Лиза Клайпес - Обвенчанные утром
— Маркс, — бархатным тоном прервал её Лео, — это была совершенно очаровательная попытка вывести меня из себя. Но в этот раз она не сработает. Вы не удерёте от меня, пока не скажите всё, что я хочу знать.
Она судорожно сглотнула и стала смотреть куда угодно, но только не на него, что было нелегко, поскольку он стоял прямо перед ней.
— Причиной личного разговора с мистером Ратледжем… сцена, свидетелем которой вы стали…
— Да?
— Явилось то, что… Гарри Ратледж — мой брат. Наполовину.
Лео, склонив голову, уставился на Кэтрин, пытаясь переварить сказанное ей. Ощущение того, что его одурачили, предали, опалило его пламенем гнева. Чёрт возьми! Маркс и Гарри Ратледж — родственники?
— Не было никаких причин держать это в тайне, — сказал Лео.
— Сложно сказать.
— Почему ни один из вас не рассказал до сих пор об этом?
— Вам не нужно было знать.
— Вы должны были поставить меня в известность, прежде чем он женился на Поппи. Обязаны были.
— Почему?
— Это ваш долг, чёрт бы вас побрал. Что ещё вы знаете, что касается моей семьи? Какие ещё тайны скрываете?
— Не ваше дело, — Кэтрин отпрянула, вырываясь из его хватки. — Позвольте мне уйти!
— Как только узнаю, что вы замышляете. Кэтрин Маркс — ваше настоящее имя? Кто вы, чёрт побери? — он выругался, потому что она стала бороться с ним всерьёз. — Стойте смирно, вы, маленькая чертовка. Я только хочу… Ой! — воскликнул он, когда она вывернулась и ткнула его своим острым локтем в бок.
Манёвр подарил Маркс столь желанную свободу, но лишил очков, которые слетели с неё.
— Мои очки! — с огорченным вздохом она опустилась на четвереньки и стала наощупь их искать.
Гнев Лео тут же сменился чувством вины. Судя по всему, без очков она по сути ничего не видела. Вид Кэтрин, ползающей на четвереньках, заставил его почувствовать себя полной скотиной. Ослом. Опустившись на колени, Лео присоединился к поискам.
— Вы видели, в какую сторону они полетели? — спросил он.
— Если бы я видела, то мне не нужны были бы очки, не так ли? — ответила она, закипая.
Короткая пауза.
— Я помогу вам их найти.
— Как любезно с вашей стороны, — едко отозвалась она.
В течение нескольких следующих минут они обследовали клумбу с нарциссами. Оба получали истинное наслаждение, смакуя каждую секунду тишины, словно нежнейшую баранью отбивную.
— Значит, вам таки нужны очки? — наконец произнёс Лео.
— Конечно, нужны, — раздражённо сказала Маркс. — Зачем бы я носила очки, если б они не были мне нужны?
— Я думал, что они могли быть частью вашей маскировки.
— Моей маскировки?
— Да, Маркс, маскировки. Существительное, означающее средство сокрытия чьей-то личности. Часто используется клоунами и шпионами. А теперь, очевидно, и гувернантками. Боже правый, хоть что-нибудь может быть обычным в моей семье?
Маркс, подслеповато моргая, направила на него пристальный взгляд. На мгновение она стала похожа на перепуганного ребёнка, потерявшего свою любимую игрушку. И это вызвало странно-болезненный укол в сердце Лео.
— Я найду ваши очки, — сказал он резко. — Даю слово. Если хотите, можете вернуться в дом, пока я буду искать.
— Нет уж, спасибо. Если я попытаюсь самостоятельно найти дом, то наверняка окажусь в сарае.
Заметив в траве металлический блеск, Лео потянулся и нащупал очки.
— Вот они.
Он подполз к Маркс и стал перед ней на колени. Протерев стёкла очков краем рукава, он сказал:
— Стойте смирно.
— Дайте их мне.
— Позвольте мне это сделать, глупышка. Противоречить для вас так же естественно, как дышать, да?
— Ничего подобного, — немедленно возразила гувернантка и покраснела, услышав его хрипловатый смешок.
— Неинтересно дразнить вас, когда вы так легко сдаётесь, Маркс, — он заботливо надел ей очки, поправляя пальцами дужки и оценивающе рассматривая результат. Мягким движением он коснулся её ушей. — Они плохо держатся.
Кончиком пальца он исследовал край её уха. Кэт была замечательно хороша в солнечном свете, в её серых глазах мерцали синие и зелёные крапинки.
— Какие маленькие ушки, — продолжал Лео, позволяя рукам задержаться по сторонам её прекрасно-утонченного лица. — Неудивительно, что очки так быстро слетели. Здесь им почти не на чем держаться.
Маркс уставилась на него в замешательстве.
Какая она хрупкая, подумал он. У неё настолько твёрдая воля и такой колючий характер, что он забывал, что она вполовину меньше него. Он ждал, что она ударит его по рукам — она очень не хотела, чтобы её трогали, и, в особенности, он. Но она не шевелилась. Он позволил своему большому пальцу погладить её горло, она сглотнула, и он почувствовал крошечную волну, прокатившуюся под его пальцем. Было что-то нереальное в этом моменте, что-то сказочное. Лео не хотел, чтобы это заканчивалось.
— Кэтрин — ваше настоящее имя? — спросил он. — Можете ответить хотя бы на этот вопрос?
Она колебалась, боясь выдать даже это крохотное сведение о себе. Но кончики его пальцев скользили вдоль её шеи, и их ласкающая нежность, казалось, разоружала её. Яркий румянец залил горло девушки.
— Да, — задыхаясь, сказала она. — Я Кэтрин.
Они всё ещё стояли на коленях друг против друга в пышных складках её раскинувшихся юбок. Одна из складок оказалась под коленом Лео. Реакция его тела на близость Кэтрин была очевидной, его обдало жаром, особенно сильно в совсем неподходящих местах. Мускулы напряглись и вздулись. Лео было необходимо положить этому конец, или совершить что-то такое, о чём они будут оба позже сожалеть.
— Я помогу вам встать, — резко сказал Лео, поднимаясь. — Пойдёмте в дом. И предупреждаю, что, несмотря ни на что, я всё ещё не уверен в вас. Более того…
Он осёкся, потому что Маркс, пытаясь встать, качнулась и натолкнулась на него всем телом. Они прижались ещё ближе друг к другу, их неровное дыхание смешалось.
Сказочное чувство усилилось. Они стояли на коленях в летнем саду, воздух которого был напоён запахом свежескошенной травы и алых маков… и Кэтрин Маркс была в его объятиях. Её волосы сияли в солнечном свете, а кожа была подобна нежному лепестку. Её верхняя губа была почти такой же полной, как нижняя, красиво очерченная и гладкая, как кожица спелой хурмы. Уставившись на её рот, он почувствовал, что у него на затылке от волнения шевелятся волосы.
«Некоторым искушениям лучше не сопротивляться, — словно в тумане, подумал он. — Потому что иначе они будут преследовать тебя вновь и вновь. Поэтому единственное средство от них избавиться — перестать им противиться».
