Вирджиния Спайс - Тень луны
— Это не имеет никакого значения, мама. Он оставил нас именно тогда, когда мы больше всего в нем нуждались. Мы не получили от него ни франка, ни строчки. Он не хотел иметь с нами ничего общего.
— Нет, дочь, это не так.
— Как ты можешь говорить такое? Он бросил нас, — отчаянно вскрикнула Жоан.
— Нет. Этого хотела я.
Жоан закрыла лицо руками. Признание матери спутало ее мысли. Она не была уверена, что хочет знать всю правду.
— Выслушай до конца, — продолжала Констанция. — Ты могла бы иметь в жизни гораздо больше…
Сильный приступ кашля прервал ее слова. Жоан встревожилась и пыталась успокоить мать. Но она, несмотря на беспрерывно рвущийся из груди кашель, настойчиво продолжала:
— Разыщи своего отца после того, как меня не станет. Это моя воля, Жоан! За эти годы я написала ему много писем, но не хватало мужества послать их. Они лежат в моем туалетном столике, в розовой коробке. Отвези их ему, пожалуйста. Вы должны узнать друг друга, Жоан! Я была очень молода, когда встретила твоего отца. Мне было шестнадцать. Он только начинал свою карьеру. У него были грандиозные планы и мечты, и у меня тоже. Но мы мечтали о разном. Я — о тихом уютном доме, он — о путешествиях и раскопках. Выйдя за него замуж, я должна была разделить с ним его жизнь, следовать за его мечтой, а от своей мечты отказаться. Ему предлагали должность преподавателя в университете. Мы смогли бы вести спокойную жизнь добропорядочных людей. Но Виктор был не таким. Он отчаянный романтик, и размеренная жизнь не для него. Мы оказались разными людьми. Он просил остаться с ним, но Я ревновала его к работе, которая доставляла ему наслаждение и отнимала его у меня. Если бы у Виктора появилась другая женщина, я бы без труда смогла вернуть его, но здесь я оказалась бессильна. Я потребовала, чтобы он бросил работу. Он не мог этого сделать. Тогда я ушла.
— Наверное, он искал тебя и меня? — с надеждой спросила дочь.
— Он даже не знал о тебе.
— О мама!
— Да, я была тысячу раз неправа, дорогая Жоан. Я лгала тебе, если не словами, то молчанием. Вначале я уехала в Бельгию к тетке, которую не видела многие годы. Там ты родилась, а потом мы вернулись во Францию. Помнишь Ниццу, Жоан? Ты была тогда совсем кроха. Но меня тянуло в Париж. Мне хотелось быть рядом с Виктором. Я читала о нем все, знала о его успехах и научных открытиях. Я изменила имя, хотела стать свободной. Но, на деле, навсегда осталась тенью Виктора. Я знаю, ты мечтала об отце. И ты захотела стать тем, кем является твой отец, даже не подозревая об этом. Найди его, Жоан. Не знаю, вправе ли я просить у тебя прощения, но надеюсь, ты простишь меня!
— Ты не виновата! — воскликнула Жоан со слезами на глазах. — Ты подарила мне столько любви и счастья. Я люблю тебя, мама!
— Разыщи его! — в глазах Констанции вспыхнула радость. — Скажи, что я всегда любила его, что он был единственным мужчиной в моей жизни. И запомни, Жоан, что гордость не всегда добрый союзник.
Снова начался приступ кашля. Жоан бросилась за лекарством. От волнения у нее дрожали руки, слезы застилали глаза. Налив немного темной жидкости в стакан, она помогла матери выпить ее. Вскоре Констанция уснула, а девушка вернулась в кресло.
Она думала о сказанном матерью, о тайне, которую та столько лет хранила в своем сердце.
«Неужели человек ко всему привыкает? К любой боли и утратам? Жоан Ланнек. Звучит красиво и печально. Двадцать пять лет у нее не было отца. Что же теперь делать, что?
Виктор уважаемый и влиятельный человек, а кто такая она?» — думала Жоан.
Девушка поднялась, на цыпочках прошла к зеркалу и, глядя на отражение, произнесла:
— Я — Жоан Ланнек.
На нее смотрела высокая загорелая девушка. Ясные зеленые глаза придавали особую прелесть ее скуластому лицу с прямым носом и чувственными припухлыми губами. Красота Жоан не была яркой, броской, а скорее — утонченной. Красота, которую способен оценить истинный знаток.
Жоан была худенькой, неуловимо напоминала мальчика, но при этом оставалась удивительно женственной. Это сочетание не раз удивляло ее сокурсников. Она могла работать на раскопках едва ли не наравне с мужчинами, таская в корзинах землю, откапывая и очищая маленькие кусочки древней керамики. А могла надеть модное кружевное платье, и тогда это была другая Жоан. Жоан-фея.
Она отдернула штору. С вечернего неба бесшумно падал весенний дождь. По блестящему тротуару текла оживленная толпа. Все дышало теплом и влагой. Воздух в комнате — и тот стал влажным. Констанция спала. Глядя на ее спокойное и родное лицо, Жоан казалось, что мать не больна, что она еще долгие годы будет с ней.
Но состояние Констанции стремительно ухудшалось, и вскоре она умерла. Жоан все время была рядом, но именно в момент смерти матери она уснула. Смерть прошла как дуновение. Впервые Жоан ясно осознала, что человек обречен. Она рыдала над телом матери, и не могла выплакать слез, ибо это было больше, чем слезы.
Все последующие дни были заполнены заботами о похоронах Констанции Тимар. Жоан была страшно растерянна и беспомощна, но рядом находились друзья — Флора и Никола, которые помогли ей.
Девушки дружили давно, были привязаны друг к другу, несмотря на то, что между ними, казалось, мало общего. Жоан — задумчивая, серьезная, Флора — легкомысленная кокетка. Она напоминала карамель. Да, такой уж у нее характер. Персикового цвета кожа и голубые, как небо Лазурного побережья, глаза поражали воображение мужчин, падких до женских прелестей. Казалось, жизнь Флоры состоит из удовольствий и приятных приключений.
Никола, друг Жоан, был женихом Флоры. Светлые волосы, карие глаза, стройная фигура делали его неотразимым в глазах многих девушек. Любили его за веселый и легкий нрав.
Когда-то он был влюблен в Жоан, но они оказались совершенно разными людьми. А вот с Флорой отношения сложились по-другому. Он влюбился по-настоящему и назвал ее девушкой своей мечты.
Родители Никола умерли полтора года назад, оставив ему недурное состояние. Но деньги не испортили молодого человека, а дружба с Жоан и любовь к Флоре облагородили его характер. Чуткий и нежный, Никола ощущал потребность заботиться о них.
Жоан осталась в квартире на четвертом этаже, откуда были видны блестящие крыши домов с дремлющими стаями голубей. Ей и вправду хотелось побыть одной. Все время, пока болела Констанция, девушка находилась возле нее, ни с кем не виделась и стала тяготиться общества. Прошедшие дни были так заполнены переживаниями, что Жоан чувствовала себя усталой, подавленной и несчастной. Она успокаивала себя, пытаясь заглушить чувства утраты и безысходности. Жоан легла в постель с мыслью, что вряд ли уснет, но уже через несколько минут спала.
