Ольга Резниченко - Стоун-Парк
— Эмили! Милая моя, как ты здесь поживаешь?
— Спасибо, все хорошо, — невольно прижала я руки к груди, едва удерживая книгу. — А ты как, моя дорогая Оливия?
— Ой, деревенщина еще и читает. Боже, какое чудо, какая радость! — поторопился, как всегда, вставить свое слово самодовольный Уолтер, выходя из кареты.
— Я тебя тоже рада видеть.
— Еще бы! — и он невежественно скривился, проходя мимо меня.
* * *И вот снова пролетел год, через месяц моя Оливия вновь приедет домой на каникулы. Мы опять встретимся! И пусть часто пишем друг другу письма, я очень по ней скучаю.
"… Моя Эмили, скоро приеду, и мы вновь будем проводить вечера в мечтаниях и дискуссиях. Я привезу с собой несколько новых книг. Они обязательно тебе понравятся!
… Очень скучаю!
Целую.
Уолтер передает тебе привет."
Да уж, знаю этот "привет". Оливия вечно обижается на брата на его чуждость, пренебрежение и, порой, агрессию в мою сторону, чувствует за это вину передо мной и всячески пытается загладить, и вот передает этот "привет", как очередную возможность оправдать в моих глазах брата.
"…Ах, Эмили, Эмили! Мне пришлось задержаться!..
… Но это ничего не меняет. Так что 15 июня ты теперь сама должна будешь отправиться в наше любимое место читать стихи Купера. Я знаю, что, возможно, это кажется детством, и данная ситуация сложилась не просто так: кто-то нам неоднозначно намекает, что пора прекращать, одуматься, повзрослеть. Но мне эта традиция очень нравиться, так что предлагаю ее оставить… в нашей жизни…"
Да уж, Оливия, успеем мы зачерстветь, так не стоит с этим спешить.
Управившись с большинством дел по дому, отпросившись у мистера Ленса, я отправилась в Стоун-парк.
Да, именно так. Наше укромное место находилось в Стоун-парке. Глубоко в саду, теперь уже больше напоминающем лес, был очаровательный фонтан. Вода в нем позеленела и стала дурно пахнуть. Там уже давно бурлила своеобразная жизнь лягушек, водорослей и, наверняка, еще каких-то очаровательных жителей маленького болотца. Здесь было очень тихо, спокойно, беспечно. На первый взгляд это больше напоминало заброшенные руины, но не для нас с Оливией. Здесь все было иначе. Это было самое настоящее царство природы, полное изумительных чудес. Яркие краски, божественные ароматы, тихий чарующий шелест листвы, порой сплетающийся с кваканьем лягушек или пением птицы, тихим шуршанием маленького незваного гостя где-то в буйной траве — все это удивительные и завораживающие секреты чужого мира, иного мира. Мира, что существует рядом с нами, соприкасается, но не выдает себя, не привлекает особого внимания ради того, что бы выжить, существовать именно в том виде, в котором был создан, в котором хочет быть, а не обязан. Я часто ловлю себя на том, что завидую этой непринужденности и вольности. Завидую тому, что не могу так само жить в искренности и открытости, в пучине эмоций и правды, а не лицемерия, алчности, условностей и актерства.
В этот тайный мирок с трудом пробивались лучики солнца — жадно и страстно врывались в это царство, сражаясь с непоколебимой стражей зарослей. И те, которым это удавалось, переполняясь радостью и безмерным счастьем, неугомонно, шаловливо, а порой, безумно плясали в чарующем танце на нежной глади зеленого озерца в наполовину разрушившемся, лущившемся, местами поросшем мхом, бассейне фонтана.
Я робко присела на краюшек некогда изумительного венца архитектуры. Ах, мой фонтанчик. Я по тебе скучала.
Чаша, которая и была самым сердцем этого шедевра, еще больше позеленела и помрачнела. Местами полезли трещины и выемки. Время и природа рушили это творение человеческих рук. Съедали, поглощали, уничтожали. Жаль.
Цветы и лианы, которые украшали статую, еще больше облупились, стирая свои формы, превращаюсь в непонятный и некрасивый узор. Что же, время смывало идеи и замыслы скульптора, мечты и грезы творца, не оставляя ни малейшего шанса на вечность.
Я, тяжело вздохнув, раскрыла потрепанный временем и нашими с Оливией переживаниями томик "Стихов". Я пыталась окунуться в до боли знакомый мир Купера, в такой любимый и родной, но что-то мешало. Ностальгия? Зачарованность этим тайным местом? Не знаю.
Я отчаянно закрыла книжечку и прижала ее к груди. Что мне не дает покоя? Что заставляет меня грустить?
Одиночество.
Я привыкла к обществу моей Оливии, хотя раскрывать свое сердце и душу ей я так и не научилась. Выслушать, поддержать, подсказать. Но не самой. Я боюсь впускать кого-то в себя, в свой мир.
Вдруг что-то настойчиво зашелестело рядом со мной. Кто-то или что-то с уверенностью направлялся сюда. Оливия? Нет, это не может быть она. Хотя кто еще может знать про это место?
Я подскочила от волнения и предвкушения. Да, это моя Оливия. Она пришла!
— Ой! — неожиданно раздалось от незнакомца, едва тот отодвинул пышную ветку яблони, преграждающую путь, и оторвал свой взгляд от земли. — Извините, я не знал, что здесь кто-то есть, — заметно смутился гость, все еще, видимо, сражавшийся с остатками нахлынувших мыслей и переживаний.
— Я… Я… тоже, — заикнулась от удивления.
— Простите, что побеспокоил. Я сейчас же уйду, — и парень резко развернулся, желая и, в правду, исчезнуть отсюда.
— Нет, нет, пожалуйста. Останьтесь.
— Что? — от удивления он даже дернулся, развернувшись на пол-оборота. — Вернее, я хотел сказать, неужели я Вам не помешаю?
— Нет, нисколько, — поторопилась успокоить его, полностью не отдавая себе отчет. Все происходило само собой. Я говорила фразы, которые должна была сказать. Или недолжна? Не знаю.
— Хорошо, — замялся незнакомец. Я чувствовала неловкость и смятение. Он явно не желал оставаться здесь, но и уйти не захотел. Молодой человек робко ступил шаг к фонтану. Я, немного помедлив, вновь присела.
Он последовал моему примеру.
Мы молчали, уставившись в землю. Я чувствовала тяжелое сердцебиение в своей груди, заглушавшее все вокруг.
И зачем я его остановила?
Мне нужно уйти. Я, закусив от волнения губу, резко сорвалась с места. Надо убраться отсюда.
— Простите, — остановил меня голос. Я застыла.
— Да?
— Я точно Вам не помешал?
— Точно, — машинально соврала я.
Снова тишина. Нужно что-то и мне сказать.
— Я просто пришла насладиться красотой этого чудесного места и почитать стихи.
— Стихи… Я люблю поэзию. А, если не секрет, то чьи?
