Элизабет Чедвик - Летняя королева
– Я по-прежнему не доверяю французам, – ответила Петронилла, – и по-прежнему считаю их странными.
– С чего бы вам не доверять мне? Разве я не забочусь о вашем благополучии?
– Не знаю, сир. Возможно, вы ищете собственную выгоду.
– С вами – безусловно. Вы влияете на меня благотворно, разве может быть иначе? – Он легко провел пальцем по ее щеке. – Вы напоминаете старому боевому коню, каково это – ощущать себя молодым и задорным.
Трубадур запел другую песню. Петронилла переместилась так, чтобы больше опираться на плечо и грудь Рауля, чем на подушки.
– Для меня вы не старый. Молодые рыцари и дворяне как дети, но вы мужчина… А я больше не маленькая девочка.
Рауль промолчал, и тогда она повернула голову:
– Я не ребенок!
– В самом деле, – согласился он с грозной улыбкой. – Вы прекрасная молодая женщина, а я как та пчела, что опьянела от нектара.
– Как вы потеряли глаз? – Она провела пальцем, легко касаясь кожи вокруг черной нашлепки.
Он пожал плечами:
– Это случилось во время осады. Мне ударил в лицо осколок камня, только и всего.
– Болит?
– Иногда. Меня свалила лихорадка и нестерпимая боль, но я выкарабкался – выбора не было. Я и раньше нечасто смотрел в зеркало. Знаю, как высоко ценится красивая одежда и внешность, но подобный шрам почетен и не мешает мне выполнять мой долг или участвовать в жизни двора. Теперь я уже не тот юноша с горячей головой, который готов кинуться в самую гущу заварушки при первом зове трубы, поэтому не важно, что у меня меньший обзор для ведения боя.
Петронилле понравилось, что он говорит с ней как со взрослой, и ей было приятно ощущать поддержку сильного тела. Он зажег огонь у нее внутри. Ему всегда удавалось рассмешить ее, прогнать тревоги. Поначалу она относилась к нему как к отцу, но теперь она воспринимала Рауля как привлекательного и сильного мужчину. И не важно, что у него есть жена: во-первых, она далеко, во-вторых, не представляет собой ничего особенного. Наоборот, все это только добавляет пикантности.
Девушка прикрыла один глаз ладошкой и попыталась представить, как он видит. Рауль с улыбкой наблюдал за ней, но потом все-таки чуть резковато заметил:
– А теперь вообразите, что не можете отнять руки и будете так смотреть на мир всегда.
Петронилла тут же пожалела о содеянном:
– Извините, я вовсе не хотела вас обидеть.
– Я знаю, doucette, но в моей жизни много такого, чего вы не способны понять.
– Но я могла бы попытаться с вашей помощью.
– Быть может.
И он ушел, смешался с компанией. Петронилла наблюдала за ним с упавшим сердцем и гадала, не ее ли последнее замечание заставило его уйти. Он так и не вернулся к ней, переходя от одной группы к другой – там бросит слово, здесь кого-то тронет за плечо, посмеется чьей-то шутке, сам пошутит. Он без труда находил, что сказать любому, не задумываясь ни на секунду. Пусть его лицо испещряли шрамы прожитых лет, но двигался он грациозно, и у него было крепкое, поджарое тело.
Рядом с Петрониллой устроился молодой рыцарь, и она нарочито начала флиртовать с ним, наблюдая за Раулем краешком глаза. Он тоже время от времени смотрел в ее сторону, улыбался, но продолжал свои обходы, явно не собираясь к ней возвращаться.
Когда придворные готовились вернуться в замок, Петронилла подошла к своей кобыле. Конюх присел, чтобы подсадить ее в седло, но она сделала шаг назад и нахмурилась:
– Лошадь охромела на переднюю ногу. – Девушка указала пальцем. – По-моему, не стоит садиться на нее.
Конюх провел ладонью по холке животного и копыту, которое оторвал от земли и как следует рассмотрел.
– А по мне, так с ней все в порядке, хозяйка.
– Я же говорю, она охромела, – теряя терпение, заупрямилась Петронилла. – Или ты собираешься со мною спорить?
– Нет, хозяйка. – Он стиснул зубы и уставился в землю.
– В чем дело? – подъехала Алиенора с Ла Риной на запястье.
– Стелла захромала, – пояснила сестра. – Придется мне ехать за спиной кого-то.
Алиенора вздернула брови.
– Мне понятна твоя уловка, – заметила она. – Даже если это не видно по твоему лицу, Эмери де Ниорт выдал вашу затею. – Королева взглянула на молодого рыцаря, который придерживал свою лошадь за уздцы, выжидательно и самодовольно улыбаясь.
– Госпожа Петронилла может разделить седло со мной. – Вперед выдвинулся Рауль. – У Пирата крепкая спина, он легко выдержит двоих.
Алиенора благодарно взглянула на него:
– Спасибо.
Это спасет Петрониллу от беды. Де Ниорт сник и отвернулся.
Петронилла бросила на Рауля хитрый взгляд из-под ресниц, сцепив руки за спиной, как шаловливый ребенок.
Рауль покачал головой:
– Надеюсь, Стелла быстро поправится.
– Уверена, что она только слегка повредила ногу, а с вами я буду в безопасности, ведь вы такой отличный наездник.
– У меня большой опыт, – сказал он, скривив губы.
Конюх крепко держал серого коня, пока Рауль подсаживал Петрониллу на широкий круп Пирата. Потом он сам сел на коня впереди нее и прибрал поводья. Девушка обхватила его за пояс, ощутив под ладонями сильные мускулы, представила, что́ будет чувствовать без препятствия в виде одежды. Она находилась совсем близко от него, но ей хотелось еще большей близости. Проникнуть в него… и чтобы он проник в нее.
Глава 15
Тальмон, лето 1141 года
Алиенору мучили привычные спазмы внизу живота, а внезапная горячая струйка крови между ног означала, что зачатия не произошло. Она позвала Флорету, которая принесла мягкую ткань для таких дней. Королева сделала вид, что не видит жалости в глазах женщины.
Придется сообщить Людовику, что беременность опять не наступила. Хотя, если подумать, он посещал ее спальню нерегулярно, в зависимости от различных церковных запретов, так что ее шансы зачать были невелики: откуда взяться ребенку, если в нее не попадало семя?
Спазмы не проходили, но Алиенора не любила залеживаться в постели, а потому устроилась с шитьем у окна, где свет лучше падал на ткань. Пока она выбирала иглу, в комнату ворвался Людовик, раскрасневшийся, со слезами ярости в глазах.
– Они меня отвергли, – прорычал он. – Какая наглость!
– Кто тебя отверг? – Алиенора отложила работу и с тревогой посмотрела на мужа.
– Монахи соборного капитула в Бурже. – Он сотрясал письмом, зажатым в кулаке. – Они отвергли Кадюрка и выбрали собственного архиепископа. Некоего выскочку по имени Пьер де ла Шатр. Как смеют они противиться воле и праву короля-помазанника, избранника Божьего! И это благодарность за то, что я верный сын церкви? – Он хрипло дышал.
