Стефани Блэйк - Великолепная страсть
– Думаю, я догадалась, дорогой, – сказала Тельма, поглядывая на Майру. – Как я понимаю, речь идет об аренде дома.
– Да, это так, но… – Майра смутилась и осеклась. – Я и представления не имела ни о чем подобном. Дом такой большой, такой великолепный! Боюсь, мой муж и я имели в виду что-нибудь поскромнее.
Сэм широко улыбнулся, показав ослепительно белые зубы.
– Зачем же пить пиво, если есть шампанское? Я уверен, что вашему мужу будет здесь удобно. К тому же здесь есть лошади. Я слышал, вы любительница верховой езды?
– Видите ли, мы стеснены в средствах.
Сэм и Тельма обменялись взглядами и разразились хохотом.
– Прошу прощения? Не понимаю, – ледяным тоном осведомилась Майра.
– Послушайте, дом не будет стоить вам ни цента, пока вы будете жить здесь, в Брайерклиффе, а мы с Тельмой в это время будем в Европе.
– Дело в том, Майра, что с вашей стороны это будет одолжением Сэму и мне, – добавила Тельма.
– Мы хотим, чтобы за домом присматривал кто-нибудь серьезный и ответственный, чтобы слуг держали в строгости, чтобы все шло гладко, как при нас.
Майра была ошеломлена. Она поднесла руку к горлу, потому что на мгновение лишилась дара речи. Когда же наконец обрела его, смогла сказать только:
– Думаю, я все-таки не откажусь от мятного джулепа.
Сэм обнял жену за талию, и они оба весело рассмеялись.
Внезапно Майра вспомнила о кебе, дожидавшемся ее у ворот поместья. Она заторопилась:
– О Боже, мой кебмен! Я просила его подождать меня. Я не ожидала, что пробуду здесь так долго.
– Я позабочусь о нем, – успокоил ее Сэм, стараясь снова усадить ее на стул. – Пейте свой джулеп. Я сейчас вернусь.
Он покинул патио и вошел в дом.
Майра покачала головой:
– Я все еще не могу поверить! Такой роскошный дом, и не надо платить арендной платы. Брэд будет просто ошарашен.
Тельма улыбнулась:
– Вы сможете въехать в любой день после первого числа следующего месяца. Собственно говоря, мы будем рады, если ваш муж и вы поселитесь вместе с нами, пока мы еще здесь и не уехали в Европу. Здесь, как вы видите, места много.
– Это очень благородно с вашей стороны. Сегодня вечером я поговорю об этом с Брэдом.
Мальчик-паж принес напитки, а Сэм вернулся в патио.
– Все улажено. Я отослал его обратно в город.
– Но как же я вернусь в Вашингтон? – спросила Майра.
– Ничего сложного. Я отправляюсь на ужин со своим деловым партнером в отель «Мэйфлауэр». Вы можете вернуться вместе со мной в моем экипаже. – Он поднял стакан: – Хочу произнести тост. Я пью за то, чтобы вы и ваш муж были счастливы в Брайерклиффе, и за то, чтобы мы все стали добрыми друзьями. А теперь, если дамы извинят меня, я приму ванну и переоденусь к ужину.
– Не желаете ли осмотреть дом, дорогая? – спросила Тельма.
– О! С удовольствием.
К тому времени когда хозяйка показала Майре дом и великолепный сад, расположенный позади дома и занимавший четыре акра, Сэм Клинтон объявил, что готов отправляться.
– Вы готовы, Майра? Один из мальчиков позаботится подать экипаж к крыльцу.
– Готова.
Она не смотрела на своих хозяев, пока Сэм обнимал и нежно целовал жену в губы.
– Ты потрясающе выглядишь, дорогой. Я хотела бы поехать с тобой, – сказала Тельма.
Майра не могла не согласиться с тем, что он выглядит отлично. Он казался веселым и жизнерадостным. На Сэме были фрак из парчи цвета бургундского вина и мягкие замшевые сапоги. Высокая обтянутая шелком шляпа была в цвет фраку, молодцевато сидела на его львиной голове и была слегка сдвинута набок.
Тельма стояла на передней веранде и махала рукой, пока экипаж не сделал круг по подъездной аллее и не нырнул на затененную деревьями проселочную дорогу.
– Ваша жена – очаровательная женщина и такая добрая, – заметила Майра.
– Это верно, – бесстрастно отозвался он. Теперь его чеканный профиль казался особенно суровым и мрачным. – Не знаю, что бы я делал без Тельмы.
Почему-то его манера разговаривать подавляла Майру. Она не ответила.
После продолжительного молчания он сказал:
– Но мне придется научиться обходиться без нее.
– Не понимаю.
Он повернулся к ней, и, к своему ужасу, она увидела, что по щеке его сползает слеза.
– В чем дело, Сэм?
– Тельме суждено скоро умереть, если не случится чуда. Поэтому мы и едем в Европу. В Швейцарии есть туберкулезный санаторий, который считается лучшим в мире. Это наша последняя надежда.
Майра была потрясена и подавлена.
– Не могу поверить! Тельма кажется образцом совершенно здоровой женщины… О, я уверена, что она поправится.
Его улыбка была бледной и безрадостной.
– Молитесь за нее, Майра. Чахотка – очень коварная болезнь. Сейчас она отступила – у Тельмы ремиссия. Но период обострения болезни после каждой ремиссии становится все более опасным для ее жизни.
Майра неловко сидела на своем месте, чувствуя себя совершенно несчастной.
– Ничего не понимаю! Вы двое, такие молодые, счастливые и любящие друг друга! Вас привязывает к жизни столь многое… Это так несправедливо.
– А кто сказал, что жизнь справедлива? – Он похлопал ее по колену. – Но хватит говорить о мрачном. Расскажите лучше о себе и своем муже. Вы не похожи на типичную офицерскую жену.
Она рассмеялась:
– Я «армейский постреленок» и жена солдата. Впрочем, Брэд – ведь не типичный офицер, и карьера у него необычная. У него далеко идущие планы.
Она коротко рассказала ему свою историю – детство и юность в штате Мэриленд, потом жизнь в Техасе, о том, как она и Брэд встретились и поженились.
– И вот теперь он помощник министра обороны Стэнтона. Весьма солидная должность. Я хорошо знаю Эдвина. Он мастер выжимать соки из своих подчиненных. Я знаю также вашего зятя Карла Коллинза.
– Да, мне это известно, – отозвалась Майра равнодушно.
Он задумчиво посмотрел на нее и спросил, внезапно поняв ее отношение к Карлу:
– Вы ведь его не любите, верно?
Она пожала плечами:
– Я его едва знаю.
Его смех был звучным, искренним и мужественным.
– Да не притворяйтесь же. Вы его терпеть не можете. Просто не переносите. И я тоже.
Майра была смущена и даже потрясена.
– Тельма сказала, что вы близкие друзья.
– Политика и большой бизнес иногда приводят к странным связям. Так сказать, к браку по расчету. Знаете ли, я был бы рад, если бы вы и Брэд въехали в наш дом, пока мы еще не отбыли в Европу. Тельма так одинока и полна горьких предчувствий. Вы могли бы многое сделать для нее – поднять ее настроение. В лечении туберкулеза так важно вдохнуть в человека надежду и поддержать его. Что вы на это скажете?
Его рука лежала на сиденье экипажа между ними, и она положила свою поверх и улыбнулась:
