Барбара Картленд - Маска любви
Больше того, на корабле ордена Святого Иоанна могут подумать, что они — вражеское судно, а попадание одной из их больших пушек, несомненно, пустит яхту ко дну.
Стоя в каюте, мокрая от макушки до нижних юбок своего муслинового платья, Катерина вдруг почувствовала невыносимый ужас и лихорадочно принялась молиться.
Она молилась с напряженностью и пылом, с какими не молилась еще ни разу в жизни, даже когда просила Бога избавить ее от брака с маркизом.
Девушка молилась за герцога, не за себя. Молилась, чтобы он остался цел и невредим среди грозящих им бед.
И во время своей молитвы Катерина услышала свист ветра в парусах и поняла, что судно движется.
Настал самый опасный момент, когда им придется идти сквозь строй береговых батарей и пушек христианского корабля.
Девушка опустилась на колени и закрыла лицо руками.
Каждый нерв ее был напряжен, и каждый грохот пушки, бомбардирующей гавань, заставлял ее вздрагивать от страха, что ее цель — они сами.
Тем не менее, яхта продолжала идти.
Спустя долгое время, когда орудия прекратили, наконец, стрелять, и наступила тишина, Катерина открыла глаза. В каюте было совершенно темно. Никакой свет не проникал в иллюминаторы, и девушка видела только их очертания на фоне ночного неба.
Добравшись до одного из них, Катерина посмотрела наружу и поняла, что они в море. Не было видно ни гавани, ни горящего корабля.
И такое абсолютное облегчение охватило ее, и такая накатилась слабость, что девушка не могла больше стоять. Она осела на пол и обнаружила, что повторяет снова и снова:
— Спасибо… Господи… спасибо…
Тремя часами позже, когда на дальнем небосклоне занималась заря, герцог сказал:
— Думаю, капитан Бринтон, мы сделали это!
— Полагаю, сделали, милорд, — с удовлетворением ответил капитан. — Но всегда есть возможность, что мы столкнемся с еще одним из этих дьяволов-грабителей, или они пошлют корабль в погоню за нами.
— Значит, надо поставить все паруса, какие возможно, — сказал герцог. — Конечно, в пределах безопасности.
— У нас не хватает людей, милорд, — ответил капитан. — Но здесь нет ни одного человека, кто откажется работать, даже валясь с ног от усталости, любая работа лучше, чем мерзкая тюрьма, из которой мы только что вырвались.
— Плохо было? — спросил герцог.
— Хуже будет только в аду! — мрачно ответил капитан.
— До Мальты не больше двух дней пути, — сказал герцог. — Но придется обойтись почти без отдыха и, если не сумеем поймать рыбу, без еды.
— Мы справимся, милорд.
Оба мужчины были обнажены по пояс, как и вся остальная команда.
У них отобрали все, кроме штанов. Герцог, который работал так же усердно как его люди, чтобы вывести корабль из порта, сбросил свою рубашку и галстук.
Он также снял сапоги, чтобы ноги не скользили, когда он бегал по палубе или взбирался на мачты.
Сейчас герцог стоял на капитанском мостике, глядя на работающих вокруг матросов.
— Сколько нас всего, капитан? — спросил он.
— С вами восемнадцать, милорд. И это считая то ничтожество, которого ваша светлость привел с собой.
— Мой тюремщик! — улыбнулся герцог. — Если бы не он, меня бы здесь не было.
— Надеюсь, милорд, он работал раньше на корабле и будет нам полезен, — с сомнением сказал капитан.
— Ему придется быть полезным, — ответил герцог.
Он взял свою рубашку и галстук и спустился по трапу.
В утреннем свете его глазам предстал пустой салон и настежь распахнутая дверь его каюты. Катеринина каюта была закрыта.
Герцог осторожно постучал и открыл дверь. Платье и нижние юбки девушки сохли, разложенные на полу. Сама она, одетая в прозрачную ночную рубашку Одетты, лежала в углу каюты и спала.
Ее руки были сложены под щекой, а волосы золотым сиянием рассыпались по плечам.
Она выглядела очень юной и очень счастливой.
Герцог постоял, глядя на девушку, потом положил рубашку и галстук на пол рядом с ее одеждой и вышел из каюты, закрыв за собой дверь.
Спустя два часа, когда солнце уже стояло в небе огненным шаром и команда вытирала пот со лба, герцог снова спустился вниз.
Он постучал в дверь каюты Катерины, услышал ее крик: «Войдите», и, войдя, увидел, что она уже оделась.
При виде его глаза девушки слегка расширились, и герцог понял, что в одних обтягивающих панталонах он, должно быть, выглядит необычно.
— Мы в безопасности! Мы спаслись! — вскричала Катерина задыхающимся голоском.
— Если счастье нам не изменит, мы дойдем до Мальты без происшествий, — ответил герцог.
— Я едва могу поверить, что это… правда, — прошептала девушка.
— Я тоже, — согласился герцог. — Нам повезло! Корабль ордена уничтожил береговые батареи еще до того, как начал бомбардировать гавань.
— А я все удивлялась, почему они не… стреляют в нас! — воскликнула Катерина.
— Нам очень повезло, — повторил герцог. — Но у нас не хватает людей, только восемнадцать человек вместо сорока, и что важнее, корабль полностью выпотрошен. Фактически нам нечего есть.
Катерина посмотрела на него широко открытыми глазами, и герцог добавил:
— Поэтому я и спустился, чтобы попросить вашу бриллиантовую брошь.
— А вы не боитесь, что покажетесь с ней слишком нарядным? — спросила девушка.
Герцог увидел озорство в ее глазах и засмеялся.
— Я хочу использовать булавку вместо рыболовного крючка.
— Она определенно полезна, — улыбнулась Катерина.
Девушка вытащила из-за корсажа золотой ключик, отодвинула панель и отперла тайник.
— Когда я открывала его ночью, то страшно боялась, вдруг пираты обнаружили мою корону.
— Я отдал бы это ваше сокровище за половину быка! — заметил герцог.
Он взял бриллиантовую брошь и осторожно вынул из нее булавку. Катерина увидела, что на конце булавки есть петелька, которой она и крепилась к броши.
— Плохо то, что у нас нет наживки, — вздохнул герцог. — Боюсь, нелегко будет заманить рыбу одним только блеском золота!
— Может, это будет очень женственная рыбка, — предположила Катерина, и герцог снова засмеялся.
Он посмотрел на ее волосы, падающие по плечам, и девушка сказала немного смущенно:
— Морская вода, как мы обнаружили раньше, не улучшает внешний вид платья. И к сожалению, пираты не оставили мне ни гребня, ни щетки для волос.
— Вы выглядите прелестно, — ответил герцог. — Вы это хотели услышать?
Он посмотрел ей в глаза, и Катерина залилась румянцем.
— Я должен вернуться к работе, — пробормотал герцог, словно разговаривая сам с собой. — Слава Богу, у нас есть вода! У меня были бочки, вделанные в корпус таким образом, что их трудно было снять. И за это мы должны быть чрезвычайно благодарны судьбе.
