Елена Арсеньева - Тысяча и одна ночь (Княжна Тараканова)
Сначала, в детстве, за ней ухаживала нянька Катерина, ну а потом, после ее смерти, девочку перевезли в Германию, в Киль, и отдали на воспитание в семью барона Штерна. Когда барон скончался и деньги на ее содержание поступать перестали (наверное, умер и Кейт), Луиза некоторое время жила чуть ли не из милости у вдовы данцигского купца Шумана. Это была особа, умеющая постоять за себя и взять от жизни все. Именно она давала Луизе первые уроки обращения с мужчинами и умения управлять ими. Что и говорить, красавица Луиза оказалась способной ученицей!
Хорошо воспитанная и по тому времени недурно образованная, она блестяще знала французский и немецкий языки, говорила немного по-итальянски и по-английски… русского не знала (!). Она была умна, весела, любезна, кокетлива, обворожительна. При виде ее чуточку раскосых глаз и чуточку веснушчатого носика мужчины шалели. При звуке ее голоса готовы были ради нее на все. При первом же поцелуе становились ее покорными рабами! Скоро фрейлейн Франк (Луиза приняла эту фамилию) стала известна как первая красавица Берлина. Жертвой ее красоты пал не кто-нибудь, а сын бургомистра Иоганн Штеллер. Он немедленно сделал красавице предложение. Однако вот какое приключилось несчастье: отец Иоганна, Вольф Штеллер, влюбился в невесту сына до такой степени, что поссорился с сыном и даже вызвал его на дуэль. Седина в голову, бес в ребро! Когда жена господина бургомистра попыталась помешать ему, он в ярости ударил ее с такой силой, что убил на месте.
Итак, Луиза Франк косвенным образом оказалась замешана в убийстве… Она немедленно решила, что берлинские погоды могут неблагоприятно сказаться на ее здоровье, и быстренько переехала в Гент, на всякий случай переменив имя и назвавшись девицей Шель. Здесь она познакомилась с сыном голландского торговца Готлибом ван Турсом и моментально повергла его к своим стопам.
Ван Туре оставил жену и всецело предался любви к Луизе.
Но, чтобы содержать такую несказанную красоту, нужны были деньги. Готлиб, пользуясь именем отца и кредитом во многих торговых домах Гента, назанимал немалые суммы. Луиза, которая обладала умением тратить как никто другой, моментально все спустила. Кредиторы ополчились на Ван Турса, и, чтобы избежать тюрьмы, он бежал из Гента в Лондон — разумеется, вместе с Луизой.
Здесь она приняла имя мадам Элизы Тремуйль и принялась выдавать себя за француженку. С ее красотой и шиком, а также с совершенным французским языком ей это удалось с легкостью.
Впрочем, кроме имени, в ней мало что изменилось. Она с таким же наслаждением проматывала деньги, которые ее любовник исправно брал в долг. В конце концов и лондонские кредиторы ополчились против него, так что он вынужден был бежать в Париж, оставив впопыхах подругу и взяв от нее на память привычку менять имена: теперь Ван Туре звался бароном Эмбсом. Эту страсть к титулам ему тоже привила Элиза.
А ее утешил друг Ван Турса — барон (настоящий!) фон Шенк. Пройдя по проторенной дорожке, он назанимал кучу денег, и Элиза целых три месяца жила, может быть, даже на более широкую ногу, чем сама королева. Однако нехорошие кредиторы стали преследовать Шенка, и он бежал в Париж, прихватив с собой Элизу, а также очень немалые деньги, которые ему по оплошности ссудил один несведущий человек.
И вот тут-то Элиза, очарованная Парижем, решила изумить столицу мира. Как раз незадолго до этого она прочла сказки «Тысячи и одной ночи», которые были необычайно популярны в Европе в те годы — как, впрочем, вообще все, имеющее отношение к загадочному Востоку. Элиза выдумала свои сказки про русское и персидское наследство, а также про дядюшку шаха, приняла имя Алины Владимирской, блеснула в Париже с той яркостью, о которой мечтала, — и привлекла самое пристальное внимание польского конфедерата Михаила Огинского…
Собранные сведения враз потрясли и вдохновили этого господина. Не было сомнения: на роль дочери императрицы Елизаветы, наследницы русского трона, Алина Владимирская подходила идеально! И пан Огинский поспешил сообщить о ней своему патрону Радзивиллу, который в это время как раз путешествовал по Европе.
Пока паны шляхтичи обсуждали ее будущую судьбу, принцесса Владимирская, она же Шахерезада, жила в Париже в свое полное удовольствие. Поистине, у нее был какой-то гипнотический дар убеждать людей в истинности своих слов! Самые прожженные парижские банкиры не сомневались, что персидско-русские сокровища вот-вот потоком хлынут в подвалы их банков, а потому предоставляли принцессе неограниченные кредиты.
Нет, конечно, сама Шахерезада не ходила по банкирам с протянутой рукой. Для нее старались известные нам бароны Эмбс и фон Шенк, а также еще какие-то простаки, плененные как россказнями Шахерезады, так и ее обворожительной и вполне доступной красотой.
Ее сравнивали с Клеопатрой по любвеобильности и умению лишать мужчин не только денег, но и остатков благоразумия. Правда, у Клеопатры не было веснушек, которые порою выступали на дерзком носике Шахерезады и довершали дело покорения мужских сердец. Некий маркиз де Марин, придворный Людовика XV, человек, мягко говоря, немолодой, растратил на нее все свое состояние, бросил семью, оставил даже Версаль, пожертвовал всеми своими связями, покинул Францию, когда ее покинула Шахерезада. Ее руки просил граф Рошфор де Валькур, гофмаршал владетельного князя Лимбурга, находившийся тогда в Париже. Сам Огинский, вынужденный уехать по своим конфедератским делам, бомбардировал ее любовными письмами.
Поскольку Шахерезада еще не имела ни малейшего представления о том, на какую роль ее намерены пробовать польские паны, она решила устроить свою судьбу с помощью выгодного брака и дала согласие стать женой Рошфора — предварительно сделавшись его любовницей. Рошфору, впрочем, необходимо было получить согласие своего сеньора, князя Лимбурга. Он повез невесту во Франкфурт… между прочим, как раз вовремя, чтобы убрать ее из-под носа разъяренных кредиторов, которые уже утомились ждать персидского золота и жаждали засадить принцессу в долговую тюрьму. Им, впрочем, достался только замешкавшийся Эмбс, он же бывший Ван Туре, — остальная компания с принцессой во главе успела передислоцироваться во Франкфурт. Правда, и сюда протянули свои руки сердитые парижские заимодавцы, однако перед ними выросла неодолимая стена, которая вынудила их попридержать свои притязания.
Имя сей стены было Филипп-Фердинанд, владетельный граф Лимбургский, Стирумский, Оберштейнский и прочая, князь Священной Римской империи, претендент на герцогство Шлезвиг-Гольштейнское. Это был холостяк сорока двух лет от роду, убежденный женоненавистник. Но воистину — от ненависти до любви один шаг! И очень скоро во Франкфурте едва не повторилась берлинская история… Правда, до дуэли дело не дошло: граф Рошфор, поняв, что сеньор нагло отбивает у него невесту, начал было ревновать, но в результате попал в тюрьму как государственный преступник, а князь Филипп увез прекрасную Шахерезаду во Франконию. Там, в замке Нейсес, она стала любовницей Лимбурга — и получила свободный доступ к его состоянию.
