Бренда Джойс - Обретенная любовь
Как бы то ни было, Элис была одной из самых популярных светских львиц Лондона, приглашения в ее салон ожидали, за него отчаянно сражались.
Будучи хозяйкой званого ужина, она восседала в самом дальнем конце стола, облаченная в роскошное вечернее платье темно-синего цвета, которое эффектно дополняли украшения из сапфиров. Ее кавалером сегодня был мистер Томас Блэр, один из крупнейших государственных банкиров, который занимал место в противоположном конце стола. Он был очень красивым джентльменом, не лишенным амбиций, о которых не принято говорить вслух, и также довольно состоятельным. К тому же он был холост. Элис пригласила на вечер двух дебютанток и молодую вдову, каждая из которых могла бы стать для него выгодной партией. Мистер Блэр поднял свой бокал с вином, улыбаясь Элис и не сводя с нее пристального немигающего взгляда. Она понимала, что ему нравится не только ужин, но и сама хозяйка дома.
Она одарила банкира ответной улыбкой, и в этот момент лорд Уорф произнес:
— Кому какое дело до того, покупают китайцы опиум или нет? За исключением, конечно, главы их государства? — Он рассмеялся и продолжил высокомерным тоном: — Я к чему клоню — нужно позволить им поступать как знают!
— Это же неверно! — воскликнула одна из дебютанток, Фелисия Карью. Она была очень юна, довольно привлекательна, но умом не блистала. Блэр даже не взглянул в ее сторону. — Все знают, какое ужасающее действие оказывает опиум. Уверена, что оно одинаково и для несчастных китайцев! Мы не должны поощрять их пагубную привычку.
— Дорогая моя, — снисходительно произнес лорд Уорф, — он же стоит целое состояние — для наших торговцев, разумеется. Это чертовски выгодная торговля — и беспошлинная причем.
Последовал одобрительный гул голосов. Дебаты вокруг беспошлинной торговли и открытых рынков были очень популярны, возможно, популярнее даже, чем обсуждение государственного долга и грозящего стране банкротства. Разумеется, последнее зависело от того, какой точки зрения человек придерживался.
— Но развязывать из-за опиума войну?[4] — вступил в разговор пожилой джентльмен. — Слышал, наши канонерские суда осаждают китайское побережье.
Блэр снова смотрел на нее. Перехватив его взгляд, Элис ответила:
— За наш чай платят серебром, мистер Харрисон. И за опиум мы тоже получаем плату в серебряном эквиваленте. Но если бы существовало больше портов, открытых для наших торговцев, было бы и больше рынков для промышленников.
— Так вы сторонница беспошлинной торговли? — поинтересовался мистер Харрисон. — Должен признать, что меня эта практика пугает.
Не успела она ответить, как слово взял Блэр.
— Да разве может она не быть сторонницей свободной торговли?
— По-иному и быть не может, — согласился лорд Уорф. — Ведь ее муж ведет торговлю по всему миру. Как поживает наш удалой капитан, дорогая Элис? Смею надеяться, он избегает столкновений с китайцами!
А ей-то откуда знать? Элис кожей ощущала на себе пристальный взгляд Блэра, но на губах ее по-прежнему играла улыбка. Она не видела Алексея долгих шесть лет. Даже если его и затронула канонерская война, ей ничего не было об этом известно и к тому же не было до этого никакого дела.
— С ним все хорошо, благодарю вас, — чуть слышно произнесла она, продолжая улыбаться. — И вы правы. Я действительно сторонница беспошлинной торговли.
Элис не хотела сейчас думать об Алексее, так как это испортило бы ей настроение на весь вечер. За все годы их брака он лишь однажды — через несколько месяцев после свадьбы — прислал ей записку, в которой содержался оскорбительный вопрос, не понесла ли она ребенка. Элис в гневе скомкала письмо, не потрудившись ответить на него.
Поддерживая образ любящего мужа, Алексей исправно посылал ей деньги. Каждый месяц на ее счета в Лондоне и Ирландии поступали средства, переводимые его агентами. Поначалу Элис отказывалась тратить его треклятые деньги. Теперь же она расходовала их на все, включая оплату роскошной квартиры, которую снимала на Гросвенор-сквер, мебели, своего гардероба и драгоценностей, а также содержание экипажа, лошадей и большого штата слуг.
— Война точно будет, — лениво произнес Блэр из противоположного конца комнаты. — Китай просто обязан открыть для нас свои порты.
Элис взглянула на него, мысленно соглашаясь с его словами. Высшее общество считало этого мужчину ее любовником, но он им не являлся, как бы отчаянно ни стремился к этому.
Если бы только она в самом деле могла сделать его своим любовником! Она устала притворяться.
— А что же капитан, моя дорогая? Ваш муж? — не унимался лорд Уорф. — Скоро ли он вернется?
Элис одарила улыбкой тучного барона:
— Полагаю, со дня на день он должен прибыть в Лондон, так как покинул Кантон восьмого декабря.
Подобного рода информацией ее снабжал отец, пользуясь своими связями в военно-морском флоте. Как обычно, она благодарила его за новости и заверяла, что с нетерпением ожидает возвращения мужа домой.
Девлин смотрел на дочь с печалью в глазах. Она могла сколько угодно притворяться, что все хорошо, но никогда не сумела бы одурачить членов своей семьи. С того самого момента, как Алексей оставил Элис после свадебной церемонии, всем стало совершенно ясно, как глубоко она ранена и никакое беззаботное существование не сумеет изменить этого обстоятельства. Благодарение Господу, что О'Нилы были достаточно деликатными людьми, чтобы не спрашивать прямо о состоянии ее брака. Только Ариэлла и Вирджиния бесконечно донимали Элис вопросами. Стоило одной из них увидеть ее, как они первым делом интересовались, нет ли вестей от Алексея. И Элис всегда приходилось улыбаться и притворяться, что его отсутствие ее ничуть не беспокоит.
За шесть лет он не написал ей больше ни единого письма.
— Сегодня всего лишь десятое марта, — заметил Блэр. — Если его путешествие снова продлится сто три дня — а вероятность этого ничтожно мала, — то он будет дома завтра.
Сохраняя прежнее выражение лица, Элис посмотрела на Блэра. Тело ее сковало напряжение. Алексей скоро вернется в Лондон. Однако впервые за все годы их брака она тоже окажется в столице, и путям их, скорее всего, суждено пересечься.
К сожалению, Алексей считался в обществе кем-то вроде национального героя. Все полагали его самым отважным торговцем с Китаем. Ост-Индская компания лишилась монополии на торговлю с этим государством в 1834 году, и Алексей занялся морской торговлей с суровой решимостью человека, намеренного во что бы то ни стало обойти всех конкурентов. В год их свадьбы он построил клипер, предназначенный исключительно для торговых целей, с меньшей грузовместимостью и формой, способствующей развитию больших скоростей. В 1837 году «Кокетка» установила новый рекорд для обратного рейса, который составил всего сто три дня и который никто пока не смог побить. Два года подряд «Кокетка» первая за сезон возвращалась в порт со своим драгоценным грузом.
