Саманта Джеймс - Идеальный выбор
— Куда вы уезжаете?
— Прочь отсюда! — прорычал он, готовый, судя по всему, кого-нибудь растерзать.
Девон надеялась, что не на нее направлена эта ярость.
— С вами все хорошо?
Себастьян не ответил. Две сильные руки обхватили Девон за талию, подняли и осторожно поставили в сторонку. Ей показалось, что он смотрит не на нее, а куда-то сквозь нее.
Она ничуть не испугалась, побежала за ним и ухватилась за полу его плаща.
Себастьян резким движением повернулся к ней:
— Хотите меня задушить?
Она отпустила плащ.
— Вы не ответили мне, Себастьян. С вами все в порядке?
Он глянул на Девон — и она все поняла. Сквозь дождь и тьму разглядела, какая сумятица овладела его душой. Разверзлись хляби небесные, и разверзлось ее сердце от жалости и сочувствия. Девон не замечала потоков дождя, не чувствовала, что промокла насквозь вся ее одежда, не чувствовала холода. Она сделала шаг к нему и сказала:
— Вам очень плохо, я это вижу. Выругавшись, Себастьян снял с себя плащ и набросил Девон на плечи.
— Идите в дом, — сказал он. — Иначе вы простудитесь.
Девон покачала головой — спазм сжал горло, она не могла произнести ни слова.
Невероятным усилием преодолевая душевную боль, Себастьян проговорил:
— Я не могу остаться, Девон. Не могу — Сегодня не могу.
Она рывком прильнула к нему и, обретя наконец дар речи, выговорила умоляюще:
— Тогда возьмите меня с собой. Куда бы вы ни поехали, возьмите с собой меня.
Глава 16
Девон крепко уцепилась за его жилет, и Себастьяну казалось, что так же крепко держит она его сердце.
Охваченный бурей эмоций, он чувствовал, как напряглось все его тело. Он едва мог дышать — легкие жгло. Он не находил в себе сил отпрянуть от нее. Не мог совладать со своими чувствами и оставить ее.
Густые волосы Девон распустились; насквозь мокрые, они облепили голову. Совершенно мокрой была и ее одежда — Себастьян слишком поздно спохватился накинуть на нее плащ. Розовые кончики сосков просвечивали сквозь шелковую ткань ночной сорочки. Ресницы слиплись… от дождя или от слез?
Но самым главным было то, как она смотрела на него… какими выразительными сделались черты ее милого лица, как лихорадочно цеплялись за его жилет ее тоненькие пальчики. Она ничего не скрывала, в золотистых глазах светились мольба и надежда.
— Возьмите меня с собой, — повторила она дрожащим голосом. — Пожалуйста, Себастьян, возьмите меня с собой.
Она не могла отпустить его.
А он — оставить ее.
Когда карета тронулась с места, они оба сидели в ней.
Себастьян больше ни о чем не спрашивал. Девон больше не цеплялась за него со всей силой отчаяния.
Достаточно было того, что она здесь.
И того, что они вместе.
Лондон остался позади — и дождь тоже. Час спустя карета уже ехала по узким дорогам, ведущим с холма на холм. Месяц следовал за каретой и серебрил своим светом причудливые купы облаков.
Они проехали поворот. Колесо попало в рытвину, и Девон от толчка упала Себастьяну на колени. Он инстинктивно обнял ее, но уже иной инстинкт побудил его крепче сжать руки, когда Девон попыталась привстать и выпрямиться. Она подняла на него вопрошающий взгляд, и Себастьян в ответ привлек ее к своей широкой груди, где она и угнездилась весьма уютно, прижав замерзший нос к его теплой шее. Себастьян накрыл плащом их обоих, и ему почудилось, что Девон улыбается…
Заря уже бросила потоки золотистого света на окрестные холмы, когда карета, миновав увитые плющом тяжелые кованые ворота, покатила по извилистой дороге мимо ухоженных лужаек и кустов.
Себастьян разбудил Девон, которая уснула незадолго перед этим, и она пошевелилась, теплая и сонная. Он поцеловал маленькую ручку, умостившуюся у него на груди, и ласково усадил Девон рядом с собой.
— Мы приехали, — сказал он.
Улыбка тронула губы Себастьяна, когда их взгляду открылся дом. Вид впечатляющий, как всегда, подумал он. Высокие колонны в греческом стиле доминировали над центром здания. Каждое из боковых крыльев дома, пристроенных к центральной части, украшал ряд больших обрамленных белым камнем окон, разделенных на две половины так называемыми средниками.
Себастьян помог Девон выйти из кареты, точнее сказать, вынес ее из экипажа и поставил на землю. Девон глянула на дом и невольно открыла рот.
— Добро пожаловать в Терстон-Холл, — произнес Себастьян с лукавой усмешкой.
Хотя приезд Себастьяна в родовое гнездо был неожиданным, лакей в красной с золотом ливрее уже спешил им навстречу. Они вошли в дом, где Себастьян передал Девон с рук на руки опытной и ловкой горничной по имени Джейн.
— Почему бы вам не принять ванну и не подремать немного? — предложил он. — Я буду ждать вас здесь в… — Тут он взглянул на стоящие возле лестницы старинные дедовские часы, маятник которых отсчитывал секунды со звуком, похожим на прищелкивание. — Ну, скажем, в полдень.
— А вы чем займетесь? — спросила Девон, немного растерянно глядя на него.
— М-м-м… — протянул он, как бы раздумывая, и потрогал пальцами щетину у себя на подбородке. — Мне, наверное, тоже стоит принять ванну и побриться.
Он слегка коснулся тыльной стороной ладони щеки Девон, такой восхитительно гладкой, не заботясь о том, что подумают слуги об этом ласковом жесте.
— Я чувствую себя хорошо, — проговорила Девон со смехом. — Никаких хлопот с бритьем, не то что вам.
Себастьян тоже чувствовал себя хорошо. Тяжести в груди как не бывало. Он любил Терстон-Холл, очень любил, но на этот раз приятное душевное расположение возникло не оттого, что он приехал домой.
Оттого, что рядом с ним была Девон.
В полдень она не ждала его у лестницы. Себастьян решил, что она заспалась, и легонько постучал в дверь ее спальни. Джейн как раз убирала постель и сообщила ему, что мисс Сент-Джеймс вышла уже с четверть часа назад.
Себастьян нашел ее в портретной галерее. Девон выглядела посвежевшей, волосы ее были аккуратно расчесаны и перевязаны лентой на затылке. Знаменитое ожерелье посверкивало на шее. Джейн успела переодеть Девон в одно из платьев Джулианны. Себастьян едва не застонал.
Он подошел ближе, стараясь не смотреть на ложбинку между сливочно-белых грудей, верхняя часть которых выступала за пределы низкого выреза лифа.
— Добрый день, — приветствовала его Девон. — А я заблудилась.
— Мне следовало бы это предвидеть, — усмехнулся Себастьян. — Вам не впервой. Только не заходите в этом доме слишком далеко. Может случиться, что вас потом придется искать не одну неделю.
— Суть не в том, сэр… Стали бы вы меня искать в таком случае — вот вопрос.
— Без сомнения, — ответил он.
— Или искали бы исчезнувшие драгоценности? — поддразнила она.
— Нет, Девон. Только вас. Искал бы без отдыха, пока не нашел.
Боже, что он натворил! Ему не следовало брать ее с собой. Но он это сделал, и теперь уже нечего о том жалеть. Ему так хорошо от того, что она здесь…
— Я должен поблагодарить вас за то, что вы со мной поехали, — с улыбкой заговорил он. — Сам бы я и не подумал увозить вас из Лондона среди ночи.
— Как мне помнится, дело происходило не совсем так, но вы поступили великодушно.
Улыбка исчезла с его губ.
— Я должен признаться, что и сейчас не могу объяснить свое поведение. Джастин… впрочем, вы и сами видели, что я не в состоянии был выдержать… не мог остаться. И к тому же я просто… Мне было необходимо попасть сюда. Необходимо увидеть… — у него перехватило горло, он продолжал с трудом: — все это снова… Мне надо было оказаться дома.
Маленькая ручка легла на его ладонь. Себастьян слегка пожал пальцы Девон и подвел ее к большому полотну в позолоченной раме.
— Я вижу, вам нравится наш семейный портрет. Этот был написан за несколько месяцев до того, как мать уехала. Отец не разрешал поместить портрет в галерею, пока был жив. Но я считаю, что портрет должен находиться здесь, вместе с прочими Стирлингами.
— Вы такой юный на этом портрете, — рискнула заметить Девон. — Сколько вам тогда было лет?
— Мне было десять лет, Джастину четыре, а Джулианне три года.
— Но вы и в таком возрасте были высоким, не намного ниже отца. — Девон перевела взгляд на маленькую ангелоподобную девочку с каштановыми кудрями. — Джулианна просто прелесть.
— Она такой и осталась. У нее необычайно щедрая, отзывчивая душа, а голос ясный и чистый, как солнечный луч.
Девон пригляделась к великолепно сложенной красавице, облаченной в ярко-синий бархат. Выражение лица у нее было сдержанным, однако живые искорки в глазах выдавали ее истинный характер: казалось, она бросает вызов стоящему с ней рядом мужчине со строгим лицом.
— Ваша мать поразительно красива, — негромко проговорила она.
— Не правда ли? Джастин пошел в нее, Джулианна унаследовала материнское изящество, а я уродился в отца.
«Наружностью, но не характером, — подумал он. — Слава Богу, что так».
