Александр Дюма - Сальватор
— Вы очень ее любите? — уточнил генерал.
— Беспредельно! — воскликнул Жюстен.
— Как сестру? — спросил отец Мины.
— Больше чем сестру! — покраснев, ответил школьный учитель.
— И, любя ее… таким образом, вы уверяете, что отцу Мины не придется краснеть за эту любовь?
— Клянусь! — отвечал молодой человек, воздев руки и подняв глаза к небу.
— Иными словами, — продолжал генерал, — Мина будет достойна супруга, которого прочит ей отец?
Жюстен задрожал всеми членами и ничего не ответил: он опустил голову.
Господин Сарранти умоляюще взглянул на генерала. Этот взгляд словно говорил: «Испытание слишком велико, довольно мучить бедного мальчика!»
Ожидание приговора, несущего жизнь или смерть — это целая гамма неописуемых чувств. Все, что еще живо в нас, возбуждено и напряжено, все мучительно! Душа и тело получают удар и в одно время переживают потрясение.
Именно это испытывал Жюстен, когда услышал эти слова: «… супруга, которого прочит ей отец».
В одно мгновение вся его жизнь с того вечера, как он нашел девочку, спавшую в поле, и до той минуты, когда, радостный, улыбавшийся, счастливый, он, обмениваясь с ней влюбленными взглядами, услышал, как лакей докладывает о двух путешественниках, прибывших из Парижа и желавших с ним переговорить от имени Сальватора, прошла перед ним по крупице, по капле, страница за страницей. Он снова почувствовал вкус каждой минуты, ощутил ее аромат, услышал ее мелодии, а потом из волшебного леса надежды без всякого перехода вдруг рухнул в темную пропасть сомнения.
Он поднял голову. Губы у него тряслись. Он посмотрел на двух посетителей: в его взгляде читался смертельный ужас.
Генерал почувствовал, как страдает молодой человек. Но ему показалось, что необходимо еще одно — последнее — испытание, и он продолжал, несмотря на немые мольбы г-на Сарранти:
— Вы воспитали мадемуазель Мину как родную сестру. Его отец через меня благодарит вас за это и благословляет как собственного сына. Предположите, однако, что — в результате превратностей судьбы или выполняя обязательство перед некоей семьей — он клятвенно обещал руку своей дочери другому. Как бы вы повели себя в подобных обстоятельствах? Отвечайте мне так, словно перед вами отец Мины, ведь именно он обращается сейчас через меня к вам. Что бы вы сделали?
— Генерал! — пробормотал, задыхаясь, Жюстен. — С тех пор как умер мой отец, я привык к страданиям: я буду страдать.
— И вы не восстанете против жестокости этого отца?
— Генерал! — с достоинством отвечал молодой человек. — Отец важнее возлюбленного, как Бог важнее отца. Я скажу Мине: «Бог доверил мне вас в отсутствие отца. Теперь ваш отец вернулся, возвращайтесь к нему».
— Сын мой! Сын мой! — вскричал генерал, не в силах сдержать слезы; он поднялся и протянул молодому человеку руки.
Жюстен пронзительно вскрикнул и упал в объятия г-на Лебастара де Премона. Заикаясь от волнения, он пробормотал:
— О… о… отец мой!
Вырвавшись из рук генерала, он бросился ко входной двери и крикнул что было сил:
— Мина! Мина!
Но генерал его опередил, остановив в ту минуту, когда молодой человек схватился за ручку двери, и зажал ему рот:
— Тише! Вы не боитесь, что эта новость может слишком ее взволновать?
— Счастье не может причинить зла, — возразил Жюстен, сияя от радости. — Да вы на меня посмотрите!
— Вы — мужчина, друг мой, — заметил генерал. — А вот для девушки, девочки… ведь она еще совсем ребенок… Она хорошенькая?
— Как ангел!
— Так она, значит, здесь… раз вы ее зовете? — колеблясь произнес г-н Лебастар де Премон.
— Да, я сейчас за ней схожу, — ответил школьный учитель. — Я ни за что себе не прощу, если украду у нее хоть минуту счастья.
— Да, ступайте за ней, — разрешил генерал дрогнувшим от волнения голосом. — Но обещайте не говорить ей, кто я. Мне хочется сказать об этом самому… когда она будет готова и я сочту это возможным. Ведь так будет лучше, не правда ли? — прибавил он, переводя взгляд с молодого человека на г-на Сарранти.
— Как вам будет угодно, — отвечали те.
— Ну, идите!
Жюстен вышел, а спустя минуту ввел в столовую Мину.
— Дорогая! — сказал он. — Позволь представить тебе двух моих друзей, которые скоро станут и твоими друзьями.
Мина грациозно поклонилась двум посетителям.
При виде обворожительной девушки, какой стала его дочь, генерал почувствовал, как сильно забилось его сердце. Боясь потерять сознание, он оперся о посудный шкаф и не сводил с дочери влажных от счастья глаз.
— Эти двое друзей, — продолжал Жюстен, — принесли тебе добрую весть, которой ты и не ждешь, самую лучшую весть, какую ты могла получить.
— Им что-то известно о моем отце?! — вскрикнула девушка.
По щекам генерала медленно скатились две слезы.
— Да, дружок, — подтвердил Жюстен. — Они привезли вести о твоем отце.
— Вы знали моего отца? — спросила девушка, пожирая обоих путешественников взглядом, чтобы не пропустить ни слова из их ответа.
Двое друзей, ни слова не говоря — они были для этого слишком взволнованы, — утвердительно кивнули.
Этот молчаливый ответ, причину которого Мина не могла понять, не на шутку опечалил девушку, и она взволнованно воскликнула:
— Мой отец еще жив, не так ли?
Друзья снова кивнули.
— Так говорите же скорее! — поторопила Мина. — Где он? Любит ли он меня?
Генерал провел рукой по лицу и, предложив девушке стул, сел напротив нее, не выпуская ее руки из своих.
— Ваш отец жив, мадемуазель; он вас любит, и я сказал бы вам об этом еще в тот вечер, когда вы бежали из замка Вири, если бы в то время я знал вас лучше.
— Мне знаком ваш голос, — вздрогнула Мина. — Это вы поцеловали меня в лоб, перед тем как я перелезла через ограду, и сказали взволнованным голосом: «Будь счастлива, девочка моя! Тебя благословляет отец, пятнадцать лет не видевший свою дочь!.. Прощай!..» Ваше пожелание исполнилось, — прибавила она, переводя взгляд с Жюстена на двух друзей. — Я счастлива, очень счастлива, потому что у меня есть все для счастья, а еще потому, что вы говорите о моем отце! Где он?
— Недалеко от вас, — отвечал г-н Лебастар де Премон, и на его лице заблестели крупные капли пота.
— Почему же его здесь нет?
Генерал молчал. В разговор вмешался г-н Сарранти:
— Он, возможно, опасается, что может внезапным появлением причинить вам нежелательное волнение, мадемуазель.
Странное дело! Вместо того чтобы посмотреть на г-на Сарранти, обращавшегося к ней с этими словами, девушка глядела только на генерала, не произносившего ни слова. Выглядел он как никогда взволнованным.
