Линда Ли - Голубой вальс
Выпятив губы, Адам пожал плечами и улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой:
– Мне было бы очень приятно обрадовать тебя, но тогда рано или поздно пришлось бы показать свою жену, а это нереально.
– Почему бы тебе не жениться на одной из тех милых богатых женщин, что так и падают к твоим ногам?
Представив себе одну из таких «милых богатых женщин», Адам вздрогнул от отвращения:
– Уверен, ты преувеличиваешь. А почему бы тебе самому этого не сделать, дорогой брат? Хотел бы я посмотреть, как ты женишься. – Не обращая внимания на плотно сжатые челюсти Стивена, Адам решительно заявил: – Хочу, однако, заметить, что если я покину это теплое и сравнительно безопасное, – он посмотрел на брата, – прибежище, то окажусь на улице. Поэтому я должен признаться, что… как бы это сказать… продал свой дом.
– Продал свой дом?! – Голос Стивена звучал как туго натянутая басовая струна. – Я плохо понимаю, как это можно, так сказать, продать свой дом?.. Дом, который ты выпрашивал у меня так долго!
Наклонив голову, Адам раздраженно усмехнулся:
– Видимо, я очень страдал от одиночества.
– Страдал от одиночества? – Стивен с угрожающим видом шагнул вперед.
– Но, Бог свидетель, я очень дорожил этим домом, по-настоящему его любил, – меланхолично бормотал Адам, убеждая скорее себя, нежели брата. – Но дела обстоят не так уж плохо. Тебя, очевидно, насторожило чье-то утверждение, будто эта женщина совершенно безумна. Я, во всяком случае, уверен, что это – преувеличение. Поверь, она будет очень хорошей соседкой – приятной, обходительной. И уж, конечно, не доставит никаких хлопот. Во всяком случае, она будет лучше меня. – Он принужденно рассмеялся. – И так как у тебя никогда не бывает приемов с танцами, всегда тихо, я уверен, что она не будет барабанить тебе в стену.
Стивен зажмурился:
– Барабанить в стену?
– Только когда музыка играет слишком громко, – объяснил Адам, с сосредоточенным видом вытаскивая обрывок нитки из рукава своего фрака.
Стивен застонал, его гнев испарился, когда он внимательно посмотрел на младшего брата:
– Господи, что ты наделал! Ты хоть понимаешь, что натворил?
Адам опустил руку, забыв о нитке.
– Я очень не хотел продавать его, – наконец признался он. – Честное слово, не хотел!
– Тогда зачем же продал? Почему продал то, чем так сильно дорожил?! – Вздохнув, Стивен провел сильной рукой по волосам. – На что тебе в этот раз понадобились деньги? – сухо спросил он.
Стеклянные двери, выходившие на балкон, все еще были открыты. Через них в бальный зал врывался холодный осенний ветер. Пока гости танцевали, он приносил с собой желанную прохладу. Теперь же стало очень холодно.
Адам подошел к дверям и стал закрывать их одну за другой. Казалось, он мог бы уже привыкнуть к тому, что часто разочаровывает брата. И все же Адам всегда переживал это так же болезненно, как в первый раз. На протяжении многих лет он старался во всем подражать Стивену, но в конце концов убедился, что это совершенно бесполезное занятие. И Адам знал, что брат не может смириться с этим.
– Я предпочел бы прекратить разговор.
– Тебе не удастся увильнуть! – выкрикнул Стивен. – Итак, зачем тебе потребовались деньги? Может быть, на починку сломанной оси экипажа, как это уже было однажды? Или на уплату карточных долгов? Или у тебя неприятности с женщинами? А ну-ка вспомни, как ты оправдывался в последний раз?.. Сказал, что вложил деньги в какое-то дело, а оно лопнуло. Теперь уже Адам не на шутку разозлился:
– Прекратим этот разговор, Стивен!
– И не подумаю. Мне до смерти надоело вытаскивать тебя из всяких передряг!
Адам вздохнул, глядя, как на улице сгущается темнота.
– Ты мне об этом уже говорил, – ответил он. Стивен поднял глаза к потолку, словно ожидая наставления свыше:
– Ну почему ты все время попадаешь в дурацкие ситуации, Адам? Неужели я так плохо о тебе забочусь?
Адам повернулся к нему, собираясь объясниться, но прежде чем он успел заговорить, откуда-то снизу послышался грохот, затем раздались громкие крики.
Забыв о досаде и гневе, оба брата повернулись к двери и услышали, как кто-то шумно поднимается по лестнице.
– Какого дьявола?..
– А… вот ты где! – вскричал пьяный человек с пистолетом в руке, появляясь в дверях, и грозно уставился на Адама.
Стивен хотел было вмешаться, но незваный гость направил на него пистолет.
– А ты кто такой? – сплюнув, крикнул он.
– Послушай, Том, – попробовал увещевать его Адам. – Оставь его в покое.
Человек по имени Том повернулся к нему.
– Ты прав, ублюдок! – прошипел он. – Если у меня на кого и есть зуб, так это на тебя. Я не тот человек, с которым тебе стоило связываться, Сент-Джеймс! На этот раз ты от меня не откупишься. – Все мышцы его лица напряглись. – Ты не посмеешь так поступить со мной!
– Том, – спокойно повторил Адам, – отдай мне пистолет. А потом мы с тобой поговорим.
– Нам не о чем разговаривать, понятно? На этот раз тебе не отделаться от меня.
– Послушай же, Том, – повторил Адам, делая попытку приблизиться.
– Адам! – попробовал остановить его Стивен. Тот, однако, не обратил на брата никакого внимания.
– Отдай мне пистолет, Том! – умоляюще повторил он.
Ярость в глазах Тома улеглась, складка на лбу разгладилась.
– Ты не должен был так поступать, – прошептал он.
И тогда Адам бросился к нему.
Глаза Тома расширились, и его палец нажал на спусковой крючок.
Однако Стивен успел опередить брата, и ему досталась выпущенная из пистолета пуля.
Время будто остановилось, в воздухе висел пороховой дым. В полной растерянности Адам тщетно пытался собраться с мыслями.
Он не сводил глаз с брата и даже не заметил, как ускользнул Том. Стивен стоял, прислонившись к стене.
Сквозь пальцы, которые он прижимал к груди, капала кровь.
– Боже, какое несчастье! – воскликнул Адам. Он протянул руку и тут же, почувствовав тепло крови, отдернул ее. Только теперь он осознал случившееся. – И почему пуля не выбрала меня!.. Я это заслужил.
Когда Стивен попробовал пошевелиться, изо рта его вырвался тонкий свист.
– Не говори так, – прошептал он. И, глотнув воздуха, добавил: – Не забывай, что ты – Сент-Джеймс, Адам. Сент-Джеймс!
Адам зажмурился, Стивен же, обагрив кровью стену, сполз на пол.
Глава 2
Безмолвие. Долгие тихие вечера – ни музыки, ни шарканья ног танцующих. И длится это уже три недели – с тех пор как она услышала оглушительный выстрел, который никак не может забыть.
Белл Брэкстон рассерженно отошла от стены. С минуту она стояла неподвижно, затем решительно взглянула на старинные часы и, стиснув зубы, слегка поклонилась и начала танцевать. Раз, два, три – как можно старательнее. Раз, два, три – как можно изящнее и грациознее. Легкие шаги по паркетному полу, скольжение. Но никакого ощущения легкости, только тяжкое бремя на душе.
