Виктория Холт - Гордость Павлина
Он постоянно рассказывал о своей жизни в Австралии, и я поощряла его, так как такие беседы приносили ему радость. Он часто вспоминал об опале Зеленый луч и иногда говорил об этом камне так, как будто он и теперь принадлежит ему.
— Люди многое рассказывают об опалах, — говорил он, — но Зеленый луч не обычная драгоценность. Бывают очень дорогие алмазы, но они не производят такого эффекта. Я встречал золотоискателей… Это вроде лихорадки, но в ней заключена страсть не к самому золоту, а к тому, что оно может дать. С опалами все по-другому. Один самородок золота похож на другой, а опалы разные. Об этом камне сложены легенды. В его красках люди читают послания. В прошлом это они предсказывали счастливую судьбу. Но некоторые считают, что они могут приносить и несчастье. Я всегда думал, что причина этого суеверия в том, что они легко раскалываются, и камень, в котором человек видит огромное богатство, теряет свою ценность. Я видел людей, которые отчаянно нуждались в деньгах и все же отказывались расстаться с камнем, хотя он мог бы их спасти. Так было и с Зеленым лучом.
— И все-таки вы говорите, что его называли Камень беды.
— О таком камне возникает много легенд. Это был один из первых найденных черных опалов. Странно, что никогда еще не находили другого такого камня и, по моему мнению, никогда больше не найдут.
— Кто нашел его? — спросила я.
— Один старый старатель… пятьдесят лет назад. Ему постоянно не везло. Он был из таких людей, которые сдаются, когда цель близка, и кто-то другой пожинает плоды их трудов. Его называли Джим Неудачник. Затем… он нашел его. Все произошло, как у меня с Зеленой леди: скала обвалилась, и его нашли мертвым. В руке он сжимал Зеленый луч. С этого все и началось. Джим Неудачник отдал за Луч жизнь. Его сын нашел отца и камень. Конечно, он сразу понял, что победил камень, но одного взгляда на него было достаточно… хотя он еще не был обработан. Он хотел тотчас же отвезти опал в Сидней, но не мог не похвастаться находкой: не в силах был удержаться. Старая цыганка предупредила его о том, что глупо показывать такой камень, потому что люди уже поговаривают, что это самый прекрасный в мире опал и стоит он целое состояние. Какой-то беглый преступник застрелил его, но, конечно, камня не нашел. Вот уже две смерти.
— Что же случилось с опалом после?
— Он был обработан, отполирован и, — о Боже! — он ослеплял всех, кто видел его. Величина… Цвет… Никто не предполагал, что может существовать подобный камень. Теперь им владел младший брат. Я смутно помню, что случилось с ним. Его дочь сбежала, он пытался остановить ее и в драке с будущим мужем дочери свалился с лестницы. Он провел два года, испытывая адскую боль, прежде чем умереть, но не отдал камень никому. Я слышал, что он постоянно носил его с собой, чтобы каждый день любоваться им. Он думал… опал стоит того, что бы ни случилось.
Хотя его дочь и боялась этого камня, она отдала опал в руки агента по продаже, от него он попал к какому-то восточному правителю. Теперь ты можешь представить себе: Зеленый луч достоин был украшать усыпанную драгоценностями корону. Через год этого правителя предательски убили, и камень перешел к его старшему сыну, которого продали в рабство, прежде отобрав Луч.
Один из тех, кто захватил его, украл опал и бежал с ним. Но несчастья начали преследовать и его. Он проклял камень, умирая от лихорадки. Перед смертью он приказал сыну вернуть камень туда, где его нашли. Так он снова попал в Австралию. Старый Гарри, я уже рассказывал тебе, выиграл его.
— А он верил этой легенде?
— Все, что я знаю, это то, что, получив камень, люди не хотели расставаться с ним, чего бы им это ни стоило.
— А вам было не страшно, когда он был у вас?
— Нет. Но посмотри, что случилось со мной. Посмотри на меня.
— Вы не можете обвинять в этом камень, ведь его давно нет у вас.
Он снова взял меня за руку и начал:
— Джесси…
Я ждала. Он собирался мне что-то рассказать, но очевидно передумал. Он выглядел очень усталым, и я предложила:
— Вам надо немного поспать, Бен.
Как ни странно, но он не возражал, и я вернулась в Дауэр Хауз.
* * *Приближался февраль. Бен постоянно шутил и был в хорошем настроении. Я даже думала, что он опровергнет диагноз врачей и поправится. Но случались дни, когда он казался совсем обессиленным, несмотря на старания скрыть это от меня. Холодным февральским днем, когда дул северный ветер и землю заметало снегом, я пришла к нему. В камине горел огонь. Меня встретила грустная Ханна. Она прошептала:
— Он покидает нас. Боже, помоги нам? Что с нами будет?
— Я уверена, что он распорядится насчет слуг, — ответила я.
— Банкер очень расстроен, а мистер Вильмонт за последние шесть недель ни разу не сказал, что мистер Хенникер неподходящий хозяин для Оукланд Холла. Я думаю, он бы многое дал, чтобы все было, как прежде.
— Мы бы все хотели этого, Ханна.
Итак, когда я вошла в комнату, сердце мое сжалось. Может быть его лицо имело синеватый оттенок из-за холодного, белого света снежного дня, но вряд ли. Он улыбнулся, когда увидел меня, и старался казаться беспечным.
— В такую погоду я вспоминаю жареные каштаны и горячую картошку, которые я готовил на маленькой жаровне и продавал на углу улицы. Чудесно погреть руки, когда все это ешь. Особенно в такой холодный день, как сегодня.
Я подошла к кровати и взяла его руки в свои. Они были холодны.
— Я не могу согреться, — пожаловался он.
Мы поговорили об Австралии, о приисках, о людях, которых он знал. Я начала готовить чай на спиртовой лампе, зная, что он любит смотреть, как я это делаю.
— Я представляю, как ты кипятишь чай в походном котелке. Я думал, что когда-нибудь мы будем там вместе. Но, говорят, человек предполагает, а Бог располагает. Боюсь, Джесси, что он уже распорядился.
Я подала ему чай и смотрела, как он пьет.
— Хороший, крепкий чай, — заметил он. — Но знаешь, нигде чай не бывает таким вкусным, как в Австралии. Как мне хотелось бы побывать там с тобой, Джесси. Я хотел бы увидеть тебя с лепешкой в одной руке и чашей пунша в другой. Я хотел бы услышать, как ты говоришь, что ничего более вкусного не пробовала. Неважно, ведь ты все равно когда-нибудь это испытаешь.
У меня, вероятно, было очень печальное лицо, потому что он продолжал:
— Веселее, моя девочка. О да, ты поедешь туда. Я в этом уверен.
Я не отвечала. Я позволяла ему фантазировать, а сама думала: что же я буду делать, когда он уйдет и я не смогу приходить в Оукланд.
— Я кое-что обдумал, — сказал он, — и решил, что время пришло. Нужно дать знать Джоссу, чтобы он успел приехать сюда. На это понадобится время. Нельзя рассчитывать на то, что он бросится на первый же пароход. Ему нужно будет до отъезда все организовать, ведь без Джосса компании будет трудно.
