Лиза Клейпас - Незнакомец в моих объятиях
Когда Хантер пришел в себя настолько, что смог сдвинуться с места, он убрал руки и встал. Не видя ничего перед собой, он двинулся прочь, чуть не налетев на стену. Уперся в нее руками, пытаясь восстановить утраченное самообладание.
– Оденься! – резко сказал он, вперив взгляд в оклеенную кричащими обоями стену. – Или я не отвечаю за себя.
Он слышал, как она засуетилась, словно испуганный кролик, поспешно натягивая одежду. Пока она одевалась, ему удалось справиться со своим дыханием, несмотря на навязчивое желание коснуться ее груди и бедер благоухавшими розами руками, сохраняющими аромат ее крема.
– Спасибо, – донесся до него голос жены.
– За что? – поинтересовался он, пристально изучая рисунок на обоях.
– Ты мог воспользоваться своими правами, не считаясь с моими желаниями.
Хантер повернулся и, скрестив на груди руки, прислонился спиной к стене. Лара успела набросить бесформенный белый балахон с невообразимым количеством складок и оборок, который, однако, не охладил его пыл. Глядя на прелестное лицо жены, пламеневшее нежным румянцем, Хантер одарил ее открытой улыбкой.
– В мои намерения не входит заниматься с тобой любовью вопреки твоему желанию, – протянул он. – Подожду, пока ты сама станешь умолять меня об этом.
Она нервно рассмеялась:
– Какая самонадеянность!
– Умолять! – повторил он. – И наслаждаться каждым мгновением.
Тень беспокойства промелькнула на ее лице, но ответ прозвучал холодно и надменно:
– Думай что хочешь, если тебе от этого легче. Хантер наблюдал, как Лара подошла к туалетному столику и, усевшись перед зеркалом, занялась волосами. Она заплела тяжелые темные пряди в косу и уложила ее на макушке. Казалось, она вполне овладела собой, и только морщинки на гладком лбу выдавали скрытую тревогу. Нашлось бы немало мужчин, готовых пожертвовать всем, чтобы утешить ее, и Хантер не был исключением.
– Расскажи о мальчике, – сказал он.
Ее проворные пальцы замерли в нерешительности.
– Джонни прислали в приют из тюрьмы Холбич. Его отец находился там в заключении. Мне пришлось забрать его с собой, потому что для малыша не нашлось места, даже свободной кровати.
– И ты хочешь, чтобы он жил с нами? В качестве кого? Слуги? Приемного сына?
– Нет никакой необходимости усыновлять его, если ты против, – безразличным тоном ответила Лара, осторожно подбирая слова. – Но учитывая наши возможности, мы могли бы вырастить его как.., члена семьи.
Ошарашенный и недовольный, Хантер пристально вглядывался в ее отражение в зеркале.
– Речь идет не о ребенке кого-нибудь из родственников, Лара. Вполне возможно, что он отпрыск старинной династии воров и убийц.
– Мы не вправе винить Джонни за его родословную или, вернее, за отсутствие таковой, – парировала Лара со скоростью, которая свидетельствовала о том, что она предвидела возражения такого рода. – Он невинный ребенок. Если воспитать его в приличном доме, не думаю, что он пойдет по стопам отца.
– Это всего лишь теория, – невозмутимо бросил Хантер. – Неужели мы должны открыть двери для всех бездомных детей, которых ты будешь иметь несчастье встретить? Боюсь, в Англии чертовски много сирот! У меня нет ни малейшего желания заменить им всем отца. Или, если уж на то пошло, одному из них.
– Никто не просит тебя быть ему отцом. – Лара крепко сцепила руки на коленях. – Ему вполне хватит меня. Я буду заботиться о нем и любить его без ущерба для своих обязанностей.
– Как, например, твои обязательства передо мной? – Кивком головы Хантер указал на постель. – Дай мне знать, когда ты будешь готова исполнять свой супружеский долг, и я займусь твоим последним протеже.
Лара задохнулась от негодования.
– Не может быть, чтобы ты говорил серьезно… Ты хочешь сказать, что не позволишь мне оставить Джонни, если я откажусь спать с тобой?
Хантер насмешливо улыбнулся, решив, что уступать ей следует лишь до определенной черты. Будь он проклят, если она получит все, что пожелает, ничего не давая взамен!
– Повторяю, я всегда готов к переговорам. Но прежде чем мы приступим к обсуждению условий, хочу сказать нечто, явно не приходившее тебе в голову. Можешь воспитывать мальчика как члена семьи, если тебе угодно. Но учти, происхождение закроет ему путь в высшее общество, слуга из него не получится, а для низшего сословия, из которого он вышел, он будет слишком хорош.
Лара сжала губы, упрямо отказываясь признать его правоту.
– Это не имеет значения! Я помогу ему найти свое место под солнцем.
– Еще как имеет! – яростно проговорил Хантер. – Ты не понимаешь, что это такое – находиться между двух миров и не принадлежать ни к одному из них!
– Тебе-то откуда это знать? Ты всегда был Хоуксвортом, все пресмыкались перед тобой с самого рождения!
Хантер до хруста сжал челюсти. Слова застряли у него в горле. Как эта женщина смеет возражать ему? Видимо, она принимает его за бессердечного ублюдка и вообразила себя ангелом-хранителем всех беспомощных созданий! Что ж, он в состоянии ответить на ее вызов.
– Отлично, – сказал Хантер. – Можешь оставить его. Я не буду тебе препятствовать.
– Спасибо. – Ее голос звучал настороженно, словно она ожидала подвоха.
– А в обмен, – сладко продолжил он, – ты кое-что сделаешь для меня. – Он взял со стула завернутый в коричневую бумагу сверток и небрежно сунул почти невесомый пакет ей в руки.
Лара непроизвольно схватила его.
– Что это? Подарок?
– Открой его.
Она неохотно уступила, подозревая мужа в очередной хитрости – и не без оснований. Подарок предназначался скорее ему, чем ей. Лара положила пакет на стол и извлекла из коричневой обертки воздушное неглиже из черного шелка и кружев. Хантер купил это изящное изделие у лондонского портного, который сшил его для известной куртизанки. Надеясь приобрести в лице Хантера постоянного клиента, портной заверил его, что легкомысленная дама даже не заметит отсутствия одного предмета из обширного заказа, Неглиже представляло собой не более чем облачко из прозрачного шелка с тонким, как паутинка, кружевом, окаймлявшим глубокий вырез. Воздушная юбка была разрезана по бокам почти до талии.
– Только проститутки способны носить такое, – пролепетала Лара, округлив в праведном негодовании зеленые глаза.
– Только очень дорогие проститутки, моя радость. – Хантер едва не рассмеялся, увидев ужас на ее лице.
– Я никогда не надену… – Лара осеклась, не желая произносить вслух название немыслимого предмета туалета.
– Наденешь, – заявил он, явно развлекаясь. – И не далее как сегодня вечером.
– Ты с ума сошел! Как, скажи на милость, я могу надеть такое? Это непристойно. Это… – Яркий румянец залил ее лицо и шею. – С таким же успехом можно вообще ничего не надевать! – воскликнула она.
