Сабрина Джеффрис - Маркиз должен жениться
— А давайте представим, что нет, — с внезапной хрипотой продолжал он. — Вы могли бы жить здесь под моим покровительством, пока мы не устанем друг от друга, а потом вернуться в Америку. И никто не узнает, как вы провели время в Англии. Конечно, это просто фантазия.
При мысли, что Оливер всерьез делает ей непристойное предложение, Марию окатило жаром. В устах этого столь порочно привлекательного мужчины даже оскорбительные вещи звучали как комплимент.
«Будь осторожна, Мария», — одернула она сама себя.
— Если уж фантазировать, то надо вспомнить, что вы знакомы со мной всего сутки, а этого недостаточно, чтобы выбрать себе любовницу. — Она старалась говорить как можно спокойнее.
— Я захотел вас, как только увидел.
В его взгляде светился такой острый голод, что она тотчас поняла: разговор идет не о пустых фантазиях.
Стараясь скрыть неуместное возбуждение, она с иронией произнесла:
— И что же, я буду… пятнадцатой в вашем списке любовниц?
В наступившем молчании Мария услышала, как тяжело он дышит.
— На самом деле первой, — наконец сообщил он. — У меня никогда не было постоянной любовницы.
Мария усмехнулась:
— Вы думаете, я поверю?
— Но это правда. Я всегда предпочитал кратковременные связи.
Как ни странно, это ее удивило.
— И я должна верить, что вы решили изменить привычке ради меня? Разумеется, я говорю в шутку.
— Ну почему бы и нет? Люди меняются. Я бы относился к вам очень хорошо. Вы бы ни в чем не нуждались.
Мария насмешливо приподняла бровь.
— Ни в чем, кроме респектабельности.
— К черту респектабельность! — прорычал он.
— Вам легко говорить. Вы ничего не теряете, тогда как я теряю все.
Сейчас Оливер смотрел на нее взглядом хищника. Мария невольно поежилась.
— Я бы о вас позаботился. Позаботился, чтобы вы имели крышу над головой. — Оливер с непонятной настойчивостью продолжал этот пустой разговор. — Когда бабушка откажется от своего сумасшедшего плана, она опять станет поддерживать деньгами моих сестёр и братьев, а весь мой доход останется мне. Нам ведь нужно не так уж и много — домик в Челси, и все. Ваше наследство останется в неприкосновенности. Во всяком случае, вы не будете привязаны к такому негодяю, как Хайатт, который, сменив адрес, даже не потрудился сообщить вам об этом письмом. Эта фраза попала в цель.
— Боюсь, он не мог, — сдавленным голосом произнесла Мария, выражая этим свои худшие опасения.
— Он вышел из лондонского порта живой и здоровый. Фредди рассказал мне, что он расплатился за жилье. Так не бывает, если человек исчез, столкнувшись с нечестной игрой.
Ох уж этот Фредди с его длинным языком! Неизвестно, что он еще выболтал, пока они шли в клуб Оливера.
— Вы не знаете Натана. Он не стал бы… Он не мог…
— Бросить вас без единого слова? Очевидно, смог. Его слова разрывали ей сердце.
— Вот что я вам скажу. — Мария собралась с духом. — Мне не нужны ни вы, ни он. Если Натан сбежал, чтобы не жениться на мне, я унаследую деньги отца и буду жить, как захочу.
— Когда унаследуете. Но до тех пор, пока Хайатт не найдется или не будет признан умершим, ваше финансовое положение будет весьма нелегким. Может пройти несколько лет, прежде чем ваше состояние к вам вернется.
— Я… я уверена, что на такой случай отец сделал соответствующие распоряжения.
— Конечно. Вроде того, что он позаботился купить вам мужа.
— Никакого мужа он мне не покупал! — гневно воскликнула Мария и тут же повторила почти шепотом: — Не покупал.
Казалось, боль в ее голосе достигла сердца Оливера.
— Даже если ваш отец сделал мудрые распоряжения и вы получите свои деньги достаточно быстро, чтобы не умереть с голоду, подумайте, какая жизнь вас ожидает? Жизнь безупречно респектабельной старой девы?
— Я могла бы выйти замуж, — запротестовала Мария.
— Но вы никогда бы не узнали, желают ли ухаживающие за вами мужчины вас или только ваши деньги.
— Это не хуже, чем когда меня желают только ради моего тела.
— Но я хочу не только ваше тело, я… — Он вдруг замолчал, испугавшись того, что собирался сказать. — Вы представить себе не можете, что такое брак без любви. У моих родителей было именно так. Из всех чувств они испытывали только обиду. Если они не ссорились, то почти не могли оставаться в одной комнате. — Он взял Марию за руку и стал осторожно снимать с нее перчатку. — И вот я вижу, как вы, словно бабочка на огонь, летите навстречу мужчине, который поставит вас, словно еще одну свою вещь, на полку и будет снимать оттуда, только если захочет вами воспользоваться. — Оливер отложил перчатки в сторону и стал поглаживать ее ладони. — Конечно, если вы его когда-нибудь увидите.
Слова Оливера больно задели Марию, потому что отвечали ее самым потаенным страхам. Она не хотела их слышать. Не хотела находиться в такой близости от Оливера. Ведь единственный мужчина, который имел на это право, — Натан. Мария не хотела этих прикосновений, потому что они будили в ней незнакомую прежде жажду.
Отняв у него свои ладони, девушка сдвинулась к окну.
— Сколько еще ехать до этой лавки? — сдавленным голосом пробормотала она.
Протянув руку, Оливер опустил шторки и придвинулся к спутнице. Мария замерла и не сопротивлялась, когда он обнял ее за талию и прижал ее спину к своему жесткому, как ствол дерева, телу.
— Вы даже не знаете, от чего отказываетесь, — прошептал он ей в ухо. — Не знаете, что значит дрожать от мужского прикосновения. А если бы знали, то не решились бы променять это на холодный комфорт респектабельного брака.
Мария прикрыла глаза, но коварные речи искушали ее, потому что были предназначены именно для искушения. Прошлая ночь лишь пробудила в ней любопытство, и сейчас, вдыхая запах его одеколона, чувствуя на щеке жар его дыхания, она жаждала продолжения.
— Позвольте мне хотя бы показать вам, чего вы лишаетесь, — настойчиво шептал он.
Не открывая глаз, Мария почувствовала, как он сдернул с себя плащ, и задрожала.
— Вы разве не помните, что я «прискорбно невинна»? — сказала она, чтобы справиться с собственной слабостью.
— Не забыл. Но вы останетесь девственницей. — И он прижался губами к ее шее, отчего мурашки побежали у нее по спине. Затем Оливер развязал ленты шляпки, отшвырнул ее на противоположное сиденье и стал целовать ее волосы. — Дорогая моя, я только хочу, чтобы вы ощутили вкус страсти, только вкус, чтобы вы поняли, как это может быть у нас с вами.
— Оливер… — запротестовала она и повернулась к нему лицом.
Он тут же воспользовался ее ошибкой и прямо в губы поцеловал дерзко, отчаянно. А она даже не смогла заставить себя сопротивляться. Жадные губы не позволяли ей вздохнуть, сердце колотилось как сумасшедшее. Пальцы Марии впились в его рубашку. Она сама не понимала, пытается ли оттолкнуть его или притянуть ближе. Да и какое это имело значение? Она была в полной его власти, и он это знал. Языком он ласкал ее язык, а пальцы нежно касались ее шеи.
