Барбара Картленд - Дракон и жемчужина
Цзывана помогла принести дрова, а потом смотрела, как он разгребает золу, еще не остывшую с прошлой ночи.
Скоро в комнате уже весело потрескивал огонь, наполняя воздух сосновым ароматом и даря тепло, которое уносило все тревоги и страхи.
Дверь открылась, и появился священник. Добродушно улыбнувшись, он заметил:
— Вы оба наверняка очень устали, поэтому чем быстрее мы ляжем спать, тем лучше. Завтра рано утром придет паренек: он приносит мне продукты по дороге на работу. У него я постараюсь разузнать, насколько безопасно вам продолжать путь.
— Как нам отблагодарить вас? — заговорил Стэнтон. — Если бы не вы, святой отец, я уже был бы мертв, а Цзывана — далеко отсюда, во дворце принца.
— Да, я оказалась бы в его власти, — сказала девушка.
— Верю, что вы попали сюда не случайно. Несомненно, вас привела высшая сила. А тех, кого берет под свое покровительство Просветленный, защищают его могущество и добродетель.
— Это правда, — искренне согласился Стэнтон Вэр.
Они с Цзываной, не раздеваясь, забрались на огромную кровать, которая уже немного согрелась от разведенного под ней огня, а священник дал им толстые, связанные крестьянками из шерсти монгольских овец одеяла. Священник тоже лег спать в одежде. Он устроился с краю, повернувшись лицом к стене. Цзывана улеглась с противоположного края, а Стэнтон Вэр устроился между ними, поближе к девушке. Укутав ее одеялом, он не удержался и прижал любимую к себе. Девушка положила голову ему на плечо и в ответ на нежный поцелуй и пожелание доброй ночи лишь вздохнула спокойно и счастливо.
Несмотря на усталость, Стэнтону не хотелось засыпать. Он перебирал в уме все обстоятельства их чудесного спасения. Наверное, священник был прав, когда сказал, что сам великий Будда направил их к затерянному в горах храму. Он не только сохранил им жизнь, но даровал любовь.
Стэнтон Вэр долго жил на Востоке и привык верить в силу судьбы, которая направляет жизнь каждого человека. Теперь он думал, что это добрые дела, совершенные им в прошлой жизни, принесли ему в награду это чудо — девушку по имени Цзывана, одарившую его своей чистой любовью. Всем сердцем он благодарил небеса за этот удивительный дар.
Оказалось, что путешественники устали гораздо больше, чем казалось им самим. Спали они так крепко, что даже не слышали, как на заре священник тихо поднялся и отправился в храм, на утреннюю молитву.
Вернулся он часа через два. Его гости проснулись и выглядели слегка смущенно: ведь солнце уже поднялось и золотом сияло на черепице крыши.
Священник поставил на стол миску риса.
— Я не стал будить вас, — заметил он, — вы так сладко спали, и мне не хотелось, чтобы вас увидел мальчик, который заходит ко мне по утрам.
Стэнтон Вэр поднялся и начал помогать священнику готовить ароматный чай. Потом все вместе они пили его из тонких фарфоровых пиал.
— Мальчик рассказал, что в лесу полно людей принца. Ночь они провели прямо на земле, под деревьями, а с самого раннего утра вновь принялись обыскивать всю округу.
— Неужели они снова явятся сюда? — спросил Стэнтон Вэр.
— Вряд ли, — ответил священник, — разве затем, чтобы снова спросить, не видел ли я вас. Хорошо, что они разыскивают мандарина, как сказал мне паренек.
— Я вовсе не мандарин, хотя некоторое время носил его одежду, — засмеялся Стэнтон Вэр.
Священник промолчал, но было ясно, что он с самого начала знал правду.
Этот день им пришлось провести в лачуге возле храма. Майор долго и подробно рассказывал священнику о своем обучении в монастыре. Говорил о мудрости, приобретенной им у ног одного из великих мудрецов, о том, как его посвятили в тайну того знака, который открыл путникам дорогу к сердцу священника и даровал спасение.
Прошло еще два долгих дня, прежде чем священник решил, что они могут без риска продолжить путешествие. Как ни радостно было их совместное пребывание под гостеприимным кровом скромного жилища святого отца, и Стэнтон Вэр, и Цзывана прекрасно понимали, что должны попасть в Пекин как можно быстрее. Стэнтон Вэр очень беспокоился, что Иню не удастся передать послание Цзэнь-Вэню и мистеру Герберту Сквайерсу. Но и рисковать безопасностью своей любимой ему не хотелось.
Утром третьего дня священник решил, что опасность миновала и гости могут покинуть его жилище. Им предстояло продолжить путь вдоль горных вершин.
Вечером, накануне ухода, святой отец пригласил молодых людей в храм, чтобы разделить с ним вечернюю молитву.
Обоим хотелось доставить радость доброму отшельнику, и они с готовностью опустились на колени перед огромной статуей Будды рядом с ним.
В медной чаше дымилось больше ароматных палочек, чем обычно, и воздух в храме казался густым и плотным от курящегося фимиама.
Голубой дым кольцами поднимался вверх, к потолку, и Стэнтон Вэр понял, зачем священник пригласил их с собой.
Сквозь дым пробивалось сияние золота, освещая сердце и ум путников. Поток света постепенно расширялся, пока перед взором каждого не открывались картины, видимые словно издалека. Фигуры на этих картинах двигались. Это были военные, шагавшие решительным маршем. Большинство из них казались европейцами, но рядом с ними выступали и японцы.
Они направлялись к высоким крепостным стенам, окружавшим Пекин. И вдруг стены рассыпались перед ними, открывая взору живописные дома и дворцы.
Но солдаты продолжали свой марш. Стэнтон Вэр узнал улицу, на которой стояло английское представительство. Над зданием гордо реял флаг Британской империи.
Двери распахнулись, и на улицу высыпала большая толпа. Люди радостно кричали, приветствуя освободителей, плакали, размахивали руками. Женщины и дети бежали навстречу воинам.
Потом картина померкла, наступила темнота, и только голубой дым поднимался вверх да безмятежный взор Будды бесстрастно наблюдал за происходящим в мире.
Священник уже ушел. Стэнтон Вэр поднялся с колен, и Цзывана, взволнованная, бросилась к нему.
— Что ты видела, милая? — спросил Стэнтон Вэр слегка охрипшим от пережитого потрясения голосом.
— Мне привиделись… две крестьянские повозки. Они выезжали из императорского дворца… через ворота Воинской доблести, — прошептала девушка.
Майор молчал. Подумав немного, Цзывана добавила:
— В одной сидела пожилая женщина в грубом синем платье, какие носят крестьянки. Лицо ее почернело от злости.
Цзывана снова помолчала, а потом медленно, с усилием продолжила:
— Это была вдовствующая императрица, а вместе с ней в повозке сидел император в простой черной рубашке. И еще… еще с ними был принц Дуань.
