Лорен Хит - Соблазнить негодяя
Острая боль на подбородке отвлекла его от этих мыслей.
— Черт возьми!
— Прошу прощения, — всполошился камердинер. — Я не ожидал, что вы так резко сожмете челюсти. Я виноват.
— Не думаю. Давайте просто поскорее с этим покончим, хорошо?
Ему еще предстояло подстричь волосы и обрезать ногти. Он не помнил, когда в последний раз по-настоящему занимался своей внешностью. Каждое утро он одевался, причем не без изящества, только для того, чтобы не расстраивать мать, но о тонкостях, которые нужно соблюдать в общении с женщинами, и не вспоминал.
Наконец покончив с подготовкой, он накину пальто, взял трость и пошел искать Мерси.
Она возвращалась в дом. Мальчик пригрелся у нее на груди под плотным плащом. Ее лицо озарилось улыбкой, когда она увидела приближающегося Стивена, но для него это было как удар под дых.
— Вы почти не хромаете, — сказала она так, будто это было большим его достижением, хотя в действительности он не имел никакого отношения к своему выздоровлению. — Это замечательно! Боль тоже прошла?
— Да, уже не так сильно болит. Я чувствую, что выздоравливаю. Во многом благодаря вашим усилиям.
Она покраснела, но глаза ее заблестели от удовольствия.
— Что вы, я же ничего такого не сделала!
Он кивнул на ребенка.
— Ему не вредно на холоде?
— Нет, свежий воздух полезен. Но мы уже долго гуляем, и я как раз собиралась возвращаться в дом.
Он был разочарован. Морозец пробирал, но было довольно сыро, однако ему все равно хотелось побыть с ней, прогуляться в ее компании по саду.
— Доктор Робертс велел мне не перенапрягать ногу. Поскольку это мой первый выход, наверное, я должен радоваться тому, что преодолел такое расстояние, не упав по дороге. Но пора отправляться обратно. Могу ли я попросить вас встретиться со мной в Гостиной герцогини?
— Ваша мать не станет возражать?
Он вдруг заулыбался так, как не улыбался уже давно, но, хоть убей, не смог бы объяснить, что его так развеселило.
— На самом деле это не комната моей матери. Там любила проводить время со своими дамами первая герцогиня, с тех пор ее так и называют: Гостиная герцогини.
— Если мы никому не помешаем, то да.
Они вместе пошли к дому. Ему хотелось подать ей руку, но ее руки были заняты.
— Этим мы с вами отличаемся, — серьезно промолвил он. — Если я чего-то хочу, мне наплевать, помешаю я кому-то или нет.
— Я знаю, что это не так. Я сама видела, с каким упорством вы отказывались отдаться врачам, пока не была оказана помощь остальным раненым.
От этих слов он споткнулся и чуть не упал. Мерси протянула руку, поддерживая его, а он протянул руку к ней, чтобы она не выпустила ребенка. Она посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, что происходит. «Это случилось, когда я чуть не потерял руку» — пронеслось у него в голове. Он настаивал на том, чтобы ему оказали помощь в последнюю очередь? Он что, спятил?
На него это было совсем не похоже. Чтобы он пропускал кого-то вперед? Может, она его с кем-то спутала? Или это война изменила его до неузнаваемости? Вряд ли теперь это имело значение.
— Вы снова побледнели. Вам нужно отдохнуть.
Она решила, что это из-за боли кровь отхлынула от его лица. Да, это была боль, только не телесная, а душевная. Он кивнул.
— Да-да, конечно.
Остаток пути прошли молча. Он — потому что не мог придумать, что сказать, чтобы не выставить себя идиотом. Она… А она наверняка решила, что ему сложно вести беседу, прогуливаясь, и не хотела его отвлекать, чтобы с ним ничего не случилось.
Войдя в дом, они отдали пальто и плащ слуге. Стивен велел принести в Гостиную герцогини чай и печенье. Потом он провел Мерси через лабиринт коридоров в небольшую комнату.
— Какая чудесная старина! — в восхищении воскликнула она, когда они вошли.
Стивен понял: он выбрал именно эту комнату, каким-то образом догадавшись, что она ей понравится. На бежевых стенах висели ряды портретов. В камине уже потрескивал огонь. Перед камином стояли диванчик и пара стульев. Но в первую очередь внимание Мерси должен был привлечь эркер. Мягкие бархатные кресла там были расставлены так, чтобы сидящие в них могли видеть не только комнату, но и сад. Раздвинутые шторы пропускали в комнату свет, поэтому люстра не была зажжена.
— Могу понять, почему эта комната полюбилась первой герцогине, — сказала она, когда подошла к эркеру. Мерси села в кресло, держа мальчика на одной согнутой руке. Она посмотрела на Стивена. — У вас это тоже любимое место?
— Теперь да. — Он присоединился к ней.
Негромко рассмеявшись, она с интересом осмотрела комнату.
— На этих портретах ваши предки?
— Нет. Мои в Лайонс-плэйсе, это поместье Вестклиффа. У нас с ним общий отец. У Айнсли другой.
— Я не очень вникала в жизнь аристократов, но, по-моему, редко у кого бывает два брата с титулами.
— Мою мать мало кто может превзойти. Поверьте, я даже удивляюсь, что после смерти отца Айнсли она не вышла замуж снова и не попыталась родить третьего титулованного сына. Она тогда была достаточно молода для этого.
— Думаете, она выйдет за Лео?
— У него есть кое-какие… таланты, которые она ценит, но он простолюдин. Я очень сомневаюсь, что она удовлетворится им.
— Даже если любит его без памяти?
Стивен сомневался, что она способна любить кого-то, кроме сыновей.
— Как вы считаете, жениться нужно по любви или ради какой-то выгоды?
— Одно не исключает другого, — заметила она.
— Но если бы вам пришлось выбирать?
Она посмотрела на сад, и ему вдруг захотелось, чтобы она осталась здесь до весны и увидела сад в цвету.
— Я считаю, человек должен поступать так, чтобы быть счастливым, — наконец сказала она.
— Возможно ли счастье без любви?
— Счастье возможно без многих вещей. Если работа в военном госпитале научила меня чему-то, так как раз этому.
А чему, черт побери, научил Крым его?
Серое небо выбрало именно этот миг, чтобы просветлеть. Солнце, которое почти весь день пряталось за плотными облаками, выглянуло, и весь свет, полившийся в три окна, казалось, упал на Мерси. Если бы Стивен был религиозен, он решил бы, что это знак. Она обладала удивительной способностью сохранять спокойствие. Даже в критические моменты, к примеру, когда он заставлял ее дать ему слово сохранить его ногу, она не роптала и не впадала в панику. Свет упал на ее лицо, засиял в глазах. Снова ему подумалось, что в первую очередь ее глаза привлекли его в ней. Нужно быть дураком, чтобы не обратить внимания на них, не задуматься о тайнах, которые они скрывают.
— Вы снова это делаете, — мягко произнесла она, и ее щеки чуть-чуть порозовели.
