Патриция Грассо - Обольщение ангела
— Я имею право говорить то, что хочу, — сказала Роберта. — Я там родилась.
— Приношу свои извинения, — сказал Генри, беря ее правую руку и прикладываясь к ней поцелуем. — Я никогда никоим образом не хочу огорчать тебя.
— Ты тоже извини меня, — смягчилась Роберта, надеясь, что ее вспышка не обидела его. Она бы не хотела, чтобы Генри вернулся ко двору, затаив недобрые чувства против нее. — И выпей вина, милорд.
Генри отпустил ее руку. Но вместо того, чтобы взять ближайший бокал, потянулся за другим, с корицей.
— Этот для Гордона, — сказала Роберта, останавливая его руку.
— Но я люблю вино с корицей, — сказал Генри.
Боже мой, в панике подумала Роберта. Если бы ей это было известно, она бы подала охлажденное вино с вереском. Неужели ее тетка знала, что Генри любит вино с корицей? Нет, этого не могло быть. Она верила, что тетка желает ей добра.
— К подогретому вину не подают хлебцы, — нервно сказала Роберта.
— А я не хочу хлебец, — ответил Генри. — Я лучше возьму пирожок.
— Я не прочь отведать твоего хлеба, — сказал Гордон.
— Нет! — закричала Роберта и, обернувшись, увидела, что он уже потянулся за ним. Не раздумывая, она хотела уже вырвать угощение из его рук, но тетка оказалась быстрее.
— Пусть они выбирают, что им нравится, — сказала леди Келли, хватая ее за запястье и выразительно глядя на нее.
Роберта поняла, что хотела сказать ей тетка. Богиня сама решит, кто что будет есть. Хоть она и могла попытаться повлиять на свою судьбу, окончательное решение принадлежит, высшей силе.
Роберта кивнула, смирившись с неизбежным. И позволила тетке отвести ее обратно к книжным полкам.
Глядя на книги невидящим взглядом, она замерла в ожидании решения своей судьбы. Каждый миг казался ей двадцатью годами. Наконец, не в силах вынести это томительное ожидание, она бросила взгляд через плечо.
Первое, что она увидела, был поднос. Вино с белым вереском и ячменный хлебец с него исчезли.
Роберта закрыла глаза, боясь посмотреть на своих поклонников. Наконец, призвав на помощь всю свою храбрость, она взглянула на Гордона, который не ел и не пил. Потом перевела взгляд на Генри, задумчиво допивавшего вино.
Подойдя к Генри, она спросила:
— Ты выпил вино и хлебец съел тоже?
— Хлеб съел я, — сказал Гордон. — Ты его прекрасно испекла, мой ангел.
— Вино с корицей было приготовлено для тебя, — выпалила Роберта, повернувшись к нему. — Ты не должен был есть хлеб.
— Келли, объясни, что тут происходит, — приказал граф Ричард жене.
Не обращая на него внимания, леди Келли коснулась руки девушки и мягко сказала:
— Успокойся, дитя, так решила богиня.
— Плевать я хотела на вашу богиню! — в слезах закричала Роберта. — Я не хочу жить в Хайленде. — И с этими словами выбежала из кабинета.
Оба молодых человека тут же поднялись с мест, намереваясь последовать за ней, но графиня движением руки заставила их сесть.
— Оставьте ее, — сказала она. И, посмотрев на мужа, добавила: — Роберта приготовила для Генри заговоренный хлебец, а для Гордона вино с белым вереском, но оказалось, что у богини свое мнение о том, что кому должно достаться.
Граф Ричард откинул назад голову и громко захохотал, засмеялась и графиня. А на лице Генри Талбота появилась улыбка явного удовлетворения. Только Гордон в растерянности посмотрел на них троих: черт возьми, что тут такого забавного?
— Наверное, мы должны поделиться нашим знанием с лордом Кэмпбелом? — спросила мужа леди Келли.
— Да, пожалуй, — поддержал ее Генри Талбот.
Гордон посмотрел на соперника. По выражению лица того было видно, что он понимает, о чем речь, и очень доволен услышанным.
— Видите ли, господа, получилось так, что вы съели и выпили не то, что предназначалось каждому, — сказала леди Келли после одобрительного кивка мужа. — Заговоренный хлебец, предназначенный для Генри, воспламеняет страсть, а вино с белым вереском, предназначенное для вас, наоборот, охлаждает любовный пыл.
Гордон старался выглядеть невозмутимым, слушая это, хотя внутри у него все кипело. Потом он бросил холодный взгляд на маркиза Ладлоу и сказал:
— Этот факт больше, чем ячменный хлеб и вересковое вино, побуждает меня расторгнуть мой бра…
— Брат, тебе, кажется, нужно было вернуться в Хэмптон-Корт сегодня же, — обращаясь к Генри, вдруг вмешалась графиня. — Ты хочешь приехать туда до ночи?
— Скажи Роберте, что я постараюсь навестить ее на Новый год, хотя не могу обещать, пока не узнаю планов ее величества, — сказал Генри, поднимаясь со стула. Но прежде чем уйти, он повернулся к Гордону и протянул ему руку, сказав:
— Инверэри, я бы очень рад с тобой познакомиться. И пусть победит достойнейший.
— У меня нет сомнений, что им буду я, — сказал Гордон, вставая и пожимая руку соперника.
Генри наклонил голову:
— Или я…
В то время как два ее поклонника обменивались рукопожатиями, Роберта стояла одна в своей комнате и печально смотрела в окно на дождь. Этот унылый, мрачный день полностью соответствовал ее настроению.
Не буду плакать, сказала она себе, стараясь сдержать слезы, грозившие пролиться из глаз. Генри никогда не покинул бы ее, если бы не выпил вина с вереском.
И тут она увидела его.
Маркиз Ладлоу торопливо шел по лужайке к причалу, где стояла барка, которая должна была увезти его в Хэмптон-Корт.
Впереди Роберту ждало мрачное будущее. Человек, за которого она хотела выйти замуж, выпил вино с белым вереском и теперь уезжал, даже не попрощавшись с ней.
Какое же будущее ее ожидает? Гордон Кэмпбел, самоуверенный волокита, который решил скрыть ее уродство под перчатками. Хотя уже не раз маркиз Инверэри прикладывался поцелуем к ее «дьявольскому цветку». Но, может, он сделал это только для того, чтобы она успокоилась и поверила, что он ее любит и заботится о ней?
Роберта почувствовала, как паника овладевает ею. Гордон съел заговоренный хлебец. Что же теперь будет? Ведь если правда то, что сказала ей леди Келли, то он может воспылать какой-то бешеной страстью к ней.
Услышав стук в дверь, девушка обернулась:
— Кто там?
— Гордон, — ответил маркиз за дверью.
— Уходи! — закричала она.
Тут же дверь отворилась, и Гордон решительно вошел в комнату.
— Я сказала, уходи.
— О, извини, — пробормотал он со своей неотразимо нахальной улыбкой. — Мне послышалось «входи».
— Что тебе нужно? — спросила Роберта, рассердившись от этой очевидной лжи.
Гордон протянул ей коробку с перчатками:
— Ты забыла их в холле.
Роберта бросила взгляд на ненавистную коробку.
— Они мне не нужны, — сказала она.
