Барбара Бенедикт - Судьба
Тогда первая его забота — выполнение своих обязанностей, а уж потом все остальное.
Она заерзала на месте. Стоит ли ждать его возвращения? Может быть, у него свои темные замыслы, и беды ее еще не закончились.
Цикады умолкли. Ика собиралась встать и убежать, но заметила, что к ней приближается вовсе не ее спаситель. Это была процессия темных фигур, их лица были скрыты капюшонами. Она забеспокоилась: они повернули прямо к ней. Может, они собираются казнить ее?
Девочка спряталась поглубже в тростниках и стала наблюдать за ними. Люди были босиком, всего их было двенадцать человек. Они остановились на полянке и принялись медленно пританцовывать и размахивать руками, как птицы.
Послышалась тихая мелодия флейты. В руках у них появился некий сосуд, из которого пили все по очереди. Никто не произнес ни единого слова. По их таинственным жестам Ика догадалась, что это тайный ритуал.
И скорее всего, свидетели им были не нужны. Поэтому Ика вся сжалась и замерла на месте.
Когда сосуд был опустошен, фигуры образовали круг и продолжили медленный танец, двигаясь неторопливо и осторожно. Они простерли руки к луне, словно призывая ее спуститься на землю. Эти руки, связывающие небеса с землей, походили на бледных змей. Накидки были сброшены, и Ика увидела их нежные груди.
«Да, это ритуал», — с тревогой подумала она. И хотя нужно было убежать или отвернуться, зрелище притягивало и манило ее. Ей хотелось увидеть, что будет дальше.
Флейта заиграла быстрее, и женщины запели. Ика не могла разобрать их шепота, но отгадала намерения. Проходя по кругу, каждая женщина срывала с себя одежды; они танцевали обнаженные среди разбросанного платья.
Длинные, темные волосы свободно опускались на их плечи. Руками они проводили по своему телу, и движения их становились все более раскованными. Подул ветерок и донес до Ики незнакомый густой запах.
Опьяненная запахом и сладостной, чувственной музыкой, Ика заворожено глядела на эти извивающиеся тела. Постепенно, не сдерживаемые разумом, руки женщин приникали к грудям, к бедрам.
Ика заволновалась, ее руки и ноги тоже стали выделывать танцевальные па. «Язон», — пронеслось у нее в голове.
Одна из женщин с громким криком упала на землю. Тело ее извивалось, стоны вырывались из горла, она полностью забыла об окружающей реальности.
Затем, как будто очнувшись от наваждения, незнакомки собрали одежду и ушли прочь, оставив Ику наедине со своими желаниями. Ей страстно захотелось познать тайное наслаждение, девочка уставилась на свои руки, раздумывая, не могут ли они помочь делу.
— Это лунный танец, — прошептал кто-то позади нее. — Ты не должна была видеть его.
Ика обернулась, перед ней стоял тот самый молодой человек. От стыда ее кинуло в жар.
— Но может быть, я заблуждаюсь, и у тебя есть полное на то право, — добавил он, немного подумав. — Иначе почему наша Мать привела к тебе своего посланника.
Посмотрев туда, куда он показывал, Ика увидела длинную гадюку у своих ног. Змея будто улыбнулась и уползла загадочно прочь, как и танцовщицы.
Ее спаситель протянул руку.
— Не бойся, царевна. Змея приносит благословение. И мне стало спокойнее за тебя. Значит, правильно, что ты должна стать бычьей танцовщицей.
Ика хотела объяснить, что ее отец — Посейдон, но что-то заставило ее промолчать.
«Мне знаком этот танец», — удивленно подумала она и подала руку. До сих пор ее тело желало танцевать и покачиваться в таинственном лунном свете.
— Тебе нужно торопиться, — сказал он. — Необходимо проникнуть к танцорам до того, как появится стража. Вот, переоденься.
Ика оглянулась в поисках подходящего места для переодевания. Кусты были не выше пояса и не давали необходимого укрытия.
— Извини, — сказал он. — Я не подумал. На Крите мы не обращаем внимания на подобные вещи. Если хочешь, я могу отвернуться.
Он повернул голову, и Ика улыбнулась его словам. Он довольно вежливый, ее спаситель.
— Тебе следует подумать о новом имени.
Если бы он знал, как рада она наконец перестать считаться Дафной!
— Меня можно называть Икадория, — она решила произнести свое настоящее имя.
«Икадория», — повторил он.
— Хорошее имя. Тебе оно подходит.
Ика не слышала: она осматривала одежду.
— Здесь только юбка и ремень. Где остальное?
— На Крите женщины обычно открывают груди. Тебе нужно привыкнуть к местным обычаям, если хочешь остаться незамеченной.
Одно дело сменить имя, но она так долго одевалась по-мужски. Она не знала, как нужно женщине двигаться, вести себя.
Юбка была всего лишь набедренной повязкой. Она натянула ее, бедра оставались открытыми. Они были гладкими, совершенно без мускулов, и она поняла, что хвастливый Тезей был прав — природа берет свое. Скоро она превратится в настоящую женщину.
Сдерживая дыхание, Ика пыталась застегнуть узкий пояс. Она похлопала по плечу своего спасителя и спросила, для чего эта застежка.
— Для пустого тщеславия, — рассмеялся он. — Считается красивым иметь очень узкую талию, так что у нас стягивают ее ремнями, начиная с шести лет. Ты можешь этого не делать.
— Знаю, зачем ты принес такой узкий ремень. Хочешь, чтобы я не смогла съесть лишнего.
Он снова рассмеялся и протянул ей мешок. Внутри Ика нашла жареную козлятину. Она с жадностью съела ее и запила соком свежего персика.
Когда с едой было покончено, юноша погрустнел. Вздохнув, он наклонился, чтобы собрать ее прежнюю одежду.
— Ну что ж. Время идти.
Его грусть подчеркивала серьезность ситуации. Попасть в бычьи ямы к танцорам — это не шутка. Обратного пути не будет.
Спутник ее неожиданно остановился перед невысокой стеной.
— Если хочешь, можешь отдать мне твою печать. Если ее найдут вместе с твоей одеждой в гавани, то сочтут тебя утонувшей.
Ика с радостью отдала ему печать Дафны.
— Ты сможешь взобраться на стену? — спросил он извиняющимся тоном.
Она кивнула, потому что не смогла ответить вслух: слова застряли у нее в горле.
— Мы можем никогда больше не встретиться, — проговорила Ика наконец.
— Не бойся, — успокоил он ее. — Поверь мне, я не оставлю тебя на милость судьбы.
— Я обязана тебе жизнью, — Ика с трудом проглотила слюну и взглянула в обезображенное лицо. Как могло так случиться, что за столь недолгое время, она привязалась к этому незнакомцу? Ей уже тяжело прощаться с ним.
— Как мне тебя благодарить, если я не знаю даже твоего имени?
Он пожал плечами и повернулся ко дворцу.
— Наверное, для нас обоих лучше, что ты его не знаешь.
