Виктория Холт - Наследство Лэндоверов
Я рассказала и о том, как мы с его младшим братом изображали привидения. Когда я призналась в этом Полю, он взял меня в свои объятия, чтобы успокоить, и сказал: «Не плачь. Ты ни в чем не виновата. Тебя не в чем упрекнуть». — «Так ты не будешь меньше любить меня из-за этого?» — спросила я. «Напротив, я люблю тебя еще больше… Ты сделала это ради меня… Я люблю тебя безгранично».
Иногда я покидала этот мир фантазий и смеялась над собой. Мы вообще много смеялись. Учиться в этом пансионе было очень приятно. Обычной школьной дисциплины там не было. Нужно было только все время говорить по-французски — больше от нас ничего не требовалось.
А потом всему этому пришел конец. Мне исполнилось семнадцать, и я вернулась домой. Я думала, что начну «выезжать в свет» и что тетя Имоджин будет натаскивать меня, как Оливию. В дом будут приходить портнихи и шить для меня новые наряды, как это делалось для Оливии. Но все обернулось иначе.
Однажды Оливия спросила у тети Имоджин, когда я начну выезжать. По ее словам, тетя сжала губы в свойственной ей манере — так, будто захлопнулась дверца капкана. Она отвернулась и ничего не ответила.
Нам это показалось очень странным.
Оливия была бы в восторге, если бы мы могли ездить вместе на званые вечера. Ее гардероб ломился от нарядов, и мне очень хотелось бы тоже приодеться.
— Надевать их можно только один-два раза, — говорила Оливия, — всюду собираются те же люди. Нельзя, чтобы думали, будто бедность не позволяет тебе менять туалеты.
— Разве это так важно?
— Конечно, очень важно. Ведь это вроде выставки, понимаешь? Предполагается, что все мы красивы и богаты. Наряды здесь играют свою роль.
— Похоже на ярмарку по продаже скота.
— Да, — задумчиво произнесла Оливия, — в самом деле, похоже. Папа, кажется, достаточно богат, но пока незаметно, чтобы кто-нибудь горел желанием жениться на мне. Должно быть, я не слишком привлекательна, несмотря на то, что благодаря папиному состоянию являюсь выгодной партией.
— О, Оливия, то, что ты говоришь, цинично. Это так на тебя не похоже.
— Да, но такова жизнь. Сама увидишь, когда придет твой черед.
— Но мой черед так и не наступил…
Потом я заметила в Оливии какую-то перемену. Она казалась похорошевшей и рассеянной, неожиданно замирала, уставившись в пространство, а когда я к ней обращалась, не всегда меня слышала.
— Вот что я вам скажу, — объявила Рози Ранделл, с которой, повзрослев, мы стали еще более дружны, — мисс Оливия влюбилась.
— Влюбилась! Оливия! О, Оливия, это правда?
— Глупости! — сказала она, но при этом вспыхнула и смутилась. Мы поняли, что Рози угадала.
— Кто это? — спросила я.
— Никого у меня нет! Все это выдумки!
— Не могла же ты влюбиться в никого?
— Перестань дразнить меня! — умоляющим тоном попросила Оливия. — Даже если бы я влюбилась, какой из этого был бы толк? Он-то в меня не влюбится!
— Почему? — удивилась Рози.
— Потому что я слишком тихая и недостаточно хорошенькая или умная.
— Поверьте мне, — говорила Рози, — а я знаю, о чем говорю, что очень многие мужчины любят именно таких женщин.
Однако как мы ни старались что-нибудь выведать у Оливии, она не поддавалась. Вероятно, она питала тайную страсть к человеку, не замечавшему ее. Но теперь она уже не так боялась пресловутых выездов в свет, а в некоторых случаях прямо-таки стремилась к ним. Я поделилась своими мыслями с Рози: Оливия, должно быть, надеется встретиться с этим молодым человеком. По мнению Рози, это было вполне возможно.
Сама Рози выглядела еще более красивой и элегантной, чем когда бы то ни было. Она часто заглядывала к нам, чтобы показаться перед уходом на свои таинственные вечерние увеселения. Мы восхищались ее нарядами. Оливия, которая многому научилась с тех пор, как стала бывать в свете, утверждала, что шелк на ее платьях очень высокого качества, и удивлялась, что она позволяет себе такие дорогие вещи.
Все это время я в основном находилась в классной комнате. Это не были уроки в полном смысле слова, просто я каждый день читала с мисс Белл по-французски. После моего пребывания во Франции я говорила на этом языке лучше, чем мисс Белл. Она откровенно в этом признавалась, но считала, что практика для меня полезна, поэтому мы ежедневно читали и беседовали по-французски.
Как-то Оливия вошла к нам с взволнованным видом.
— У леди Массингем, — сказала она, — должен состояться бал, на котором все будут в маскарадных костюмах. — Эта идея очень ей нравилась. — Когда лицо закрыто маской, — пояснила она, — я не так стесняюсь.
— Какое это, должно быть, волнующее чувство — не знать, с кем говоришь, — согласилась я.
— Да, а в полночь маски снимают, и сюрпризы бывают самые неожиданные!
— Хотелось бы и мне побывать на этом балу!
— Я никак не пойму, почему… Мойра Массингем говорит: как странно, что ты до сих пор не выезжаешь. Она считает, что ты уже достаточно взрослая, и ее мать тоже находит это необъяснимым.
— Надо полагать, это скоро произойдет, — заметила я.
— Но пока ты не можешь пойти на этот бал-маскарад.
— Ах, как бы мне этого хотелось!
— А как бы ты оделась?
— Скорее всего Клеопатрой. Так и вижу себя в этой роли, со змеей, обвившейся вокруг шеи.
Оливия рассмеялась.
На следующий день она сказала:
— Я разговаривала с Мойрой Массингем, когда мы были у Дентонов, и она заявила, что ты обязательно должна появиться на этом балу. Никто об этом не узнает, а ты могла бы, как Золушка, ускользнуть, когда пробьет полночь, и все начнут снимать маски.
Этот план мне очень понравился.
— Но ведь я тогда окажусь незваным гостем, — возразила я.
— Не окажешься, если Мойра будет в курсе. В конце концов, бал устраивают для нее. Неужели она не имеет права пригласить своих друзей?
Перспектива моего появления на балу придала особое оживление нескольким дням, остававшимся до него. Мойра Массингем была в совершенном восторге. Никто не должен был ничего подозревать. Чтобы обсудить все детали, она навестила нас. Как дань уважения «зрелому» возрасту Оливии, было разрешено принять ее без непосредственного наблюдения мисс Белл. Я не была убеждена, что мое присутствие предполагалось, тем не менее постаралась принять участие в этой встрече.
— Это просто позор, что вы еще не выезжаете, — сказала мне Мойра, когда Оливия вышла за чем-то из комнаты. — Может быть, ваши родные хотели бы сперва выдать Оливию замуж и думают, что вы могли бы снизить ее шансы.
— Что вы? Каким образом?
— Потому что вы более привлекательны.
Мне это не приходило в голову.
— Неважно. Главное, что вы приедете на бал.
