Лоретта Чейз - Последний негодник
Прижатая Эйнсвудом к ковру рука вывернулась, и этой свободной рукой, той, которой ей следовало драться, вместо того она исхитрилась крепко схватиться за его сюртук. Ее рот также тесно прилепился к его губам, молчаливо отвечая «Да», когда стоило ответить «Нет», и последовал за ним, хотя он вел ее только к одному – к погибели.
Лидия это понимала. В глубине ввергнутого в пучину сознания она знала, как отличить правильное от неправильного, осторожность от опасности, но не могла призвать на помощь свое оружие, с трудом завоеванную мудрость. В этот смутный момент она хотела только Эйнсвуда.
Это заняло лишь мгновение, а, казалось, пронеслась целая жизнь.
Он отпрянул и отодвинулся от нее, когда она с трудом начала понимать, что же ей от него надо.
Но и тогда, остро осознав свое безрассудство, Лидия все еще могла почувствовать его грешный вкус на губах и ощутить возбужденную им рябь в глубине живота. А когда его тело оторвалось от нее, она почувствовала пустоту от потери его тепла и силы, или чего-то там еще, в чем он заставил ее нуждаться. И в равной степени сожаление. Поскольку она не знала, как вернуть его с тем, чтобы выяснить, в чем же она так нуждалась и что упустила.
Издалека раздавался звонкий смех Хелены, лежавшей за две спальни от них в объятиях… другого распутника.
Как звон колокольчика, этот смех призывал Лидию к здравомыслию. Она подумала о карьере, к которой она готовилась и которую ждала так долго, о небольшом, но столь драгоценном влиянии, приобретенном ею и растущим от вложенных в него стараний. Она подумала обо всех этих женщинах и детях, чьим голосом она служила.
И напомнила себе, что он за мужчина.
Распутник, просто- напросто презирающий женщин.
Стоит нас использовать, так ценности больше не представляем.
– С вами все хорошо? – раздался хриплый шепот Эйнсвуда.
Нет, ничего хорошего. Она сомневалась, что еще долго придет в себя. Запретный плод оставил горькое послевкусие.
– Отпустите мою юбку, черт вас подери, – промолвила она. – Как я могу встать, когда вы на нее уселись?
Отношения между Виром и его совестью никогда не носили дружеский характер. За последние полтора года они с ней даже не разговаривали.
Следовательно, он был далек от того, чтобы испытывать душевные муки за намерение соблазнить Гренвилл из «Аргуса» или прислушиваться к угрызениям совести, как он достигал этих замыслов. Наоборот, он словно окунулся в старые времена веселых забав, куда забавнее, чем имевших место за долгие годы. Эти ночные приключения возвращали его память к давним эскападам, предпринимаемым вместе с товарищами по преступным проделкам, Дейном и Уорделлом.
Прошло много времени с тех пор, как Вир последний раз украдкой ездил на запятках кареты или участвовал в глупостях, имевших отношение к преследованию привлекательных девиц.
И хотя последовавшие события обернулись не так, как он ожидал, новизна впечатлений возместила приуроченное к делу раздражение. Если лазание в окно и обратно с незаконными целями было ему хорошо знакомо, то в обитель известной куртизанки он тайно проникал впервые.
Он подумал, как весело, что Мисс «Проклятье Ваших Глаз» Гренвилл, не захотела, чтобы ее шлюха-подружка узнала о пребывании в своем жилище порочного герцога Эйнсвуда. Хотя в этой части дома происходило кое-что взрывоопасное, что могло бы шокировать и Хелену Мартин.
Веселье усугублялось тем, что в доме точно также находился Селлоуби, полагавший, что Хелена прячет мужчину в то время, когда Хелена думает обратное, а драконша все время дергается и волнуется. А спрятавшийся под диваном Вир в темной, как у черта в заднице, комнате, где ее хозяйка не могла разглядеть даже собственную руку, придавал ситуации какой-то фарс.
Он чуть не умер от смеха.
А затем…
Ну, конечно же. Как он мог удержаться? После всех этих трудов, потраченных Мадам Драконихой на то, чтобы завернуться во все эти слои нижней и верхней одежды, Вир не мог удержаться, чтобы не показать ей, скольких малых хлопот составляет для него снова снять их. Вместо того чтобы волноваться, как бы не обнажиться перед ним, по его мнению, ей стоило бы подумать о чем-нибудь более интересном.
А затем дела приняли весьма странный оборот.
На Винегар-Ярде Вир едва коснулся губами ее рта. На этот раз он устроил долгую неспешную осаду в виде умопомрачительного поцелуя.
И встретился с самым большим потрясением в своей жизни.
Она не умела целоваться.
Ушло мгновение на то, чтобы эта несуразность дошла до него, и прежде чем он полностью осмыслил ее, Гренвилл быстренько уловила основы. Между тем ему с трудом удавалось отвлечься от соблазнительно извивающегося под ним тела или запаха, этой настоящей ловушки для мужчины. Он слишком быстро загорелся, чтобы спорить с собой, девственница она или нет, и полагается ли ему иметь до этого дело. И так как его не увлекли душевные искания, то странно, что он остановился. А он именно это и сделал, потому что что-то его… насторожило.
Произошло это тогда, когда он поднял голову и спросил:
– С вами все хорошо?
И совершил явную тактическую ошибку, потому что она оттолкнула его с удивительной силой, подхватила свои ботинки, вскочила с пола и сиганула в окно, пока он пытался сообразить, что же произошло.
Сейчас, однако, не составило трудов понять, что она сбежала. Выбросив все из головы, он перебрался через подоконник и быстро спустился.
Быстрый обыск сада ничего ему не принес, но он отследил ее путь через заднюю калитку. Поспешно удирая, она оставила ее приоткрытой, избавив его от хлопот и бесполезной траты времени на возню со щеколдой.
Он пробежался по проходу, ведущему на улицу, достигнув которой, услышал быстро удаляющиеся шаги.
Мелькнувшие юбки подсказали ему, что мегера только что завернула за угол.
Вир ускорил шаг и последовал за ней… и понял свою ошибку за полсекунды до того, как трость ударила его по ногам.
Он услышал треск костей, почувствовал боль, пронзившую ноги, и увидел, как земля стремительно несется ему навстречу, и все в одно мгновение.
Глава 6
Сначала он выругался.
Затем рассмеялся.
Потом снова рассыпался в проклятьях.
Сжав кулаки, Лидия стояла, свирепо уставившись на Эйнсвуда. В какой-то ужасный момент она было решила, что нанесла ему серьезное увечье. Ей следовало быть сообразительней. Понадобилось бы стадо бешеных быков, чтобы нанести хоть сколько-нибудь значительный вред этому мужлану.
– Не ждите от меня сочувствия, – предупредила она. – Можете валяться здесь хоть до Судного дня, мне все равно. Вы вынудили меня сломать мою любимую прогулочную трость, пропадите вы пропадом.
