Жан Марат - Похождения молодого графа Потовского (сердечный роман)
Вчера, когда мы занимались музыкой под одним из деревьев сада, я, в экстазе от выслушанной арии, спетой им в честь меня, уронила теорбу{1}) и с закрытыми глазами, безвольно опустилась на цветущую траву.
Он приблизился ко мне и с наслаждением любовался мною, но не поднял дерзостно покрова, чтобы пробежать мои прелести; его целомудренные руки почтительно воздержались даже от легкого газа, которым была покрыта моя грудь.
Затем, приблизив свои уста, он нежно коснулся моих губ и покрыл мое лицо влюбленными поцелуями. Я не знаю, какое незнакомое возбуждение тогда проникло и охватило все мое существо: я изнемогала в объятиях наслаждения.
Разбуженная его нежными ласками, я притворилась застигнутой врасплох, рассерженной, поднялась и хотела удалиться; но он удержал меня в своих объятиях, взял мою руку и голосом, полным чар, сказал мне, глядя на меня нежным взором:
— Как, Люцила, ты оскорбляешься этими невинными вольностями! Ты ведь во власти скромности своего милого? Учись знать его лучше. Нет, нет, с ним ты никогда не будешь в опасности. Итак, мой ангел, заключим мир, и в залог того, что ты прощаешь меня, дай мне нежный поцелуй. Ты мне в нем отказываешь! Ну, хорошо же! Я возьму его сам.
Дорогая Шарлотта, я не могла защищаться, и когда он прижал свои уста к моим, мое сердце трепетало от радости, сладостная истома закрадывалась в мое существо.
Ничто не сравнилось бы с моим смущением; и не смогла остановиться на нем, и, конечно, не знаю, что сталось бы со мною, если бы он заметить волновавшее мою грудь возбуждение.
Ты хвалишься, что многое видала на свете: видала ли ты когда-нибудь любовника более нежного, более пристойного, более почтительного?
Сладостная привычка жить вместе затягивает каждый день соединяющие нас узы. Возле него я не знаю печали; скука не замешивается никогда в мирное течение моей жизни, пресыщение не осмеливается приблизиться. С ним нет зари, которая, поднимаясь, не обещала бы мне ясного дня и не дала бы вкусить нового наслаждения.
Варшава, 5 апреля 1769 г.
VI.
Густав Сигизмунду.
В Сирад.
Вот я уже несколько дней в Ленцицах и провожу здесь весну.
Вчера графы Собеский, Кодна и Брессен задумали отправиться всей семьей провести день на острове Тарнов. Я условился присоединиться к ним в домике, построенном последними на берегу озера, на месте, где общество должно было высадиться.
Когда я приехал, мужчины говорили в сал они о политике. Дамы вышли в цветник. Я заметил, что молодые женщины стояли вокруг водоема и любовались своими отражениями в ясной воде: у каждой был в руке пастуший посох.
Я был поражен кокетливостью их наряда. С какой заботливостью они принарядились! Как с помощью искусства возвысилась их красота! Сколько придали блеску газ, шелк, кружева их полуприкрытым прелестям! Как художественно подбирали ленты и шнуры их юбки, чтобы показать изящную обувь или, скорее, маленькие, миленькие ножки.
Из среды этих милых, возбуждавших желание пастушек кто бы не выделил по изяществу стана, благородному виду, величественной осанки Люцилу?
Она была одета в белое платье, блестящая материя которого крупными складками струилась по ее телу; ее завитые руками природы волосы грациозно падали на алебастровую шею и скатывались на ее прекрасную грудь; легкое покрывало скрывало от глаз прелести, которыми берутся сердца.
Простая шляпка, окруженная гирляндою цветов, была надвинута на ее прекрасные глаза.
Я без устали любовался ею в этом наряде; я полагал, что вижу грацию пристойности среди резвых и легкомысленных нимф.
Подали прохладительные яства, и мы сели в лодку.
Уже гребцы вздымают веслами пену, берег бежит далеко от нас, и мы открываем плодоносные холмы острова.
У подошвы этих холмов несколько селений выступают амфитеатром на берег озера, и их образ повторен в кристалле воды. Другие селения располагаются в долинах; блестящие стрелы их колоколен подымаются в воздух, господствуют то там, то здесь в пространстве над окрестными живописными видами и венчают ликующую картину.
Видны были многочисленные стада, блуждающие по лугам, и слышны были издалека песни пастушек и пастухов, пляшущих в тени рощ под звуки вольшок.
Мы причалили в заливе, где громады вод спят с начала веков в глубоких темницах.
Три открытых экипажа ожидали нас на берегу.
Подъезжаем; застава открывается, и очаровательное местопребывание посла предлагается нашим взорам. Направо простираются обширные луга, перерезанные рукавами пробегающей по ним хорошенькой речки; кругом парк, где скачут стада серн. Налево возвышается пышный холм, покрытый виноградниками, и на нем две скалы, устремленные к небу и омрачающие своими вершинами окрестную равнину.
На каждом шагу, думается, видишь разнообразную игру природы: то вода, как скатерть, где случай, кажется, набросил мост; то грот, куда спешат потеряться тысячи ручейков; то букеты живописно рассаженных деревьев.
В глубине выдвигается великолепный дворец.
По мере приближения возобновляется и вытягивается пред созерцающим и любующимся глазом очаровательная перспектива. Какая громада! Какое расположение! Повсюду мудрость и разборчивость отпечатлели свой характер. Повсюду природа и искусство — в изумительном сочетании. Разум громко сказывается во всех точках произведения, ничто не блещет понапрасну, но своим блеском заставляет ценить остальное: нет расточенных напрасно красот.
Но именно вокруг замка собрали изящные искусства любовь и веселье.
Туда не ведут длинные аллеи, проведенные по шнуру и усыпанные песком. Он не окружен также симметрично расположенными, скучными цветниками, где увидишь только кой-какие цветы, выровненные, как солдаты в строю, да изувеченные кусты и жалкие украшения. Расположенный на холмике, откуда одним взором глаз обнимает все протяжение поместья, он сзади открывается в красивую рощу.
Эта роща тоже не распланированный, как много других, лес. Здесь не видно выровненных и подстриженных, отвечающих друг другу деревьев, но они расположены в счастливом беспорядке и прорезаны тропинками, которые своими разнообразными извилинами подготовляют постоянно глазу новые неожиданности. То там, то сям — бассейны, где плавают лебеди и купаются с тритонами нимфы, укромные местечки, где Фавн или Сатир задерживают робкую пастушку.
Здесь видна Флора, окруженная маленькими гениями, подносящими ей цветы. Там Помона в кругу других гениев, которые приносят ей плоды. Дальше вакханки приглашаюсь бога вина наполнить свой радостный кубок. Еще далее пастухи приносят жертву Пану.
