Диана Гэблдон - Путешественница Книга 1. Лабиринты судьбы
— Он все–таки вернулся. Он был Серой Шляпой, это я точно говорю.
— Серой Шляпой? — Фиона, качавшая головой над моей забытой и остывшей чашкой чая, удивленно воззрилась на Брианну. — Ты слышала о Серой Шляпе, правда?
Роджер с изумлением уставился на девушку.
— Эй, а ты–то о ней откуда знаешь?
Она кивнула, вылила мой чай в стоявший у камина горшок с альпийским ландышем и наполнила мою чашку свежим, от которого шел пар.
— От бабушки, откуда же еще. Она мне эту историю рассказывала не раз и не два.
— Расскажи нам!
Брианна напряженно подалась вперед, зажав чашку в обеих ладонях.
— Ну Фиона, ну пожалуйста! Что за история?
Фиона, неожиданно оказавшись в центре всеобщего внимания, слегка этому удивилась, но добродушно пожала плечами.
— Да ничего особенного, история про одного из сторонников Красавчика принца Чарли. Когда они потерпели страшное поражение при Куллодене и многие погибли, кое–кому все же удалось спастись. Один человек, например, сбежал с поля и переплыл реку, но красные мундиры все равно пустились за ним в погоню. По пути ему встретилась церковь, он шмыгнул туда и воззвал о милосердии к священнику. Священник и прихожане сжалились над ним и обрядили прямо поверх мундира в пасторское облачение. Когда англичане нагрянули в храм, он вещал с кафедры и они не заметили, что у его ног с промокшей одежды натекла лужица. Красные мундиры решили, что ошиблись, и убрались восвояси. Тому малому удалось спастись, а прихожане потом рассказывали, что это была самая лучшая служба, которую им доводилось слышать!
Фиона рассмеялась от души, тогда как Брианна нахмурилась, а Роджер выглядел озадаченным.
— Это и был Серая Шляпа? — уточнил он. — А я думал…
— Да нет же! — заверила его девушка. — Это был не Серая Шляпа. Серая Шляпа — это еще один горец, уцелевший после Куллодена. Он вернулся в свое поместье, но поскольку англичане охотились за якобитами по всей горной Шотландии, ему пришлось скрываться в пещере на протяжении семи лет.
Услышав это, Брианна откинулась на стуле с громким вздохом облегчения:
— И арендаторы называли его даже между собой не иначе как Серой Шляпой, чтобы ненароком не выдать.
— Вы знаете эту историю? — удивилась Фиона. — Да, так оно и было.
— А твоя бабушка рассказывала, что случилось с ним после этого? — спросил Роджер.
— Ну конечно! — Глаза Фионы стали круглыми, как капли жженого сахара. — Это самая захватывающая часть истории. Понимаете, после Куллодена начался сильный голод, народ, изгнанный из своих домов посреди зимы, умирал с голоду в горных ущельях, мужчин расстреливали, хижины жгли. Арендаторам Серой Шляпы повезло больше, чем многим другим, но все равно наступил день, когда кончились все съестные припасы и в животе у них урчало с рассвета до заката — никакой дичи в лесу, никакого зерна в полях, и грудные дети умирали на руках своих матерей, у которых не было молока, чтобы их кормить.
Когда она произнесла эти слова, меня пробрало холодом. Перед внутренним взором предстали изможденные лица измученных голодом и холодом жителей Лаллиброха, людей, которых я знала и любила. Вместе с ужасом пришел и стыд: сама–то я не разделила их судьбу, а улизнула в безопасное будущее, к сытости и теплу. Это было сделано потому, что так хотел Джейми, но может ли желание одного человека служить оправданием поступков другого? Потом я посмотрела на склоненную рыжую головку Брианны, и боль в груди слегка отпустила. Она тоже пребывала все эти годы в безопасности, в тепле, сытости и любви — потому что я выполнила волю Джейми.
— И он придумал смелый план, этот Серая Шляпа, — продолжила Фиона, чье круглое личико по ходу рассказа прямо–таки засияло от воодушевления. — Представляете, сам велел одному из своих арендаторов пойти к англичанам и предложил выдать им лэрда. Дело в том, что среди сторонников принца он был не последним человеком и за его голову корона назначила солидное вознаграждение. Суть замысла была в том, чтобы арендатор выдал Серую Шляпу и получил деньги, которые позволят его близким и всем обитателями имения пережить тяжелые времена.
Моя рука с такой силой сжала изящную ручку чайной чашки, что она отломилась.
— Выдал? — простонала я хриплым голосом. — Они его повесили?
Фиона удивленно моргнула.
— Почему повесили? Вовсе нет. Бабушка рассказывала, что ему действительно грозили виселицей и отдали под суд за измену, но к тому времени казни уже закончились и Серую Шляпу просто упрятали в темницу. Зато золото пошло на доброе дело: помогло жителям его владений пережить голод, — бодро закончила она, очевидно рассматривая это как счастливый конец.
— Господи Иисусе, — выдохнул Роджер. Он осторожно поставил свою чашку и в оцепенении уставился куда–то в пространство. — В темницу!
— Ты говоришь так, будто это благо, — подала голос Брианна.
Уголки ее рта слегка опустились от огорчения, а повлажневшие глаза заблестели.
— Так оно и есть, — заявил Роджер, не замечая, что она расстроена. — Суть дела в том, что тюрем, в которых содержали обвиненных в государственной измене якобитов, было не так уж много и во всех велись официальные реестры узников. Неужели не понятно?
Он перевел взгляд с недоумевающей Фионы на хмурую Брианну и, в надежде найти понимание, в конце концов остановил взгляд на мне.
— Если он попал в тюрьму, я смогу найти его.
Роджер повернулся и посмотрел на высившиеся до потолка книжные полки, которые занимали три стены кабинета и хранили собранные покойным преподобным Уэйкфилдом материалы, касающиеся якобитских тайн.
— Он там, — тихо произнес Роджер. — В тюремных реестрах. В документах, представляющих собой подлинные свидетельства. Неужели вы так и не поняли? — спросил он снова, обернувшись ко мне. — До сих пор мы если и узнавали о нем что–то, то из воспоминаний, в достоверности которых нельзя быть уверенным. Но стоило ему попасть под суд и в тюрьму, как его биография стала частью письменной истории. Его имя попало в исторические документы, и где–то там мы его обязательно найдем!
— И узнаем, что случилось с ним потом, — выдохнула Брианна. — Когда его выпустили.
Роджер плотно сжал губы, чтобы отсечь альтернативу, пришедшую ему на ум, так же как и мне: «или когда он умер».
— Да, это верно, — сказал он, взяв Брианну за руку и одновременно встретившись взглядом со мной. — Когда его выпустили.
Спустя неделю вера Роджера в документы оставалась неколебимой. Этого нельзя было сказать о стоявшем в кабинете преподобного Уэйкфилда столе восемнадцатого века, тонкие ножки которого тряслись и тревожно скрипели под непривычной тяжестью.
