Александр Дюма - Сальватор
— Вы меня не поняли, — улыбнулся генерал. — Я прошу вас подняться и ждать стоя.
— Разве господин де Вальженез уже собирается стрелять?
— Нет, но чтобы кровообращение восстановилось и уравновесилось после того, как вы находились в неудобной позе…
— Пустое, — покачал головой г-н де Маранд.
— Спросите у нашего хирурга, — взглянув на Сальватора, продолжал генерал.
— Вам действительно лучше встать, — подтвердил тот, сделав шаг по направлению к банкиру.
— Так вы думаете, что у меня взволнуется кровь? — рассмеялся г-н де Маранд. — Клянусь честью, если бы у меня было время, я дал бы вам пощупать мой пульс и вы убедились бы, что он ничуть не чаще, чем обычно.
Он указал на оставшиеся бумаги.
— К сожалению, все это мне нужно успеть прочесть и подписать за пять минут.
— То, что вы делаете, безумие! — заметил генерал. — Вы слишком натрудите руку и не сможете хорошо прицелиться.
— Ба! — беззаботно произнес г-н де Маранд, не переставая подписывать бумаги. — Я не верю, что он меня убьет, генерал. И вы не верите, так? Прикажите заряжать пистолеты. Проследите, чтобы не забыли вкатить пули, и отмерьте сорок шагов.
Генерал Эрбель молча поклонился и пошел к другим секундантам.
Сальватор, не скрывая восхищения, следил за банкиром.
Секунданты договорились о том, что противники будут стреляться с расстояния в сорок шагов, каждый из них волен подойти на пятнадцать шагов к барьеру, чтобы оказаться ближе к противнику.
Осмотрев и зарядив пистолеты, секунданты стали отмерять шаги.
Господин де Вальженез оказался на дороге у генерала Пажоля, который этим занимался.
— Простите, сударь, — обратился тот к Лоредану, — соблаговолите меня пропустить.
— Пожалуйста, сударь, — отозвался Лоредан, резко повернувшись на каблуках, и сбил тростью звездочки инея с травы, которую он обезглавил, подобно Тарквинию.
— Вот шалопай! — пробормотал генерал и продолжал отмерять расстояние.
Когда дело было сделано, г-ну де Вальженезу повторили условия поединка и вручили пистолет.
По третьему хлопку в ладоши противники могли двинуться навстречу один другому или стрелять с места — на их усмотрение.
— Очень хорошо, господа, — сказал г-н де Вальженез, бросив трость на землю. — Я к вашим услугам.
— Извольте, сударь, — обратился граф Эрбель к г-ну де Маранду и подал ему пистолет.
— Пусть начинает господин де Вальженез, — бросил банкир; он взял пистолет, переложил его в левую руку и снова собрался писать.
— Но ведь…
— Мы с господином Лореданом имеем право подойти друг к другу на пятнадцать шагов и тогда выстрелить?
— Да.
— Пусть он сделает положенные ему шаги и стреляет, а я выстрелю потом. Вы же видите, мне осталось подписать всего два ордонанса.
— Вас убьют, как зайца в норе! — воскликнул генерал.
— Он?! — спросил г-н де Маранд и поднял на графа глаза, светившиеся уверенностью. — Он? — повторил банкир. — Ставлю сотню луидоров, генерал, что его пуля меня даже не заденет… Итак, начинайте, генерал.
— Это решено?
— Король ждет, — пояснил г-н де Маранд, подписывая предпоследний ордонанс и принимаясь за чтение последнего.
— Он от своего не отступится, — пробормотал Сальватор.
— Считайте, что он убит, — сказал генерал Пажоль.
— Это мы еще увидим, — возразил граф Эрбель, поддаваясь уверенности банкира.
Они отошли, открыв взглядам противной стороны г-на де Маранда, стоявшего на одном колене, тогда как находившийся поблизости от него лакей держал чернильницу.
— Ах, так?! — вскричал г-н де Вальженез. — Неужели наш противник хочет сражаться в позе Венеры на корточках?
— Встаньте, пожалуйста, сударь! — в один голос потребовали секунданты Лоредана.
— Ну, раз вы непременно этого хотите, господа… — сдался банкир.
И он встал.
— Дай мне обмакнуть перо в чернила, Контуа, и отойди в сторону, — приказал г-н де Маранд слуге.
Он повернулся к г-ну де Вальженезу и, продолжая читать ордонанс, прибавил:
— Стою, сударь. Я к вашим услугам.
— Это мистификация! — вскричал г-н де Вальженез, сделав вид, что собирается бросить пистолет.
— Нисколько, сударь, — возразил граф Эрбель. — Мы сейчас подадим сигнал: идите и стреляйте.
— Так не бывает! — возмутился Лоредан.
— Как видите, бывает, — заметил второй секундант г-на де Маранда, а тот, с пистолетом под мышкой и пером в зубах, спокойно дочитывал свой ордонанс, перед тем как его подписать.
— Предупреждаю вас, что вся эта комедия не имеет ко мне никакого отношения и я убью этого господина как собаку, — скрипнув зубами, пригрозил г-н де Вальженез.
— Не думаю, сударь, — с сомнением произнес граф.
Лоредан опустил глаза под мрачным взглядом генерала.
— Итак, сударь, я к вашим услугам, — не отрываясь от бумаг, заявил г-н де Маранд.
— Подавайте сигнал! — приказал Лоредан.
Секунданты переглянулись, чтобы одновременно подать знак.
Надо было трижды хлопнуть в ладоши.
На счет «раз» противники должны были взвести курок, на счет «два» — встать в позицию, на «три» — двинуться друг другу навстречу.
Итак, на счет «раз» г-н де Маранд взялся правой рукой за пистолет и взвел курок.
Но на счет «два» и «три» он взял перо и приготовился писать.
— Хм-хм! — кашлянул генерал Пажоль, предупреждая г-на де Маранда, что настала решительная минута и противник пошел на него.
В этот момент г-н де Маранд покончил с последним ордонансом. Он выронил его из левой руки, а правой бросил перо.
Затем он поднял голову, резким движением отбросив волосы назад, и они легли ему на лоб привычной волной.
Его лицо было совершенно невозмутимо.
— Наш спор на сто луидоров остается в силе, генерал? — с улыбкой спросил он, не пытаясь уклониться от выстрела противника.
— Да, — подтвердил генерал. — Лучше бы я их проиграл.
В эту минуту Лоредан дошел до барьера и выстрелил.
— Вы проиграли, генерал, — заметил г-н де Маранд.
Он выхватил пистолет из-под левой руки и выстрелил не целясь.
Господин де Вальженез повернулся вокруг себя и упал лицом в землю.
— Ну вот, — произнес банкир, бросив пистолет и подняв с земли ордонанс, — я не зря прожил день. В четверть десятого я выиграл сто луидоров и избавил мир от негодяя.
Тем временем Сальватор бросился вместе с двумя молодыми людьми на помощь раненому.
Господин де Вальженез корчился на траве, крепко сжав кулаки. Он смертельно побледнел, на губах у него выступила кровавая пена, глаза ничего не выражали.
