сюда вошел Моцарт, пришлось бы позвать священника или журналистов: ведь вот уже двадцать пять лет как он мертв.
— Ну вот, так-то лучше, — одобряюще улыбнулся Ричард. — Я совершенно случайно обнаружил вашу сонату, и она поразила меня. Лиризм Моцарта сочетается в ней с силой Бетховена, но на всем лежит печать вашей индивидуальности. Это сочинение выражает все человеческие эмоции, от безграничного счастья до смеха и ярости. Гениально!
— Вы это серьезно? — Девушка недоверчиво взглянула на него. — Может, вы считаете, что женщина не должна сочинять музыку?
— Кто вам такое сказал, моя дорогая? — удивился Ричард. — Кто внушил вам, что творец должен стыдиться своих творений?
Каролина смущенно потупилась, теребя в руке платок.
— Мне так стыдно, что я расплакалась! Это мачеха внушила мне, что сочинять музыку — не женское дело. Она утверждала, что общество с отвращением отвернется от меня, если кто-то узнает о моем увлечении. Ведь пока еще ни одна женщина не прославилась как композитор… А отец пришел в ярость, застав меня за сочинением музыки. Он порвал ноты и швырнул обрывки мне в лицо, да еще обозвал меня проклятым синим чулком. Отец требовал, чтобы я поклялась никогда впредь не заниматься ничем подобным. Но я ему так ничего и не пообещала… — Каролина уставилась на свои руки и поморщилась. — Я знала, что рано или поздно нарушу клятву, поэтому благоразумно промолчала: отец не допускает и мысли о том, что дети поступят вопреки его воле. После того разговора с ним я стала очень осмотрительна — тщательно прячу все свои сочинения.
Разгневанный Ричард не понимал: как можно проявлять такую жестокость к одаренной девушке? Не желая расстраивать Каролину еще больше, он сочувственно спросил:
— Кто-то знает о вашем увлечении?
— Моя тетя. Джессика убеждена, что женщина может быть композитором. И мой учитель музыки синьор Ферранте того же мнения. Он советует мне опубликовать мои сочинения, но я не осмеливаюсь.
