Дженнифер Блейк - Обольщение по-королевски
— Нет, не так. Во всяком случае раньше было не так. Но теперь я начинаю над этим задумываться, — и не давая ей времени поразмыслить над тем, что он имел в виду, Рольф продолжал: — Так как вам доставляет удовольствие совать нос в мои дела, может быть, вы на этот раз займетесь моими ранами или, если это вам больше нравится, поиграйте в няньку, потешьте свой материнский инстинкт, ведь женщины уверены, что в каждом мужчине сидит ребенок, требующий ухода и заботы. Одним словом, в любом случае я в вашем распоряжении.
Он поставил бутылку с бренди и бокал на столик. Гибкими движениями взял стул и, усевшись на него, оперся локтями о край столика, вытянув руки ладонями вверх. Яркий свеч свечей высветил его лицо, бросая золотистые блики на кожу, подчеркивая крупную лепку скул, багровые царапины вдоль всей щеки и оставляя в тени глаза в глубоких глазных впадинах.
Анджелина была сильно обеспокоена резкой переменой в нем. Она долго смотрела на принца, не решаясь двинуться с места. Чего он хочет? Она уже начинала довольно хорошо разбираться в его характере и знала, что он ничего не делает просто так, без причины.
— Похоже, мужество оставило вас, как только речь зашла о помощи мне? — он сказал это вкрадчивым голосом, слова, казалось, были обычными, простыми, но Анджелина чувствовала в них подспудную угрозу.
Чтобы пересечь пространство в несколько шагов, разделявшее их, Анджелина напрягла все свои силы — ей в жизни не приходилось делать такое огромное усилие над собой! Но еще труднее дались ей дальнейшие действия. Сжав зубы, она взяла льняной бинт, пропитала его камфорным спиртом и наложила бинт на руку Рольфа, осторожно прижав влажную ткань к ране кончиками пальцев. Он сидел совершенно спокойно, его глаза были устремлены не на руки, а прямо в лицо Анджелины. Она тем временем пропитала второй бинт и наложила его на другую ладонь. Прохлада камфоры должна была облегчить боль. Но если Рольф и заметил какое-то изменение в своем состоянии, он не счел нужным показывать вида.
Затем Анджелина взяла баночку с мазью и открутила крышку. Содержимое было бледно-розового цвета и слегка пахло розовым маслом и другими неизвестными ей экзотическими лекарственными растениями, входившими в состав мази. На ощупь мазь была маслянистой и содержала крупицы какого-то порошка, как будто густая маслянистая паста составляла лишь основу для высушенной и нетолченой лекарственной травы.
Избегая глядеть на принца, стараясь сосредоточиться только на своих действиях, Анджелина обмакнула кончик среднего пальца в мазь. Тут она, не удержавшись, все же взглянула в его неподвижное застывшее лицо и, поддавшись внезапному импульсу, протянула руку к его щеке, осторожно смазав мазью грубую глубокую царапину. Он даже не шевельнулся, хотя своим чувствительным пальцем Анджелина ощутила, как напряглись мускулы на его лице. В груди у Анджелины что-то сжалось, и комок подступил к горлу. Прядь ее длинных волос упала со спины на руку Рольфа. Движением головы она откинула локон за спину. При этом ее колени невзначай коснулись его бедра, и Анджелина не знала, куда деться от смущения. Однако она не прекращала своей работы.
Зачерпнув еще немного мази, она начала накладывать ее на второй глубокий и длинный след от своих ногтей, прочертивший весь подбородок и заканчивающийся на шее. У Анджелины было такое чувство, будто своими действиями она искупает вину перед принцем.
Наконец, она снова вернулась к ожогам на его руках. Убрав бинты, она толстым слоем наложила мазь на ладони принца. Его кожа была покрыта затвердевшими мозолями, как у человека, привыкшего работать мускулами и не экономить своих сил. На ладонях Рольфа виднелись красные волдыри, точно такие же были между его большим и указательным пальцами. Как можно более осторожно, Анджелина перевязала его ладони, сделав не туго завязанный узел на тыльной стороне.
Ее лицо хранило все то же бесстрастное выражение, когда она, взяв крышку от баночки с мазью, аккуратно закрыла ее и затем закупорила склянку с камфорным спиртом. Сделав все это, Анджелина повернулась, чтобы отойти от принца, но он резким движением отодвинул свой стул и вскочил на ноги, загородив ей путь к отступлению. Протянув руки, Рольф обнял ее за плечи, его объятье было довольно сильным, но недостаточно цепким: Анджелина легко могла освободиться от его рук. Но тогда она причинила бы принцу острую боль. Поэтому Анджелине ничего другого не оставалось, как только замереть на месте; неровное дыхание вырывалось из ее груди. Очень медленно она подняла свои длинные ресницы, открывая глубину серо-зеленых глаз, в которых блестели слезы беспомощности.
— Я был прав, — проговорил Рольф задумчиво. — Как бы вас ни провоцировали, вы никогда по собственной воле не причините другому страдание. Вам была дана такая редкая возможность помучить меня грубым обращением с моими ранами. Как вы преодолели такое искушение? Теперь осталось решить только один вопрос — обнаружив в вас столь сострадательную натуру, сумею ли я собрать свою волю в кулак, чтобы как можно более выгодно для себя использовать это ваше качество? Боюсь, однако, ответ напрашивается сам собой: пожалуй, не сумею…
Он привлек ее к груди и, склонившись, коснулся губами ее губ. Его синие глаза искрились лукавой насмешкой — над собой и над ней. У Анджелины закружилась голова от запаха бренди и страстного возбуждения, исходившего от него. И еще в нем смутно ощущалось бессознательное стремление убежать, забыться в порыве страсти от мучивших его жестоких мыслей. Воля и решимость к сопротивлению Анджелины были сразу же подавлены ласковыми обволакивающими все ее тело руками принца. Губы Рольфа коснулись ее щеки, обожгли горячим дыханием подбородок и впились в нежную белизну шеи.
Губы Анджелины непроизвольно приотрылись и она, вздохнув, припала к нему всем телом, тихая и неподвижная, отдавшаяся на волю его страсти и успокаивающая свою совесть добродетельными оправданиями — жалостью и сочувствием к этому человеку. Ласковые руки Рольфа чуть касались ее тела и постепенно возбуждали Анджелину. Она растворилась в потоке сладких ощущений, голова ее пошла кругом от неожиданного острого приступа желания. И Анджелина едва заметила, что он подхватил ее на руки и понес на постель. О сопротивлении не могло быть и речи.
На второй день заточения Анджелины произошла смена ее стражника. На этот раз принц оставил с ней Оскара. А остальные отправились снова в путь на розыски Клэр. Оскар, как всегда, с томным меланхолическим видом пощипывал пальцами струны гитары, наигрывая какой-то грустный мотив. Но при всем при этом он более бдительно и строго следил за каждым шагом и движением Анджелины, чем добродушный Густав. Когда отряд умчался по лесной дороге, Оскар устроился на верхней ступени лестницы напротив двери в спальную комнату принца и терпеливо ждал там выхода Анджелины. По собственной инициативе или в соответствии с полученными указаниями, но молодой человек буквально под конвоем проводил девушку вниз в залу и там уселся рядом с ней. Когда она время от времени вставала, чтобы размять ноги, он неотрывно следил за ней светло-карим взглядом. Когда Анджелина подходила к окну, он вставал и становился рядом с ней.
