Барбара Картленд - Искушение гувернантки
Он вздохнул.
— Позже я проклинал себя за то, что не отослал тебя домой в Англию.
Арлетта вскрикнула.
— Я так боялась, что вы рассердитесь на меня… за недостойное учительницы поведение… Что мне придется уехать! Я так отчаянно хотела остаться!
— И ты осталась. Но если бы ты не спасла нас обоих, то здесь бы снова разыгралась трагедия. И никто и никогда не узнал бы правду.
— Обещайте… что граф не сбежит! Что он снова не захочет… навредить нам!
— Клянусь, что этого не произойдет, — успокоил ее герцог. — А теперь, дорогая, я свободен, и могу предложить тебе стать моей женой!
Арлетта уставилась на герцога.
— Вы… правда… предлагаете… выйти за вас… замуж?
— Я люблю тебя так, как еще никого не любил. И думаю, что ты тоже меня любишь.
— Не может быть… это, наверное… неправда, — бессвязно повторяла она.
— Это самая настоящая правда! Я больше не хочу рисковать и бояться потерять тебя, поэтому намерен жениться на тебе немедленно, Тогда я смогу по-настоящему позаботиться о тебе.
Арлетта просияла. Но она все еще не могла поверить своему счастью, поэтому, путаясь и запинаясь, сказала:
— Вы не можете… вам нельзя… вы же не знаете, кто я!
Герцог радостно рассмеялся.
— Мне неважно, кто ты. Имеет значение лишь то, что ты женщина, которую я ждал, что в тебе есть все, чего жаждала моя душа. Если, конечно, у меня есть душа, — шутливо добавил он.
— Но… я… я не Джейн Тернер!!!
— Я прекрасно знаю, моя дорогая.
— Вы знали? Но откуда?
— Когда леди Лэнгли навязывала мне свою гувернантку, она дала мне самое подробное описание ее внешности и характера. Вот что она сказала:
— Дорогой кузен, если вы опасаетесь, что мисс Тернер способна как-то повлиять на ваш домашний уклад, то вам не о чем беспокоиться! Она очень здравомыслящая особа. Ей двадцать восемь лет, она совершенно некрасива, скорее дурнушка, зато очень добрая и компетентная учительница.
Герцог снова засмеялся и сказал:
— Только два последних прилагательных относятся к вам, моя красавица.
— Так вы с самого начала знали, что я не Джейн!
— Начнем с того, что тебе даже с большой натяжкой не дашь двадцать восемь. Сколько тебе лет на самом деле?
— Двадцать.
— А как тебя зовут?
— Арлетта. Это правда! Я тогда проговорилась от неожиданности.
— Я так и подумал. Мне было все равно, кто ты на самом деле. Но теперь тебе придется сказать свое полное имя, потому что это необходимо для формальностей при венчании.
— Арлетта Черрингтон-Вэйр, — скромно ответила Арлетта. — Мой отец, который скончался несколько недель назад, был шестым графом Вэйр.
Она не стала дожидаться комментариев герцога и добавила:
— Больше всего мне хотелось сказать тебе, что моя бабушка по маминой линии была француженкой, родом из Нормандии. Ее звали графиня де Фалайс.
Она посмотрела на герцога.
— Не может быть! — воскликнул он. — Фалайс прямые родственники Сотеров. О, дорогая, мы с тобой одной крови, кроме того, что нас объединяет многое другое!
Арлетта так обрадовалась, что не смогла удержаться от восклицаний.
— Как это прекрасно! Моя любимая бабушка была бы так рада!
— Моя тоже, — добавил герцог.
— Знаешь, если бы я действительна была Джейн Тернер, она бы не так обрадовалась, — заметила Арлетта со смехом. — Она несколько раз вызывала меня к себе и пытала, не собираюсь ли я «заманить тебя в сети».
— Но ведь ты именно так и поступила, — весело рассмеялся герцог. — На самом деле бабушка так счастлива, так благодарна тебе за спасение моей жизни, что все остальное не имеет для нее значения. Хотя тот факт, что ты, моя радость, тоже дворянка, ее несомненно обрадует.
— Так я правда… стану твоей женой?
— Я бы умер, если бы ты мне отказала! Теперь, моя хорошенькая двадцатилетняя учительница, у тебя появился новый ученик. А у тебя — учитель!
Арлетта непонимающе посмотрела на герцога, и он пояснил:
— Ты уже дала мне несколько уроков. Теперь пришло время наполнить этот дом любовью, чтобы он стал таким же прекрасным внутри, как и снаружи.
Арлетта глубоко вздохнула, прежде чем сказать:
— Как ты можешь жениться на мне, если… ты так ненавидишь англичан?
Она сказала это не глядя на него, и даже испугалась, когда он внезапно отнял свою руку.
— Я ждал этих слов. У меня есть несколько причин, по которым я плохо относился к твоим соотечественникам. Но прежде не могла бы ты ответить на один вопрос?
— Конечно!
— Скажи мне, есть ли что-нибудь важнее любви, которую мы питаем друг к другу?
Арлетта молчала, и он продолжил:
— Религия, национальность, титулы, деньги. Разве можно что-то из этой мишуры поставить в один ряд с тем несравненным чувством, которое ты испытываешь сейчас? С тем непередаваемым блаженством, которое приходит с полным обожания поцелуем? Когда я целовал тебя, то испытал такие чувства, которые меня в этой жизни ни разу не посещали!
— Правда?
— Я говорю только правду, — с достоинством ответил герцог. — Запомни, Арлетта, я обожаю тебя. Я преклоняюсь перед тобой, потому что ты являешься цельным воплощением всех женских качеств, которые я искал в других и не находил.
Его слова проникли Арлетте в самое сердце, и она положила руки ему на плечи. Он наклонился над ней и смотрел на нее с такой любовью, с таким обожанием, что Арлетта поняла, почему он еще ни разу не целовал ее после возвращения.
Он не хотел испугать или обидеть ее, пока все не будет сказано, и она не согласится стать его женой.
Теперь он медленно приблизил к ней свое сияющее лицо и приник губами к ее устам.
И снова Арлетта испытала любовный экстаз, в котором они оба растаяли и, превратившись в сияющих ангелов, соединились с Богом.
Герцог с трудом оторвался от Арлетты.
— Не надо меня соблазнять, дорогая, — с улыбкой сказал он, — пока мы не обвенчаны. Я думаю, что твоя матушка была бы против, да и бабушка тебя бы не одобрила!
Арлетта невольно вспомнила графа.
— Ты… будешь заботиться обо мне…
— Конечно, дорогая. Разве ты думала иначе? — сказал герцог. — А теперь я хочу тебе рассказать, почему я ненавидел англичан. Но прежде позволь мне еще кое-что сказать.
— Что? — немного нервничая, спросила Арлетта.
До этого они говорили по-французски, а теперь герцог заговорил по-английски:
— Я люблю тебя! Я не так часто говорил эти слова, а теперь я сказал это на твоем родном языке.
Арлетта застыла от изумления.
— Ты… говоришь по-английски?
— Так же хорошо, как ты по-французски.
