Констанция Беннет - Радость пирата
Алекс обвела взглядом расцветшие улыбками лица моряков.
— Джудсон Тернер был отчаянный повеса, но мог быть и настоящим джентльменом.
И снова доброжелательный смех.
— …бесстрашный солдат и матрос… и самый близкий друг, который был у меня в жизни. Он верил в справедливость нашего дела. Он был человеком чести и доблести и хотел видеть такими же нас всех. Мы не смеем обмануть его доверие и предать его память.
Последние слова подхватил и унес в море ветер, и Майлз едва заметным кивком отдал приказ. Тело Джудсона приняло море. Темная бездна сомкнулась над ним. Был человек и пропал, растворился в пучине. Алекс была потрясена увиденным. Она перевела взгляд на Майлза. Побелевшими пальцами он сжимал Библию, еле слышно читая молитву. Вскоре все разошлись по местам — у каждого была своя работа.
Александра осталась. Взгляд ее притягивала могучая фигура капитана. Не в состоянии противостоять силе, толкавшей ее к нему, она подошла и встала рядом.
— Жаль, что у меня нет цветов, — тихо сказала она, глядя на море.
Майлз повернул голову. Казалось, ее голос вернул его из иного мира, где не было ни корабля, ни матросов, ни ее, Алекс. Ее ясные глаза были глубоки, как океан, который принял в свои объятия его лучшего друга, но они не были холодны, как бездушное море. В них читалось понимание, они согревали его своим теплом. Ее красота обладала чудесной властью смирять боль, но, боясь пойти на поводу у нежности, которую будила она в его сердце, Майлз, брезгливо поджав губы, спросил в ответ:
— К чему цветы? Зачем они ему?
— Как дань.
— Дань, жертва… Жертву отдают, чтобы заглушить голос нечистой совести, но мертвый все равно не оценит.
Алекс словно хлестнули по щеке. Дело было даже не в самом язвительном тоне, каким Майлз произнес этот несправедливый упрек. Видимо, он очень хотел верить в то, что в смерти Джудсона повинна и она. Алекс закусила губу, чтобы не расплакаться.
— Простите меня, капитан. Я должна была догадаться, что не стоит вас беспокоить. Постараюсь в дальнейшем держаться от вас как можно дальше.
— Вот это самое лучшее, что вы можете сделать, мисс Уай-ком, — прошипел Майлз, сам не отдавая себе отчета в том, что именно его так бесит. — Вы и так довольно натворили здесь бед.
— Стоит ли напомнить вам, капитан, что я здесь не по своей, а по вашей воле, — заметила Алекс, чья уязвленная гордость все же взяла верх над симпатией к этому человеку.
— Еще одна моя непростительная ошибка.
Алекс не выдержала и взорвалась:
— Сэр, другого такого типа не сыщешь на всей земле! Вы не можете жить с чувством собственной вины и поэтому перекладываете ее на других! А Джудсон отдал за вас жизнь!
При этих словах он сжал руку Алекс так, что она вскрикнула.
— У вас появилась дурная привычка на свой лад толковать полученную информацию. Очевидно, первый урок не пошел вам впрок. Как мне научить вас не совать нос в чужие дела? Моих угроз вам недостаточно…
Мисс Уайком умела владеть собой и дала достойный отпор капитану.
— Ваши прощальные слова, капитан, тронули меня, — с ядовитой насмешкой ответила Алекс. — Но сейчас я вижу, что на самом деле вы пустышка, надутый шар. Вы просили своих людей подражать Джудсону, жить по его законам: законам чести и совести. Боюсь, вы даже не понимаете, что значат эти слова, и тем более не способны применить их к себе. Иначе вы бы не посмели оскорблять женщину.
— Оскорблять женщину? Вы это о себе? Вы считаете мои слова оскорбительными?
Майлз, не замечая того, едва не выкрутил ей руки, рванув к себе так, что она оказалась прижатой к нему всем телом.
— Вы все еще ничего не поняли? Какая наивность! Да это всего лишь малая часть того, что вы могли бы ждать от меня и этого путешествия. Вы еще смеете говорить со мной о чести и достоинстве! И это говорит та, которая только лжет и предает с самого первого мгновения, как появилась здесь!
— Капитан, прошу вас… — Алекс поморщилась от боли, пытаясь как-нибудь высвободить руки.
— Мольбами вы ничего не достигнете, дорогая, — шипел Кросс. — Я-то знаю, кто вы есть: лживая шлюха… Такая прелестная и невинная внешне и насквозь прогнившая лгунья изнутри…
— Довольно, капитан! Отпустите девочку!
Алекс узнала Оги.
Майлз ошеломленно посмотрел на человека, которого прежде считал другом. Макарди недвусмысленно постукивал большим пальцем по эфесу сабли. Шотландец набычился, весь его вид выражал угрозу.
— Уйди, Макарди, не твое это дело.
Испуганная тем, что из-за нее может пролиться кровь, Алекс взмолилась:
— Оги, пожалуйста, не надо. Все в порядке.
Майлз на миг растерялся, и этого мгновения ей хватило, чтобы вырваться из цепких лап капитана и подлететь к Оги, но не затем, чтобы искать у него покровительства, а, скорее, наоборот.
— Прошу вас, Оги, не надо! Остановитесь! Люди смотрят, Оги… Вы не можете идти против капитана, вы не можете! — шептала она, стремясь, чтобы матросы, привлеченные странной сценой, не поняли, что происходит. — Прошу вас, Оги, пойдемте. Он не хотел меня обидеть, он просто пугал. Это моя вина!
— Слушай, что она говорит, — тихо предупредил Майлз, увидев, что Макарди не собирается отступать. — Ты нужен мне, но если ты выступишь против меня, пощады не будет.
Алекс нисколько не сомневалась в том, что Майлз Кросс способен убить ее нового друга, и взмолилась вновь:
— Прошу вас, Оги! Вы нужны мне! Не делайте этого из-за меня!
Оги посмотрел в заплаканное лицо девушки и нахмурился. Он до сих пор не мог понять, что происходило с капитаном. Почему он вдруг ни с того ни с сего накинулся на этого красивого ребенка. Ему не хотелось идти против Майлза — они были друзьями, но еще меньше ему хотелось стоять, праздно наблюдая, как этот цветочек страдает от пытки, которая один Бог знает когда кончится. В своем теперешнем непредсказуемом состоянии Майлз был способен на все, что угодно.
Кросс тоже видел, что в душе Оги наступил разброд, и решил перехватить инициативу.
— Отведи девчонку вниз, Оги, прочь с моих глаз. — Майлз подождал и, видя, что шотландец не торопится исполнять указание, добавил: — Это приказ, Оги.
Взгляды их встретились в молчаливом поединке, затем Оги нехотя кивнул, понимая, что пока у него нет иного выбора.
— Есть, капитан, — сказал он, убирая руку с эфеса сабли, и, бережно обняв Алекс за плечи, повел в каюту.
Счастливая уже тем, что бомба не разорвалась, Алекс быстро пошла к лестнице. Никто из них не проронил ни слова по пути до самой двери каюты, отданной в распоряжение Алекс. Только там, повернувшись к Оги, девушка сказала:
— Прошу тебя, никогда больше не делай этого. Обещай мне.
— Я не дам ему тебя обидеть, дочка.
