Евгения Марлитт - Наследница. Графиня Гизела
— Отправляйся сейчас же в кухню! — сердито приказал кухарке Гельвиг.
Фридерика ушла в смущении.
— Ты доводишь меня до крайности своей черствостью и жестокостью, Бригитта! — воскликнул раздраженный муж. — Благодари себя и свои предрассудки, если я наговорю тебе теперь таких вещей, каких в ином случае никогда бы не сказал! Кому принадлежит дом, который ты хочешь обратить в храм Господень? Мне… Ты вошла в этот дом бедной сиротой, но потом это забыла, и чем больше ты старалась обратить дом в храм и чем больше говорила о Боге, о христианской любви и смирении, тем более гордой и жестокосердой ты становилась… Этот дом — мой дом, и за хлеб, который мы едим, плачу я. И вот я решительно объявляю, что ребенок останется тут… И если твое сердце слишком сухо и черство для того, чтобы почувствовать материнскую любовь к бедной сиротке, то я требую от моей жены, чтобы она, по крайней мере, позаботилась о ребенке как женщина… Если ты не желаешь потерять авторитет у прислуги, то теперь же сделай нужные распоряжения к приему ребенка, иначе эти приказания отдам я сам!
Ни одного слова не произнесли в ответ побелевшие губы госпожи Гельвиг. Другая женщина в такую минуту полного бессилия употребила бы последнее средство — слезы, но эти холодные глаза не знали слез. Она молча взяла связку ключей и вышла.
С глубоким вздохом взял Гельвиг малютку за руку и стал ходить с ней по комнате. Он вынес страшную борьбу, чтобы обеспечить родной дом этому покинутому созданию, он смертельно обидел свою жену и знал, что она никогда не простит ему горьких истин, которые он ей высказал.
IV
С улицы позвонили, и Генрих ввел в комнату мальчика лет семи.
— Добрый вечер, папа! — сказал мальчик.
Гельвиг нежно поцеловал сына в лоб.
— Добрый вечер, Натаниель. Посмотри-ка на эту маленькую девочку, ее зовут Феей.
— Глупости! Как могут ее звать Феей, когда такого имени нет?
— Так звала ее мама, — мягко сказал Гельвиг. — Настоящее ее имя — Фелисита… Это бедное маленькое созданьице… Ее маму сегодня похоронили; она будет жить у нас, и ты будешь любить ее, как сестренку, не правда ли?
— Нет, папа, я не хочу сестренки!
И мальчик, живой портрет матери, злобно поглядел на девочку. Когда та приблизилась было к нему и с сияющим взором ухватилась за игрушечную саблю, висевшую у его пояса, мальчик сердито оттолкнул ее и побежал к вошедшей матери.
— Не надо мне никакой сестры, — повторил он плаксиво. — Мама, прогони эту гадкую девочку, я хочу быть один у тебя и у папы!
Госпожа Гельвиг молча пожала плечами и стала около своего стула у накрытого стола.
— Молись, Натаниель! — приказала она. Мальчик сложил руки, как и мать, и прочел длинную предобеденную молитву. При настоящих обстоятельствах эта молитва была отвратительной профанацией прекрасного христианского обычая. Малютка ела с аппетитом. Конфеты, которые Гельвиг положил около ее тарелки, она спрятала себе в кармашек.
— Это для мамы, — сказала она доверчиво. — Она так любит конфеты, папа всегда приносит ей большие свертки.
— У тебя вовсе нет мамы! — враждебно крикнул Натаниель.
— Ну, этого-то ты не знаешь! — взволнованно возразила малютка. — У меня мама гораздо лучше, чем у тебя!
Гельвиг испуганно и робко посмотрел на жену.
— Ты позаботилась о постельке, Бригитта? — торопливо спросил он кротким, просящим голосом.
— Да.
— Где же она будет спать?
— У Фридерики.
— Разве в нашей спальне ей не нашлось бы места — хоть на первое время?
— Если ты захочешь вынести постель Натаниеля, то найдется.
Возмущенный Гельвиг отвернулся и позвал прислугу.
— Фридерика, — сказал он, — эта малютка будет ночью под твоим присмотром — будь добра и ласкова с нею. Это бедная сиротка, привыкшая к ласкам доброй матери.
— Я ничего дурного не сделаю ребенку, господин Гельвиг, но я дочь честных родителей, и мне за всю жизнь не приходилось иметь дела с комедиантами. Неизвестно ведь даже, были ли эти люди обвенчаны…
— Это уж слишком! — гневно воскликнул Гельвиг. — Сегодня мне приходится убедиться, что во всем моем доме нельзя найти ни сострадания, ни милосердия! И ты думаешь, Фридерика, что можешь быть безжалостна потому, что ты дочь честных родителей? Можешь успокоиться, эти люди жили в законном браке. Предупреждаю тебя, что буду очень строг, если только замечу, что ты обижаешь ребенка.
Он встал и отнес девочку в комнату кухарки. Она послушно дала себя уложить и скоро заснула, помолившись за папу, маму, доброго дядю, который отнесет ее завтра к маме, и за «большую женщину со злым лицом».
Фридерика пришла спать поздно ночью. Она была раздражена тем, что ей пришлось долго работать, и сильно шумела в комнатке. Маленькая Фелисита проснулась, села в постельке, отбросила локоны со лба и стала испуганно озираться на закопченные стены и жалкую мебель узкой, слабо освещенной каморки.
— Мама, мама! — громко позвала она.
— Молчи, твоей матери тут нет. Спи! — ворчливо сказала раздевавшаяся кухарка.
Девчурка испуганно посмотрела на нее и тихонько заплакала.
— Ну, заревела… Только этого еще не хватало! Спи, комедиантское отродье! — и Фридерика угрожающе подняла руку. Малютка испуганно спрятала головку под одеяло.
— Ах, мама, милая мама, — шептала она, — где же ты? Возьми меня к себе в постель, я так боюсь… я буду послушной и сейчас же засну… Я для тебя что-то спрятала, я не все съела. Или дай мне хоть твою руку, тогда я останусь в своей постельке и…
— Замолчишь ли ты, наконец! — закричала Фридерика и яростно бросилась к постели ребенка.
Девочка не шевелилась больше, только время от времени из-под одеяла слышалось сдерживаемое всхлипывание.
Старая кухарка давно спала мирным сном, а бедный ребенок все еще горевал по своей исчезнувшей маме…
V
Гельвиг был купцом. Унаследовав значительное состояние, он еще более увеличил его участием в различных промышленных предприятиях. Но по болезни довольно рано должен был оставить деловой мир и жил в своем родном городке, где его имя пользовалось большим уважением. Прекрасный сад за городом и дом на площади давно уже принадлежали семье Гельвиг. В двух верхних этажах дома окна были постоянно завешены белыми шторами, исчезавшими только три раза в год — перед великими праздниками, когда все проветривалось и чистилось. Эти комнаты были необитаемы: в семье Гельвигов не в обычае сдавать внаймы хотя бы часть дома.
Госпожа Гельвиг вступила в этот дом двенадцатилетним ребенком. Когда ее родители умерли, один вскоре после другого, и оставили детей без всяких средств, Гельвиги, ее родственники, взяли девочку к себе. Молодой девушке было нелегко жить у старой тетки, женщины строгой и гордой. Гельвиг, единственный сын тетки, сначала жалел ее, а затем это чувство перешло в любовь. Его мать была против этого выбора, но после многих неприятностей влюбленный настоял на своем и женился. Он принял угрюмую молчаливость любимой девушки за девичью робость, холодность — за нравственную строгость, упрямство — за характер и, женившись, должен был совершенно разочароваться. Очень скоро этот добродушный человек почувствовал железную власть деспотической души и там, где он надеялся встретить благодарную преданность, нашел только грубый эгоизм.