Дебра Дайер - Хранитель сокровищ
Эш скептически отреагировал:
– Если верить сказанному, то ваш опекун – настоящий святоша.
– В каком-то смысле, да, – отозвалась Элизабет. – Когда моя мама была маленькой, ее родители умерли от холеры. Мой дедушка и Марлоу были деловыми партнерами и близкими друзьями. Марлоу пообещал стать опекуном мамы в случае, если с ним или бабушкой что-нибудь случится. Этот честнейший и благороднейший человек сдержал слово и взял под опеку мою мать, которой тогда было три года.
Макгрегор продолжал пристально смотреть на свою собеседницу, но прочитать в его взгляде нельзя было ничего.
– А как он стал вашим опекуном? – поинтересовался Эш.
Элизабет отвернулась в сторону, боясь, что он заметит ее погрустневшие глаза, и стала рассматривать книгу, лежащую на кресле.
– Я пришла сюда ненадолго и хотела бы прежде поговорить о вас, – ответила она.
– Обо мне говорить нечего, – решительно отрезал Эш.
Его лицо выражало холодное упрямство.
– Напротив, мы очень многое должны обсудить, – возразила она. – Марлоу искал вас двадцать три года, и вы не должны просто так от него отвернуться, не дав ему шанса и надежды.
– Послушайте, леди, я не тот человек, за которого Тревелиан меня принимает, – в голосе Макгрегора звучала нескрываемая досада.
– Вы не можете утверждать это с такой уверенностью, – не давая ему опомниться, продолжала Элизабет. – Все факты говорят о том, что вы – Пейтон Эмори Хейворд Тревелиан.
Эш покачал головой:
– Прекрасно понимаю страдания старика. Ему, конечно, не легко смириться с потерей, но я не его внук.
– Но откуда вам знать, что вы не Пейтон? – настаивала девушка.
Макгрегор отрывисто и сухо засмеялся.
– Неужели я и вправду похож на внука английского герцога?
Элизабет быстро расстегнула сумочку и вытащила небольшую, в овальной рамке, фотографию, уместившуюся на ладони. На снимке, бережно хранимом под стеклом, были изображены мужчина, женщина и ребенок. Несмотря на небольшой размер фотографии, счастливые и довольные лица просматривались совершенно отчетливо. Глядя на них, казалось, что Господь Бог даровал каждому все, чего он хотел. Но люди заплатили за это счастье высокой ценой – своими жизнями.
Элизабет давно знала эту фотографию. Эмори Тревелиан – такой же красавец, как и отец. Его жена Ребекка – изящная, утонченная женщина, так похожая на сказочную принцессу. Сейчас девушка задержала взгляд на мальчике. Еще, будучи ребенком, она часто думала о нем. Вырастет ли Пейтон таким же красивым, как и его отец? Помнит ли он свой дом? Скучает по бабушке с дедушкой так же сильно, как и они по нему? Хейворд, его жена и Элизабет не теряли надежды когда-нибудь найти Пейтона.
Двадцать три года назад молодая семья приехала в Денвер. Они остановились в доме Шелби Рэдклиффа, кузена Ребекки и делового партнера Эмори. У супругов были дела и желание полюбоваться красотой величественных Скалистых гор. Именно там, в безлюдных окрестностях, на них напали индейцы.
Элизабет подняла глаза на Макгрегора. Он стоял, опершись о дверной косяк. Резко выдающиеся скулы, тонкий прямой нос и резко очерченный подбородок – все красноречиво свидетельствовало о твердости и упрямстве.
– Наверное, Марлоу говорил вам об обстоятельствах гибели его сына и невестки?
Эш молча кивнул, плотно сжав полные губы.
– Спустя некоторое время обнаружили тела Эмори и Ребекки, но Пейтона нигде не нашли, – продолжала девушка.
– Тревелиан рассказал мне то же самое, – заговорил, наконец Макгрегор. – Но это еще не значит, что я его внук.
– Прошу вас, взгляните на эту фотографию. Помедлив, Макгрегор отошел от двери и направился к девушке грациозной ленивой походкой хищника. Элизабет ощутила смутную тревогу: она испугалась своего внезапного и неумолимого влечения к этому грубоватому и немного дикому человеку.
Эш подошел так близко, что она ощутила исходящее от него тепло и еле уловимый запах. Макгрегор не пользовался одеколоном, – это был тонкий аромат лимона.
Элизабет подняла голову и посмотрела в красивые небесно-голубые глаза, надеясь, что он этого не заметит.
– Снимок был сделан в Нью-Йорке, за несколько дней, до отъезда в Денвер, – пояснила она. – В письме, куда была вложена фотография, Эмори пошутил, написав, что эта фотография, вероятно, будет последней, перед тем, как их поглотит девственная природа Америки. Бедняга и не подозревал тогда, какими пророческими окажутся эти слова.
Нахмурившись, Эш молча рассматривал снимок. Элизабет внимательно наблюдала за ним. Ей показалось, что изображенные там лица ему вовсе не интересны, а история несчастной семьи – безразлична. Может быть, больно ворошить прошлое?
– Похоже, это была по-настоящему крепкая и дружная семья, – сказал, наконец Макгрегор.
– Вы хорошо рассмотрели Эмори? – спросила девушка.
Эш бросил на нее быстрый взгляд.
– Что вы имеете в виду? – не понял он.
– Сходство. Вы не могли этого не заметить. Ваше сходство с Эмори просто потрясающе.
Эш снова опустил глаза на снимок.
– Но у него, кажется, темные глаза, – возразил он после некоторой паузы.
– Да, темные, – согласилась Элизабет. – Во всем остальном вы похожи просто поразительно! Обратите внимание на овал своего лица. На линию носа. Форму губ. – Девушка взяла из рук Макгрегора фотографию – серебряная рамка хранила тепло его ладоней. – А теперь взгляните на Пейтона. Даже на снимке видно – его глаза такие же удивительные, как у его матери. Факт остается фактом: вы – сын этих людей!
Макгрегор сурово сжал губы:
– Факт в том, что вы видите то, что хотите видеть.
– Мистер Макгрегор, – не сдавалась девушка, – вы не можете игнорировать факты. Когда вы были ребенком, вас подобрали индейцы, направлявшиеся в район Блэк-Хилс. Приблизительно в это время и исчез Пейтон.
Эш отвел взгляд от Элизабет и стал смотреть в окно за ее спиной. Она успела заметить, что в его глазах мелькнуло сомнение.
– Это еще ни о чем не говорит, – упорствовал Эш. – В то время, когда были убиты эти люди, в окрестностях Скалистых гор можно было встретить много семей, избравших Блэк-Хилс местом паломничества. Что касается моих родителей, то они, наверное, искали здесь золото или серебро, пока их не убили индейцы.
Элизабет изо всех сил старалась сдержать раздражение, поднимавшееся в ней горячей волной:
– Даже ваш возраст совпадает с возрастом Пейтона!
Мышцы на красивом лице Эша заметно напряглись.
– Но я не могу сказать, сколько мне лет, – глухо произнес он.
– Вам двадцать восемь лет. Четырнадцатого декабря будет двадцать девять.
Эш перевел взгляд на девушку – его суровое лицо казалось высеченным из камня.
