Ньевес Идальго - Черный Ангел
— Я бы все же предпочел еще какое-то время подержать его на плантации, отец.
— Для чего? Чтобы убить? — угрюмо буркнул Себастьян.
Келли посмотрела на обоих. Эдгар досадливо поморщился; его лицо выражало огорчение, как у ребенка, у которого отняли игрушку. Келли почему-то сразу же подумала о Мигеле. Она отщипнула маленький кусочек хлебного мякиша, чтобы скрыть дрожь в руках, и настороженно ждала продолжения.
— Нет пути назад. Я его уже продал, обратно не вернешь.
Сердце девушки учащенно забилось. Мигель продан? Уход из “Подающей надежды” будет означать для него спасение, хотя он и будет принадлежать другому плантатору. В душе Келли радость и боль от ухода испанца сплавились воедино, вот только радость вмиг оборвалась, едва она услышала имя нового хозяина Мигеля. Не колеблясь ни секунды, она решительно обратилась к дяде:
— Но он же убийца, — воскликнула она, ужасно побледнев.
Колберт приподнял свои густые брови:
— Он как раз тот, кто укротит этого дикого зверя, племяшка.
— Но, дядя…
— Ты ничего не смыслишь в таких вещах, и не встревай. Знатной даме не пристало лезть в торговые дела.
Гнев овладел Келли. Она резко вскочила на ноги, опрокинув стул, швырнула салфетку на стол и, позабыв о приличиях, резко выпалила:
— Я забыла, что вы торгуете людьми!
— Рабами, — подчеркнул Себастьян.
— Людьми! — гневно выкрикнула она. — И ты говоришь, что продал человека этому извращенцу, о зверствах и жестокости которого говорят все вокруг. — Келли не хватало воздуха, и она часто дышала, хватая ртом воздух. Ее лицо раскраснелось от вспышки ярости. — Вы мне отвратительны! Меня от вас тошнит! Вы хуже зверей!
Оба Колберта оцепенели. Над столом повисла плотная, густая тишина, и в сопровождении этой зловещей тишины, Келли опрометью выбежала из столовой.
Девушка пребывала в отчаянии. Судьба, уготованная Мигелю, была хуже смерти, потому что никто не ускользал из лап Ноя Хьюстона, если то, что говорили о нем, было верным. Едва Келли отошла от этого волчьего логова, ее вырвало от отвращения.
Ей нужно увидеться с Мигелем! Предупредить его! Помочь ему бежать!
Но когда она, бледная и запыхавшаяся, добралась до места, над которым возвышались лачуги рабов, было уже слишком поздно.
Мигеля со связанными за спиной руками заталкивали в телегу. Он не сопротивлялся, но двое вооруженных мужчин легко запрыгнули следом и уселись по бокам.
По щекам девушки текли слезы, и она возненавидела себя за то, что не родилась мужчиной, и сейчас не имела при себе пистолета. Она смотрела на небо, проклиная небеса. Что могла сделать женщина дядиным надсмотрщикам? Как она могла противостоять им? Нужно было что-то быстро придумать. Быть может, поехать в Порт-Ройал и попросить помощи у отца Вирхинии? А может, нанять нескольких моряков, чтобы они вытащили Мигеля из когтей Хьюстона и потом увезли с острова? И если в этой заварушке Ною Хьюстону суждено будет отправиться во владения сатаны, то туда ему и дорога!
Мигель почувствовал присутствие девушки и поднял голову. На несколько мгновений их взгляды встретились, и в глазах испанца читалось бесконечное презрение.
— О, боже! — простонала Келли, падая на колени, когда телега, увозившая Мигеля, скрылась за поворотом дороги. — О, Боже!
Жители Порт-Ройала не знали, что за ними наблюдали четыре пиратских корабля, и заканчивали день в привычных хлопотах неподалеку от причала. Торговцы закрывали свои лавки; матросы готовились к отплытию и загружали последние бочонки с водой и провизией, чтобы поутру выйти в море; проститутки прощались с клиентами, которых развлекали целый вечер, и подыскивали клиентуру посвежее…
Никто и знать не знал, что падет на них сверху.
Корабли из флотилии Франсуа Бульона открыли огонь из палубных орудий именно в тот момент, когда под покровом ночи телега, на которой везли Мигеля, проезжала по главной, мощеной булыжником, набережной порта.
Кое-кто из дозорных заметил корабли, но не придал этому слишком большого значения, поскольку на их мачтах развевались английские флаги, ведь фрегаты державной короны бросали здесь свои якоря постоянно.
Потом, когда флаги их Императорского Величества заменили на французские и черные с черепом и двумя скрещенными костями, трубить тревогу было поздно.
Ядро, пущенное с борта “Миссионера” первым достигло цели. Одна из лавчонок получила две пробоины, и передняя стена развалилась, будто сметенная ураганом, а ее обломки и загоревшиеся балки разлетелись по сторонам. Соседние здания тоже были разрушены, еще был поврежден один корабль, стоящий на якоре и часть приморской улицы, на которой образовалась огромная воронка от ядра.
Возница, правивший телегой, в которой ехал Мигель, был вынужден постоянно натягивать поводья, сдерживая лошадей, чтобы те не рванули и не понесли. Испытывая боль от впивающегося в рот мундштука, животные фыркали и вставали на дыбы…
Портовые улицы наполняли крики и паника; проклятия и приказы, отдаваемые солдатам, перемежались с оглушительным грохотом орудийных выстрелов. Гарнизон, защищавший Порт-Ройал, отреагировал слишком поздно, и к тому времени как солдаты начали отвечать на неприятельский огонь, добрая часть северной части форта уже пылала в огне.
Мирные жители, бóльшая часть которых уже выбежала из своих домов, перекрывали улицы, пытаясь защитить то, что могли. Конечно же, Порт-Ройал уже переживал вражеские налеты, но этот, совершенно неожиданный, яростный натиск заставил людей бояться за собственную жизнь, как никогда прежде.
Неприятельские суда, развернувшись полукругом, накрывали своим огнем всю переднюю часть города. Непрерывный обстрел Порт-Ройала в первые минуты посеял в городе вселенский ужас.
Уцелевшая повозка из “Подающей надежды” кое-как проехала еще несколько метров. Возница старательно выискивал для лошадей путь к какому-нибудь маленькому проулку, но раздался новый пушечный залп, и снаряд угодил в здание муниципалитета, мимо которого они ехали. Обломки разрушенной стены взметнулись вверх и посыпались прямо на лошадей. От испуга те дико заржали и вскинулись на дыбы. Все закончилось тем, что телега опрокинулась вместе с лошадьми. Ужасное прямое попадание ускорило конец колбертовских приспешников среди конских тел и копыт. Мигелю крупно повезло: его выбросило из повозки, но со связанными за спиной руками он не смог смягчить падение, и, ударившись о землю, потерял сознание.
На борту “Миссионера”, довольные подобным развитием событий, Франсуа и Пьер продолжали
выкрикивать приказы своим людям, не прекращавшим обстрел.
