София Нэш - Всего один поцелуй
— Тсс… Джорджиана. — Молодая герцогиня Хелстон показалась из тени.
— Розамунда? — неуверенно ответила Джорджиана.
— Шшш… Пойдем. Я сказала Ате, что мы встретимся с ними на верхней площадке лестницы. Здесь гости не прибывают с опозданием, как в городе. Но Ата отказывается соблюдать деревенский обычай приходить вовремя, как ты наверняка знаешь. — Розамунда взяла ее за руку и потянула по коридору с головокружительной скоростью. — И кстати, ты выглядишь восхитительно. Тебе следует всегда носить светлые цвета.
— Ммм, ну…
— Джорджиана, у нас нет времени на словесные упражнения. Я хотела ненадолго оказаться с тобой наедине. — Великолепные драгоценности герцоги ни сверкали в тусклом свете свечей. — Как ты собираешься поступить со своими чувствами к Куинну?
Джорджиана споткнулась и остановилась, вынудив Розамунду сделать то же самое:
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Я…
— Не говори глупостей, Джорджиана. Мы знаем друг друга достаточно давно, чтобы говорить прямо. Мы ближе друг другу, чем сестры. И я не могу больше смотреть на это. У меня есть достойная причина — я не могу видеть, как ты страдаешь, и более того — знать, что, возможно, Грейс придется снова пройти через мучения.
Джорджиана взяла тонкую руку Розамунды и посмотрела на изящные пальцы герцогини, так не похожие на ее — обветренные и покрытые мозолями, которые скрывали новые перчатки.
— Тебе нечего опасаться. Его предпочтения очевидны — ведь он уделяет ей так много внимания. Он высоко ценит Грейс, Розамунда, и она того заслуживает. Он считается с ее мнением, а я для него в лучшем случае дорогой друг детства. Любовь редко расцветает между двумя старыми друзьями, перекидывавшимися грязью.
— Ах, Джорджиана… Я питала такие надежды.
В глазах Розамунды появилась грусть. Джорджиана не могла этого перенести.
— Честно. Все в порядке. Я уже привыкла. — У нее перехватило дыхание. Нужно срочно сменить тему. — На самом деле я рада возможности поговорить с тобой наедине. Роза, не могла бы ты поговорить с герцогом и спросить его, не найдет ли он домика, который моя семья могла бы купить. У моря — этого всегда хотела моя мама. Домик должен быть скромным, но с землей для кухонного сада, маленького пастбища и, возможно, сарая для одной лошади, одной коровы и нескольких кур…
— Джорджиана, — Розамунда внимательно смотрела на нее, — не говори больше ничего. Ты невероятно храбрая женщина.
— Нет. Я просто практичная.
Розамунда задумчиво погладила щеку:
— Но разве маркиз не сказал, что вы с семьей можете занимать Литтл-Роуз, пока он жив? — Герцогиня понизила голос: — Твой отец болен, милая, а тебе нет необходимости немедленно переезжать. Для него это может оказаться убийственным.
— Я не могу больше оставаться здесь, Розамунда. — Она замолчала, почувствовав, что ее подводит голос.
— Я совершенно случайно узнала, что маркиз назначил весьма щедрое содержание твоему отцу и вряд ли назначит меньшее тебе. А значит, вы сможете позволить себе нечто более роскошное, чем описанный тобой домик.
— Нет. Я не буду жить за счет чьей-то щедрости. Мы неплохо устроимся на деньги, выделенные Куинном моему отцу. Но принимать огромные суммы только потому, что я меньше суток была замужем за Энтони, будет неправильно.
— Гордость порой дорого обходится, милая, — ответила Розамунда, откинув завиток волос с лица Джорджианы. — Я целых десять лет прожила, страдая от ее последствий, и могу точно сказать тебе — это может быть очень-очень печально. Поверь мне. — Она замолчала и сжала ладонь Джорджианы. — Однако у меня есть еще одна идея, как обеспечить тебе счастье и благополучие.
В глазах герцогини зажегся огонек, когда она потащила Джорджиану к приемной по второму пролету лестницы.
— Но, Розамунда, пожалуйста, если бы ты просто поговорила с герцогом, спросила его…
— Я поговорю с Люком, если ты согласишься потанцевать этой ночью с каждым из моих братьев.
— Что? Но у тебя целых четыре брата. Это совершенно…
Она остановилась, заметив непреклонное выражение на лице Розамунды, которому та выучилась уже в первый месяц после свадьбы с его светлостью.
— Хорошо, так уж и быть. Но я не слишком хорошо танцую, ты же знаешь.
Джорджиана никогда не говорила о своей покалеченной ноге. Она так долго и так старательно трудилась, избавляясь от сопровождавшей ее все детство хромоты, что не многие знали, от какой сильной боли она порой страдает. Танцевать ей всегда было сложно, и она старалась избегать этого, предпочитая занимать себя беседой.
Джорджиана краем глаза заметила вихрь цвета — вдов, спускающихся по лестнице. Но все ее внимание вскоре сосредоточилось на Куинне, великолепном в своем элегантном вечернем костюме. Его каштановые волосы всегда были слегка взъерошены совершенно неотразимым образом, что было абсолютно несправедливо, ведь дамам приходилось тратить безумное количество времени на приведение причесок в порядок. Но этой ночью его волосы были напомажены и яростно расчесаны и из-за этого точеные черты его лица казались еще более изящными. Его глаза выглядели больше, чем обычно, а полуночно-синий костюм идеально подходил к светло-розовому платью Грейс.
Спустившись с лестницы, Грейс продела розовый бутон ему в петлицу. Он наклонился и прошептал ей что-то на ухо, улыбаясь уголками губ.
И как будто даже не заметил Джорджиану, стоявшую рядом с Розамундой.
— Ты не забыла, не так ли? У нас с тобой танец, открывающий бал? — спросил Куинн у Грейс, спустившись с лестницы.
Прелестная графиня засияла:
— Конечно, я ни о чем не забыла, буду чрезвычайно рада, но что делать с Атой?
— Я поговорил с мистером Брауном, и, сдается мне, он предпримет шаги в этом направлении.
— Куинн! Ты становишься еще более несносным, чем Ата, в своих своднических порывах!
— Совершенно не… — Он запнулся, увидев Джорджиану. — Не так. Сводничество стоит оставить женщинам.
Грейс прыснула, и ему пришлось приложить все силы, чтобы устоять перед желанием снова взглянуть на Джорджиану. Ее совершенно не узнать! Куинн взял себя в руки и поклонился графине, прежде чем подойти с Атой к Джорджиане.
Она казалась удивительно хрупкой в тонком бальном платье с пчелиным мотивом, фасон которого по его просьбе придумала Грейс. Раньше он видел Джорджиану только в бесформенных темных одеждах деревенских девушек. Теперь же он понял, чего не разглядел за обычной практичностью Джорджианы.
Он заметил крошечные розовые бутоны в ее блестящих каштановых волосах, посмотрел в ее огромные темные глаза, осторожные и как будто наполненные мудростью веков. Он открыл рот, собираясь сделать ей комплимент, но заметил низкий вырез ее платья, и у него пересохло в горле.
