Мэри Бэлоу - Не устоять перед соблазном
А ответа на ее вопрос он так и не дал, верно? Впрочем, нет смысла настаивать на нем.
— Очаровательный сад, — сказала Кэтрин. — Глядя на него, я начинаю скучать по Уоррен-Холлу. И по Трокбриджу. Так хочется жить за городом, правда? Вы скучаете по Седерхерсту?
— Я страстно его ненавидел первые двадцать пять лет своей жизни, — ответил лорд Монфор.
— Да? А почему? — удивленно спросила Кэтрин, поворачиваясь к нему.
— Наверное, — произнес он, — потому что он был зримым символом моей неволи.
— Неволи? — нахмурилась Кэтрин. — Я бы сказала, что на свете мало людей свободнее вас, лорд Монфор. Ведь вы имеете все, в чем можно нуждаться или что можно хотеть.
Он улыбнулся своей ленивой улыбкой.
— Ваш брат, мисс Хакстебл, везучий человек, — заявил он. — Не потому, что неожиданно унаследовал графский титул Мертонов в возрасте… сколько ему было?
— Семнадцать, — ответила Кэтрин.
— …в возрасте семнадцати лет, — продолжил лорд Монфор, — а потому, что все годы до этого он был свободен жить так, как хотел.
— После смерти отца мы жили в маленьком домике, — с негодованием произнесла Кэтрин. — Мег приходилось напрягать всю свою изобретательность, чтобы сводить концы с концами.
— И Кон Хакстебл везучий, — сказал лорд Монфор. — Каким-то образом ему удалось родиться за два дня до того, как его отец, старый граф, смог получить специальное разрешение и жениться на его матери. Поэтому, хотя он и рос старшим сыном в семье, он был лишен права наследования и знал об этом с самого начала.
Вот уж это возмутило Кэтрин до глубины души.
— Вы называете это везением? — гневно осведомилась она. — Да ничего хуже с ним просто случиться не могло. Сознание всего этого приглушило радость Стивена от столь счастливой перемены в его судьбе. Уж я-то знаю. Он не хотел получать выгоду от чьего-то несчастья.
— Ваш брат был свободен мечтать до семнадцати лет, — сказал лорд Монфор, — и когда пришла весть о наследстве, для него это, должно быть, выглядело как осуществление мечты. И у Кона всегда была свобода мечтать.
— А у вас не было? — снова нахмурилась Кэтрин.
— Я был старшим и единственным сыном своего отца, — ответил он. — Он умер до моего рождения. Я родился с титулом барона Монфора. Седерхерст и все остальное всегда принадлежали мне.
— Большинство на вашем месте, — едко произнесла Кэтрин, — всю жизнь считали бы, что им повезло.
— Наверное, так, — тихо проговорил он. — А вот я, мисс Хакстебл, всю жизнь считал везением то, что я не относился и никогда не буду относиться к большинству.
— О, вот уж это правда! — согласилась Кэтрин, хлопая себя по коленям.
Ей понадобится время, чтобы проанализировать мысли, которые только сейчас пришли ей в голову. Что такое свобода? Естественно, не бедность. Бедность надевает на людей страшные оковы. Ее семья никогда не была настолько бедной, чтобы голодать, однако она достаточно хорошо познала бедность, чтобы понять — в ней свободы нет. А в богатстве, высоком положении и привилегиях? Разве они не суть свободы? Разве это плохо — владеть большим домом и поместьем и управлять состоянием?
Но если у человека есть все, что ему нужно и что он хочет, о чем же тогда мечтать? Раньше этот вопрос никогда не приходил ей в голову.
Кэтрин заметила, что кто-то отошел от террасы и направился к павильону. Повернувшись, она обнаружила, что это два джентльмена. Одного из них — сэра Айзека Керби — она узнала. Увидев, что она наблюдает за ними, мужчины остановились. Спутник сэра Айзека в приветственном жесте поднял правую руку, а затем оба повернулись и пошли обратно к террасе.
Кэтрин посмотрела на лорда Монфора и в последний момент успела заметить, как он опускает руку.
Очевидно, между ним и двумя джентльменами состоялся безмолвный диалог. Он дал им понять, что не нуждается в их обществе?
Одновременно Кэтрин заметила, что другую руку лорд Монфор положил на спинку скамьи позади ее плеч и повернулся к ней вполоборота.
— Нам всем нужна возможность мечтать, — сказала она.
— Ну а я бы предпочел не мечтать, — с полуулыбкой глядя на нее, заявил лорд Монфор. — Ведь есть более интересные дела, наполняющие нашу жизнь смыслом. В настоящий момент для меня нет более интересного занятия, чем сидеть с вами тет-а-тет.
Боже, он произнес это так, будто они сбежали на тайное любовное свидание! Кэтрин приказала себе не обращать внимания на жар, внезапно охвативший все ее тело.
— Нет, вы не понимаете, — уверенно возразила она. — Это важно для нас — мечтать, причем так, чтобы мечты вдохновляли. Это так же важно, как дышать. И так же важно, как надеяться. Именно мечты помогают нам надеяться.
— «Хватит мечтать, мальчишка, и займись чем-нибудь полезным», — произнес он пренебрежительным тоном строгого родителя или учителя — возможно, людей из своего далекого прошлого?
— Скорее всего своим детям я буду говорить совершенно противоположное, — сказала Кэтрин. — «Хватит заниматься этим бесполезным делом и помечтай. Воспользуйся своим воображением. Дотянись до неведомого и помечтай, как можно расширить свой опыт, обогатить ум, душу и весь свой мир».
Лорд Монфор негромко рассмеялся.
— И о чем же мечтает мисс Кэтрин Хакстебл? — поинтересовался он. — О любви, браке, материнстве, я полагаю?
Он так ничего и не понял. Пусть он умен, но в нем нет ничего от мечтателя. Возможно, потому, что ему просто никогда не о чем было мечтать, ведь у него и так все было.
Но это абсурд. Ох, какой же абсурд!
— Летать, — поддавшись порыву, ответила Кэтрин. — Я мечтаю летать.
Естественно, она об этом не мечтала. В буквальном смысле. Но как можно словами описать мечты, тем более те, что приходят во сне?
— А-а, — с насмешкой протянул лорд Монфор. — Достойная замена полезному делу.
— Лететь по синему небу, рассекая воздух, — игнорируя его, продолжала Кэтрин. — До самого солнца.
— Как Икар, — сказал он. — Пока воск на крыльях не растает и вы не сверзитесь вниз, обратно на землю — в реальность.
— Нет, — покачала головой Кэтрин, — никаких падений. Мечты не предусматривают возможности неудачи. В них есть только желание, потребность лететь до самого солнца.
Она, естественно, выставляет себя полнейшей идиоткой. Она редко предпринимала попытки заговорить на эту тему даже с сестрами. Мечты — это нечто очень личное.
Лорд Монфор барабанил пальцами по кованой спинке скамейки и, прищурившись, смотрел на Кэтрин.
— Неужели в вашей жизни так много приземленного, что вы бежите от этого? — спросил он.
— О, я ни от чего не бегу, — недовольно ответила она. — Я просто хочу пойти… дальше того, что у меня уже есть, что я знаю и чем я стала. Это трудно объяснить. Но разве не такое же желание у всех людей?
