Нерешительный поклонник - Вудивисс Кэтлин
Леди Адриана Элинн Саттон выросла в фамильном поместье, отстоявшем от Рэндвулф-Мэнора не более чем на сотню фарлонгов [1]. Будучи самой младшей в семье, она с детства дружила с Самантой Уиндем. И несмотря на то что была любимицей отца, доставляла матери и сестрам немало неприятностей. Мало того что она была точной копией родителя, такой же высокой, черноглазой и жгучей брюнеткой, так еще и характером пошла в него.
Мать девочки, леди Кристина, могла по праву считаться прекрасно воспитанной дамой и сумела воспитать двух старших дочерей, Жаклин и Мэлору, по своему образу и подобию. Обе они были истинными образцами девической скромности и привлекательности. Жаклин уже вышла замуж, успела родить двоих детей и сейчас жила неподалеку от Лондона. Вторая дочь, Мэлора, готовилась к свадьбе. Адриана же была слеплена из другого теста: недаром родственники полагали, что она чересчур напоминает тетку с отцовской стороны.
Редко вспоминая о брачном контракте и помолвке, Адриана считала себя свободной и не торопила события. Мало того, не слишком старалась казаться высокомерной и холодной и, по мнению матери, иногда вела себя как настоящая мятежница. Вместо того чтобы приветствовать гостей в нарядных туалетах, она появлялась в амазонке, извинялась с очаровательной улыбкой и, не дожидаясь ответа, грациозно выпархивала из двери.
Спору нет, среди друзей и соседей она считалась непревзойденной наездницей, особенно когда садилась на горячего андалузского жеребца, купленного отцом в Испании специально для дочери. Но для того чтобы достичь таких высот, она неустанно тренировалась целыми днями, от чего предпочли уклониться ее сестры, особенно после того, как обнаружили, что дамское седло не так уж безопасно. Первое же падение заставило их обратиться к занятиям, более подобающим воспитанным леди.
Мать Адрианы частенько сетовала на поведение дочери, приличествующее скорее озорнику мальчишке. Ей было мало часами носиться на Улиссе! Девочка увлеченно занималась стрельбой из лука и пистолета, достигла больших успехов под руководством любящего отца и время от времени привозила к обеду тушу оленя, чтобы внести некоторое разнообразие в блюда, подаваемые за семейным столом, или относила мясо беднякам, и чаще всего семейной паре, усыновившей с дюжину сирот. Однако больше всего отец гордился ее успехами в учебе. По мнению достойных наставников, Адриана Саттон была наделена умом, которому могли бы позавидовать многие ученые джентльмены.
Но несмотря на все это, отсутствие чисто женских талантов вызывало нескрываемое неодобрение ее элегантных зеленоглазых, светловолосых сестер. Девушка совершенно не умела шить или вышивать, ненавидела игру на клавикордах и пение, в чем преуспели Жаклин и Мэлора. Кроме того, она была очень осторожна в выборе подруг, поскольку терпеть не могла сплетниц, вечно говоривших гадости о приятельницах, имевших несчастье быть более привлекательными, чем они сами. Но им казалось совершенно недопустимым, что у сестры больше друзей мужского пола, чем женского. Что подумают люди?
Однако, как ни странно, покойный маркиз Рэндвулф, его семья и преданные слуги, наблюдавшие, как из девчонки-озорницы она превращается в прелестную девушку, искренне любили Адриану.
Теперь, пойманная неизвестным, она мгновенно ощетинилась. К сожалению, в какой-то момент девушка не смогла отличить реальность от иллюзий. То могучее препятствие, которое удерживало ее на месте, вполне могло оказаться громадным дубом. И черная юбка ее амазонки, и короткий двубортный спенсер из темно-зеленого бархата, выгодно оттененный кремовым жабо, казались весьма слабой защитой от проникающего сквозь ткань жара, и девушка невольно поморщилась от боли, вызванной безжалостной хваткой.
Поэтому она принялась отчаянно вырываться. К ее облегчению, мужчина немедленно разжал руки. Увы, в своих попытках поскорее убежать она наступила на что-то похожее на палку, снова поскользнулась и бессознательно схватилась за первое, чего коснулись пальцы: пояс хорошо сшитого красного мундира. Но нога все равно подвернулась, и девушка, потеряв равновесие, сильно ударилась бедром о мужские чресла. Ее жертва охнула от боли, но позору суждено было длиться еще несколько минут. Юбки задрались до самых коленей, левая нога скользнула по внешней стороне мускулистой ноги.
Адриана немедленно постаралась вернуть себе былое достоинство и поскорее отскочить, скрывая то обстоятельство, что некие интимные части ее тела совершенно непристойно прикасались к мужскому бедру. Вряд ли она сможет так легко посмеяться над собственной неуклюжестью! Можно только представить, что стало с беднягой, который до сих пор никак не опомнится.
— Простите… — начала она, краснея и опасаясь, что ее панталоны безнадежно помяты. — Я не хотела…
— Ничего страшного, — выдавил офицер, стискивая зубы в тщетной попытке взять себя в руки. Но все же обнял ее за талию, легко поднял и поставил на пол между блестящими черными сапогами. По-прежнему стараясь облегчить мучения, вызванные чрезмерной близостью девушки, он прикрыл глаза и чуть наклонил голову. Адриана уловила слабый аромат его одеколона, смешанный с едва ощутимыми запахами мыла и дорогой шерсти его мундира. У нее снова закружилась голова, только на этот раз ощущения были приятными и пьянили куда сильнее, чем бокал портвейна теплым вечером. Ничего подобного она еще не испытывала. Однако все же постаралась не отвлекаться и понять, что творится вокруг.
Болезненная гримаса на лице незнакомца исказила точеные черты. Бормоча извинения, он опустил руку, утонувшую в складках ее юбки.
И тут Адриана допустила ошибку, глянув вниз как раз в ту секунду, когда он неловко возился с туго натянувшимся передом лосин. Девушка тихо ахнула и отвела глаза. Ей еще в жизни не было так стыдно. И как она ни пыталась отвлечься, думать о другом… хотя бы о причине появления офицера в Рэндвулф-Мэноре, щеки снова загорелись пламенем. Сейчас она казалась себе щепкой, плывущей по бурным волнам незнакомого моря.
Пришлось сосредоточить взгляд где-то в области широких плеч, украшенных золотыми эполетами. По-видимому, только так она может думать о том, что приличествует незамужней девице. И все равно трудно представить, что в одном человеке может быть воплощено столько мужественности! На нее смотрели прозрачные серые, светящиеся юмором глаза. Белые зубы блеснули в улыбке. Аккуратно подстриженные бачки на высоких скулах оттеняли бронзовую от загара кожу. К тому же на щеках появились небольшие ямочки, отчего-то пробудившие в Адриане нечто вроде тревоги. Ей показалось, что когда-то она уже видела нечто подобное, но теперь, как ни старалась, не могла вспомнить.
— Учитывая неловкое положение, в которое мы попали, — пробормотал офицер, — думаю, не мешало хотя бы узнать имя столь неотразимой особы, прежде чем на нас свалится новая напасть. Мисс… э…
Низкий голос напоминал хмельное вино, и Адриана отозвалась на него всем своим существом. К ее изумлению, он вызвал в ней странно приятное смятение, слишком интимное для неопытной девственницы, и теперь она не знала, как быть. Все эти ощущения казались… почти развратными. Должно быть, в этом виновата внешность незнакомца. Если бы не его поразительная красота! Она все еще старалась отвлечься от только что случившегося конфуза.
— С-саттон, — выдавила она, едва не застонав от стыда за почти не ворочающийся язык. Вероятно, все дело в ее чрезмерной скромности. В последнее время она почти не могла находиться в обществе мужчин, поскольку не проходило ни единого месяца без того, чтобы кто-то не сделал предложения либо лично ей, либо через отца. Постепенно все это начинало ей надоедать. Равнодушие к подобного рода вещам только усиливалось, тем более что она со дня на день ожидала известий от человека, которому была обещана. А пока из всех поклонников больше всего ее интересовал смуглый красавец Райордан Кендрик, маркиз Харкорт. Адриане он казался человеком обаятельным. Его настойчивость не шла ни в какое сравнение с упорством Роджера, и Адриана считала это преимуществом. Кроме того, он обладал прекрасными манерами, а его темные сверкающие глаза очаровали девушку. Почти так же сильно, как сейчас эти обрамленные густыми ресницами сияющие серые глубины, в которых переливались веселые искорки. Она не видела подобных глаз с тех пор, как…
