Лилия Подгайская - Буря на острове
– Надеюсь, у тебя хватило ума согласиться? – жена смотрела на него вопросительно. – Не так и велика потеря, всё равно нам для Эльгиты мужа не найти. Так к чему беречь её девственность? Зато девочек пристроим, и, надеюсь, это не будет нам дорого стоить.
– Согласился, жена, – был тихий ответ. – Как теперь об этом сказать Эльгите? Барон требует её уже через два часа и чтобы мы её искупали.
– Тогда надо поспешить, муж мой, – забеспокоилась леди Маргарет. – Зови её сюда быстро, а я велю приготовить воду.
Когда через несколько минут взволнованная Эльгита вошла в комнату родителей, они оба сидели в креслах у окна, бледные, но решительные.
– Дочь моя, – начала мать, – пришло время для тебя совершить подвиг самопожертвования ради нас с отцом и твоих сестёр. Ты знаешь, что дела твоего родителя идут плохо последнее время. Нам грозит разорение, а вам всем троим пребывание в вечном девичестве. Даже в монастырь мы не можем вас пристроить, для этого тоже нужны деньги.
Леди Маргарет помялась немного и продолжила:
– Барон Ательстан готов помочь нам, дочка, и выдать замуж Ровену и Эдит. Но тебя он хочет получить для себя.
Эльгита отпрянула от матери, глядя на неё огромными непонимающими глазами.
– Что значит для себя, матушка? – спросила дрожащим голосом.
Леди Маргарет на мгновение неловко отвернулась от дочери, но тут же взяла себя в руки – отступать было некуда.
– То и значит, – она снова повернулась к Эльгите, глаза её смотрели строго и непреклонно. – Барон хочет тебя как женщину, и ты пойдёшь к нему, дочка, и сделаешь всё, что он пожелает.
Она пресекла движением руки готовое сорваться с губ дочери возражение.
– И имей в виду, Эльгита, – добавила сурово, – я прокляну тебя, если ты не поможешь нам всем. Это единственный шанс для нас, другого не будет.
Девушка взглянула в непреклонные глаза матери и поникла – её приносили в жертву семье, её сёстрам, отдавали на заклание хладнокровно и обдуманно. И у неё нет выбора.
– Да, – сказала тихо и повернулась, чтобы уйти.
– Погоди, – остановила её мать, – я провожу тебя. Барон велел, чтобы ты искупалась. В твоей комнате уже готова вода.
– И ничего не бойся, дочка, – добавил хриплым голосом отец. – Рано или поздно это должно случиться. А если ты понесёшь от барона, так это будет даже хорошо, мы сможем получить от него содержание на тебя и ребёнка.
Эльгита содрогнулась, но ничего не ответила отцу и вышла.
В её комнате действительно стоял уже чан с горячей водой, от которой исходил упоительный аромат разнотравья. В их усадьбе, в отличие от многих других саксонских домов, каждая из дочерей имела свою комнату – леди Маргарет была хорошо воспитана и имела аристократические привычки. Сейчас это было большой удачей для Эльгиты. Разговаривать с сёстрами она не смогла бы.
Мать снизошла до того, чтобы своими руками помочь дочери искупаться. Тщательно расчесала её золотистые шёлковые волосы, распустив их по плечам девушки. Подала ей новую сорочку, которую вытянула из сундука. Всё, дочь готова.
– Как невесту обряжает, – горько подумала Эльгита, – а на самом деле…
К двери подошёл отец и тихо спросил, готова ли она – время вышло.
Эльгита на подгибающихся ногах шагнула за порог своей комнаты и, как осуждённый к месту казни, двинулась за отцом к лестнице, поднялась на второй этаж и остановилась перед дверью. Отец постучал, и получил разрешение войти. Он ввёл в комнату дочь и, даже не взглянув на неё, повернулся и вышел, оставив её в комнате барона. Тот сидел в кресле у окна. Рядом с ним что-то делал его слуга, черноволосый и черноглазый субъект весьма сомнительного вида, похожий на разбойника с большой дороги.
– Ну что же ты стоишь, девушка, – воскликнул барон, – проходи скорее, раздевайся. Дай мне взглянуть на твоё великолепное тело. Я полон нетерпения. Давай же.
Эльгита округлила глаза, взглянув на слугу.
– Но… – начала она.
– А, это, – прервал её вельможа. – Это всего лишь Реми. Он всегда помогает мне. Иди же ко мне.
Барон встал с кресла, подошёл к застывшей в неподвижности девушке и, взяв её за руку, вывел на середину комнаты. Затем без всяких колебаний одним движением сорвал с неё сорочку. И застыл в восхищении. Тело Эльгиты было белым и гладким, имело соблазнительные формы и вызывало желание.
– Что скажешь, Реми? – обратился он к слуге. – Давно не лакомились мы такой прекрасной плотью.
Слуга пробормотал что-то невразумительное, во все глаза глядя на открывшееся ему зрелище. Штаны его подозрительно встопорщились.
– А, я вижу, ты уже готов, Реми, – рассмеялся господин. – Подожди, дай мне потрогать её и насладиться шёлком её кожи.
И барон стал трогать, гладить и мять тело стоящей неподвижно Эльгиты. Его руки были везде – гладили грудь, живот, бёдра, но особенно его взволновали ягодицы девушки.
– Ты посмотри, какие идеальные полушария, – снова обратился он к слуге. – О, как сладко мне будет погрузиться между ними. Ну, давай же, Реми, начинай, я сгораю от нетерпения.
Оба мужчины быстро сбросили с себя одежду и предстали перед ошеломлённой Эльгитой. Реми показал себя во всей красе мужского возбуждения, его вздыбленный орган был огромен и нетерпеливо пульсировал. Барон же стоял с вяло свисающим безжизненным отростком. Но глаза его горели похотью. Вдвоём они завалили девушку на кровать и стали в четыре руки трогать и ощупывать её тело. Барон, тихонько постанывал, просунув руку между бёдрами девушки, и вдруг углубился в её тело. Он стонал, закрыв глаза, и жадно двигал рукой, погружаясь всё глубже.
– Она девственна, Реми, – с восторгом прошептал он. – Давай же, порви для меня эту преграду.
Реми не нужно было повторять дважды, он и так весь дрожал от нетерпения. Он быстро подмял под себя окаменевшее тело и рванулся в его тёплую глубину. Преграду пробил сразу и, не слушая воплей девушки, бешено задвигался в ней, торопясь получить свою долю наслаждения. Барон крутился рядом, трогая, щупая и потихоньку возбуждаясь.
– Всё, кажется я готов, – прокричал он слуге. – Пусти меня, Реми.
Превозмогая себя, слуга оторвался от такого сладкого тела и уступил место хозяину, который тут же навалился на девушку, всадил в неё своё маленькое, но восставшее, наконец, мужское достоинство, и задёргался на девичьем теле, блаженно постанывая. Реми стоял рядом, жадно облизываясь. Он ждал своей очереди, чтобы закончить начатое, – восставший орган причинял ему боль, и он мечтал разрядиться. Наконец барон с громким всхлипом скатился с тела девушки. Не обращая внимания на испачкавшую его кровь, он блаженно раскинулся на постели, с интересом наблюдая, как Реми завершает свою работу. Тому не было удержу, и он снова и снова врывался в лежащее под ним тело, рыча от удовольствия. Наконец и он скатился с девушки, тяжело дыша, но удовлетворённо улыбаясь.
