Патриция Хэган - Любовь и ярость
«Думай, как твоя жертва, – снова и снова всплывали в памяти Колта сказанные когда-то отцом слова, – постарайся поступать так, как поступили бы те, которых ты преследуешь. Постарайся предугадать каждый их шаг, по возможности прежде, чем они сами об этом подумают. Не старайся думать, как охотник. Думай всегда, как тот, за кем охотятся».
Легкий ночной ветерок донес до Колта взрыв пьяного хохота. Да, похоже, он не ошибся, и они как раз там, где он и рассчитывал их найти.
Ночь выдалась на редкость темной, луны не было видно за низко нависшими тучами. Спешившись, Колт привязал лошадь в кустах и бесшумно прошел с полмили. Ближе оставлять ее было опасно: койот мог бы напугать ее, и тогда присутствие Колта было бы немедленно обнаружено. Очень осторожно, стараясь не издавать ни малейшего звука, Колт начал карабкаться по холму. До него то и дело доносились пьяные выкрики и хриплый смех бандитов. Добравшись до вершины, Колт решил передохнуть и дать своим жертвам хорошенько напиться и уснуть.
Он устало прикрыл воспаленные глаза, и опять, как и прежде, все то же видение возникло перед его мысленным взором: мертвое тело Шарлин в луже грязи, роскошные золотистые волосы, испачканные кровью. И вдруг живая Шарлин, капризная, своевольная, веселая, с бьющей через край энергией, радостно хохочет над какой-то его шуткой. А Затем он снова видит ее, мертвую…
Колт хорошо понимал, что с ним происходит. Нет, его печаль совсем не означала, что он внезапно понял, что любил Шарлин. Нет, совсем нет. И вины за собой он не чувствовал.
Он не был влюблен в нее, не любил так, как мужчина любит женщину, с которой собирается прожить до конца своих дней.
Но она была чертовски привлекательна, несмотря на то что порой сильно осложняла его жизнь. Колт понимал, почему чувствует себя виноватым в ее нелепой смерти, ведь в какой-то степени несчастье случилось именно из-за него. Ему сказали, что она шла как слепая, ничего не видя вокруг, не слыша предостерегающих криков. И Колт понимал, что думала она именно о том, что произошло с ними в этот злосчастный день.
И в этом была его вина.
Он презрительно оттолкнул ее от себя, не оставив ни малейшей надежды. Скандала не удалось избежать, ее репутация была безвозвратно погублена. И мир, в котором Шарлин жила до сих пор, рухнул.
А потом оборвалась и ее жизнь.
А для него не будет покоя на земле, пока он не отомстит за ее смерть.
Он терпеливо ждал, лежа в тени низкорослых деревьев, и вот наконец пришло время действовать. Бандиты громко храпели, валяясь вповалку у дымившегося костра.
Сунув руку за голенище сапога, Колт осторожно вытащил тяжелый нож. Страшное оружие в умелых руках, он достался Колту от отца, а Тревис завладел им на поле боя. Те, кто видел этот нож, говорили, что это финка, а отец называл его «зубочисткой». Нож был одним из любимейших сокровищ Колта, ведь он славно послужил в свое время отцу, а теперь так же верно послужит и самому Колту.
Он бесшумно крался вперед, подобно гибкой пантере, преследующей добычу. Теперь он уже ни о чем не думал, превратившись в живое воплощение яростной мести.
В темноте Колт с трудом различил фигуру бандита, стоявшего неподалеку на страже. Присев на корточки, Колт почти слился с узловатым стволом дерева. Беспечный сторож вздрогнул, почувствовав холодную сталь ножа у своего горла, и попытался было поднять тревогу, но было поздно.
– За Шарлин, – тихо прошептал Колт и быстрым движением перерезал бандиту горло.
Брезгливо вытерев кровь с ножа об одежду бандита, он снова сунул его за голенище и, вытащив из кобуры револьверы, стал осторожно приближаться ко входу в расщелину.
Колт уже видел отблески костра, слабо мерцавшие по стенам, и, подойдя ближе, разглядел четырех бандитов, беспечно спавших у огня. Вступив в освещенный тлеющими углями круг, он тихо произнес:
– Это месть за смерть Шарлин, девушки, которую вы убили пять дней назад.
Его револьверы выстрелили одновременно, двое бандитов отправились на тот свет, не успев даже проснуться, одному пуля попала в лоб, другому – чуть ниже правого глаза. Третий открыл глаза и вскрикнул от ужаса, ринувшись к скале в поисках укрытия, но пуля Колтрейна догнала его. Четвертый бандит все-таки успел вскинуть револьвер и выстрелить. Колт вздрогнул, почувствовав боль в плече, но устоял на ногах и выпустил в бандита все оставшиеся в барабане пули, пока тот не рухнул замертво прямо в костере Костер уже почти догорел, и мертвое тело окончательно потушило слабое пламя. Колт внезапно оказался в полной темноте. Он стоял, прислушиваясь, – страшная тишина окружала его. Сегодня от его руки пали пять человек. И странное чувство охватило Колта. Вины? Раскаяния? Нет, ибо свершилось правосудие. Скорее была какая-то странная пустота в душе.
Ему вдруг показалось, что жизнь потеряла всякий смысл.
Но рана в плече, горевшая огнем, заставила его подумать о себе. Засунув револьверы в кобуру, он крепко прижал ладонь к плечу, чувствуя, как горячая кровь толчками вытекает из раны. Пуля не прошла навылет, засев глубоко внутри. Нужно было во что бы то ни стало извлечь ее из тела, иначе он истечет кровью. Но сам он не сможет этого сделать, ему нужна будет чья-нибудь помощь.
Выбравшись из мрачной расщелины, Колт жадно глотнул свежий ароматный ночной воздух. Зажав ладонью рану, он начал осторожно спускаться по склону холма. Нужно было быстрее найти коня, а потом во что бы то ни стало разыскать отряд шерифа.
Колт двигался как можно осторожнее, боясь, что от резкого движения кровь польется сильнее. В ушах глухо шумело, и голова с каждым шагом кружилась все сильнее. Он уже не чувствовал боли в онемевшем плече – и это пугало Колта.
Внезапно он оступился: предательский камешек выскользнул из-под ноги, и Колт тяжело рухнул на колени. Но он слишком ослаб от потери крови и, не удержавшись, покатился вниз, чувствуя, как обжигающая, нестерпимая боль в плече огнем растекается по всему телу.
А затем наступило спасительное беспамятство, и он провалился в бездонную черную дыру.
Грохот выстрелов, гулким эхом отразившись от скал, разлетелся по равнине и, мгновенно разбудив спящего Бранча, заставил его живо вскочить на ноги. Ему хватило и минуты, чтобы протереть глаза и сообразить, что к чему. Колт наконец добрался до бандитов.
– Пора ехать, – Бранч, казалось, обращался ко всем сразу и ни к кому в отдельности, – должно быть, это Колтрейн и бандиты, больше некому.
Люди неохотно вставали один за другим, обмениваясь встревоженными взглядами. Безумная скачка день за днем в удушающей жаре совершенно вымотала их, а стремление нагнать и покарать бандитов заметно ослабело. Накануне один из них уехал из лагеря, коротко сказав, что возвращается в Силвер-Бьют, у него, мол, урожай не убран.
