Барбара Бенедикт - До конца своих дней
Эдита-Энн вдруг как-то воровато огляделась и побежала к дому. К Бафорду она, что ли, приставала? Джервис мысленно выругал дочь, глупая девчонка! Нельзя сейчас отвлекать Ланса от предстоящего состязания. Он должен завоевать руку Гинни. От того, состоится ли сегодня брачная церемония, зависит все будущее Джервиса.
Джервис решил сделать выговор дочери и тут увидел, что из конюшни вышла Гинни. Вид у нее был какой-то странный. Позади нее виднелся распушивший хвост, как павлин, Бафорд. Джервис с облегчением подумал, что Ланс явно не упустил момент. У Гинни был такой вид, будто ее только что целовали.
Джервис ухмыльнулся и решил, что волноваться нет оснований. Да какой дурак будет рисковать рукой Гинни Маклауд и ее приданым из-за какой-то Эдиты-Энн? Она неплохая дочь и готовить научилась прилично, но не такая уж завидная добыча.
Вглядевшись в Гинни и увидев, что она в какой-то растерянности, Джервис решил проводить ее на поле. Слишком много поставлено на карту, чтобы можно было рисковать: вдруг она в последнюю минуту перепугается и сбежит?
– Как ты замечательно выглядишь, Гиневра-Элизабет! – сказал он Гинни, взяв ее под руку. – До того хороша, что нам с твоим папой придется дубиной отгонять поклонников.
Гинни глянула через плечо.
– А Ланс вроде и не заметил. Джервис нахмурился.
– Что ты, конечно, заметил, только он сейчас мыслями на турнирном поле. За что, ты думаешь, он там будет сражаться? За твою руку.
– Ох, дядя Джервис, хоть бы он победил! Джервис обнял ее за плечи. Да что это такое? Уже дважды за утро ему приходится вести один и тот же разговор!
– Ну конечно, Ланс победит. Не тревожься, мы не допустим, чтобы с нашей Гинни случилось что-нибудь дурное.
– Вы ведь любите меня, дядя? Джервис изумленно отстранился.
– А это еще что за вопрос? Мы твои родные, детка. Конечно, у нас иногда бывают разногласия, как во всех семьях, но мы желаем тебе счастья. А Ланс Бафорд, на мой взгляд, обязательно сделает тебя счастливой.
Гинни вяло улыбнулась.
– Может быть, но папа наверняка страшно рассердится, когда узнает, что Ланс участвует в турнире. А что, если он не согласится на наш брак?
У Джервиса захолонуло сердце: уж не узнала ли она про деньги, которые ей завещал отец, но которые она не получит, если выйдет замуж против его воли?
– Да так уж нам необходимо его согласие? – пустил он пробный камень. – Ну допустим, не согласится – ты тогда откажешься выйти замуж за Ланса?
– Нет, наверно. – Гинни вздохнула. – Я взрослая женщина и должна сама решать свою судьбу. Даже если. – Она потрогала губы, потом сурово их поджала. – Нет, я поклялась выйти замуж за победителя, и я это сделаю.
– Вот и молодец! – Джервис похлопал ее по плечу и поглядел на трибуну. Однако Джона там не было. – Иди, милая, и садись на трон. Похоже, что мне надо идти за твоим отцом, – с раздражением в голосе сказал он.
Надеюсь, он не начал с утра прикладываться к бутылке.
Но Джервис надеялся, что именно это и случилось, чем больше Джон охмелеет, тем податливее он будет. Более того, Джервис сам собирался снабдить его фляжкой с виски.
– Иди-иди, детка, – рассеянно сказал он Гинни, размышляя о том, как быстрей напоить брата. – Нельзя заставлять зрителей ждать – они хотят видеть свою королеву.
Гинни кивнула и вздернула голову – совсем как ее мать. Глядя, как она, гордо выпрямившись, идет к своему трону, Джервис вспомнил Аманду Мейтленд, когда та была еще девушкой. Он еще и потому хотел выдать Гинни за этого недоумка Ланса, чтобы она не путалась у него под ногами.
Ну осталось всего несколько часов, подумал он и повернул назад к дому.
Гинни подошла к трибуне. В голове у нее был ералаш. «Неужели это я?.. Да как же я согласилась?.. Это какая-то ужасная ошибка... А что, если упасть в обморок? Может быть, турнир отменят?» Народу было очень много, она правильно сказала Рафу, что соберется все местное общество. Но дядя был не прав: они вовсе не ждали свою королеву. Соседи, собравшись кучками, болтали, не обращая на нее никакого внимания. Когда она увидела на трибунах всех самых завидных женихов округи, у Гинни стало скверно на душе. Как это унизительно! Все они пришли поглазеть: кроме Ланса, никто из молодых аристократов не претендует на ее руку.
Ланс. Теперь Гинни уже жалела, что попросила Ланса поцеловать ее. Может быть, дядя Джервис и прав, может быть, его мысли заняты турниром, но он мог бы сделать это и более пылко, мог бы дать ей ощутить волшебство поцелуя. Тогда она, наверно, не испытала бы такого разочарования.
Надо честно себе признаться, поцелуй Ланса не вызвал у нее никаких чувств. Это было все равно как в детстве, когда они чмокали друг друга в губы, – в его поцелуе не было ни капли страсти. Господи, да ее куда больше расшевелил поцелуй незнакомого человека!
Вспомнив, что она ощутила, когда ее поцеловал Раф Латур, Гинни виновато себя одернула. О чем она думает за несколько минут до того, как благородный рыцарь Ланс выедет на это самое поле биться за свою даму?
Гинни посмотрела на знамя Маклаудов, на котором под золотой короной был девиз: «Честь и достоинство». С тех пор как она себя помнила, она мечтала о том, чтобы быть королевой этого царства, чтобы править им так же справедливо и милосердно, как это делала мама. И вот ее мечта скоро осуществится, ее фантазия станет реальностью благодаря Лансу.
Высоко держа голову, Гинни поднялась по ступенькам на крытую трибуну и подошла к деревянному креслу, которое дядя Джервис величал «троном». Оно было окрашено в желтый «золотой» цвет, а в прямую спинку были вделаны сверкающие на солнце стекляшки. Может, издали оно и похоже на трон, но Гннни было ясно, что сидеть на нем будет очень неудобно. Опять придется притворяться, грустно подумала она.
Гинни не очень хотелось проверять, насколько неудобно это кресло, и она осталась стоять у низкого барьера, оглядывая турнирное поле. Зрители размещались по обе стороны главной трибуны и на большой трибуне напротив. В широком проходе между ними были вкопаны два шеста и между ними натянута веревка. С веревки свисал крюк, на который было надето кольцо. Участникам турнира предстояло состязаться в ловкости: кто больше раз сумеет на полном скаку снять это кольцо с крюка копьем.
Гинни огляделась и невольно вздохнула. Дядя Джервис постарался, как мог, но все же всему этому было далеко до праздников, которые когда-то устраивали папа и мама. В местах, отведенных для зрителей, было слишком мало скамеек, а в натянутом над ними для тени брезенте во многих местах зияли дыры. Шлаги и вымпелы на шестах выцвели. Когда-то они весело трепыхались на ветру, создавая яркую гамму красок, а сейчас вяло поникли под солнцем.
