Тереза Медейрос - Его изумительный поцелуй
— О чем ты говоришь? О том, что ее слова «Я должна провести тысячу и одну ночь, учась тому, как ублажить мужчину» не более чем уловка?
— Именно так. — Эш покачал головой, невольно восхищаясь Клариндой. — Мне следовало догадаться, что она найдет способ выжить. Она всегда была умной девочкой — такой же находчивой, как и горячей. Ее план можно было бы назвать гениальным, если бы ее время не было на исходе. Как только султан поймет, что его обманывали и что она не девственница, он тут же убьет ее.
Люк выпрямился, потоки воды потекли вниз с его мокрых темных волос.
— Погоди-ка минутку! Откуда тебе известно, что она не девственница? Твой брат поведал тебе об этом?
В ответ Эш просто взглянул на него.
Люка было трудно удивить, но Эшу это в конце концов удалось.
— Так это ты?.. Когда твой собственный брат помолвлен с ней?
— Тогда она еще не принадлежала ему, — ответил он. — Кларинда была моей. — Эш знал, что это не так, однако эти слова принесли ему невероятное удовлетворение, ведь он слишком долго заставлял себя молчать.
— Но если ты волочился за ней до того, как вступил в компанию, ей, должно быть, исполнилось всего… — Голос Люка затих, в его глазах засветился ужас.
— Господи, приятель, неужто ты считаешь, что я настолько развращен?
Люк открыл было рот, но прежде чем он успел выдать свои мысли, Эш предостерегающе поднял руку.
— Мисс Кардью двадцать шесть лет, а не двадцать, — сказал он. — Она уменьшила свой возраст, чтобы обмануть султана и чтобы слова о ее невинности казались более убедительными.
Люк одобряюще приподнял одну бровь.
— Это впечатляет, — кивнул он. — Она почти такая же умелая лгунья, как и ты. Возможно, мне следовало бы прочитать лекцию о морали твоему брату — точнее, о ее отсутствии. Даже среди членов цыганского племени моей матери считалось дурным тоном претендовать на любовницу собственного родственника.
— Максу ничего не известно о нас, — сказал Эш. — Никому не известно, — добавил он. Опустившись на каменную скамью, Эш провел рукой по волосам. — Я знаю Кларинду с тех пор, когда сам был еще мальчиком в коротких штанишках. Поместье ее отца граничило с нашими землями. Она была на три года младше меня, вечно болталась у меня под ногами, и казалось, сам черт заставляет ее постоянно, всеми возможными способами мучить и ставить меня в неловкое положение.
— Догадываюсь, что, как любой юнец, раздувающийся от ощущения собственной значимости, ты игнорировал любую попытку бедного ребенка привлечь твое внимание… завоевать твою любовь.
— Разумеется! — Эшу припомнился один случай. Как-то, когда ему было четырнадцать лет и его начали тревожить сексуальные желания, он попытался сорвать свой первый поцелуй с уст полногрудой девушки, пасшей гусей. Кларинда, заметив это, умудрилась загнать гусей в сарай, прежде чем их губы встретились. — Хотя бывали случаи, — промолвил он помрачневшим тоном, — когда больше всего на свете мне хотелось свернуть ее маленькую шейку. Но потом я уехал в Итон, а она — в семинарию мисс Трокмортон для молодых леди. А когда мы вернулись домой, она сильно изменилась.
— У нее выросла и налилась грудь? — с готовностью подсказал Люк.
— Нет! — воскликнул Эш, но тут же робко признался: — Хотя вообще-то да. И весьма соблазнительная, должен тебе сказать. Но дело не только в этом. Казалось, я ей больше не нужен. Как только я появлялся рядом, она отворачивала свой высокомерный маленький носик и придумывала причину уйти — обычно под руку с каким-нибудь подходящим холостяком, стоявшим поблизости.
— Ага! Само собой, ты счел такого рода презрение абсолютно невыносимым. — Люк вздохнул, его темные глаза затуманились от каких-то воспоминаний. — Нет ничего более захватывающего, чем женщина, презирающая один твой вид.
— Тебе это, похоже, известно, не так ли? — Насмешка Эша заставила Люка укоризненно посмотреть на приятеля. — Хотя, возможно, ты прав. Как только она дала мне понять, что не желает иметь со мной дела, я понял, что просто не могу не думать о ней. Целыми днями я помышлял только о ней, а ночью видел ее во сне.
Кривая улыбка приподняла один уголок его рта при воспоминании о том, как он просыпался на сбившихся простынях. При этом его покрытое испариной тело было твердым как камень и ныло от желания получить разрядку.
— Одной душной июньской ночью мой отец задумал устроить бал, хотя мы не могли себе этого позволить. Помню, я угрюмо брел куда-то, попыхивая сигарой, которую стянул в кабинете отца, и вдруг услышал, как в конюшне кто-то плачет. Толкнув дверь, я увидел Кларинду — забившись в один из пустовавших денников, она рыдала так, будто ее сердце разбито. Ее бальное платье было порвано, волосы взъерошены, а прекрасное лицо залито слезами. Сначала я предположил худшее…
При воспоминании об этом руки Эша сжались в кулаки.
— В то мгновение мне хотелось вышибить дух из того мерзавца, который посмел причинить ей вред. Но потом Кларинда подняла на меня глаза, — продолжал Эш, — эти ее огромные глаза, все еще полные слез, и сказала: «Что ты на меня вылупился? Тоже решил посмеяться надо мной?» Так я узнал, что она случайно услышала то, что говорили на балу у нее за спиной девушки, которых Кларинда считала своими подругами. Все они были из благородных семей и смеялись над ней, потому что она не являлась знатной наследницей, а ее вульгарный отец занимался торговлей. Они судачили о том, что она крутится вокруг моей семьи, имея виды на моего брата, но ни один Берк не посмотрит дважды на такую простушку. Пока девчонки не заметили, что она подслушивает, Кларинда вылезла из дома через французское окно. Именно тогда она зацепилась за что-то подолом и порвала платье.
— И именно тогда начался ваш роман? — Глаза Люка заблестели, как звезды, — так происходило всегда, когда разговор заходил о любви. — Ты заключил ее в объятия, нежно отер слезы с ее лица, успокоил поцелуями?
— Я еще раз затянулся сигарой и поинтересовался, почему она не послала их всех прямо к дьяволу.
— А что же Кларинда?
— Она швырнула в меня подковой и послала меня прямо к дьяволу. — Эш усмехнулся. — Именно так, мой друг, начался наш роман.
— И никто из вашей семьи, включая твоего брата, не узнал об этом? — полюбопытствовал Люк.
— Ни одна живая душа. — Эш почувствовал, как его улыбка погасла. — Ее папе это не могло понравиться, поскольку я — всего лишь второй сын, а он богаче самого царя Мидаса и до сих пор не потерял надежду заполучить титул для своей любимой маленькой принцессы. Мои родители, которые в те годы по иронии судьбы балансировали на краю долговой ямы, решили бы, будто Кларинда оказалась подо мной лишь по той причине, что какой-то там король не наградил ее предков пачкой нужных документов. Так что на людях мы продолжали делать вид, будто равнодушны друг к другу, дабы не возбуждать подозрения в наших близких, зато когда мы оставались наедине… — Эш замолчал, вспоминая, как Кларинда, игриво улыбаясь, морщила носик, когда ей удавалось ускользнуть из дома и встретиться с ним в лесу. Они могли целое утро пролежать на спине на постели из мха и, взявшись за руки, спорить о том, какое имя лучше всего подойдет их первенцу из той дюжины ребятишек, которых они собирались завести, когда обвенчаются. Эшу больше нравилось имя Кларенс, а она настаивала на том, что только имя Эштайна подойдет их будущему ребенку, который, несомненно, родится девочкой. Поспорив, они обменивались несколькими страстными поцелуями и наконец сходились во мнении, что девочку назовут Шарлоттой, а мальчика — Чарли.
