Бетина Крэн - Экзамен для мужа
Схватив Элоизу за руку, сестра Арчибальд бесцеремонно потащила ее к боковому коридору, но Элоиза все-таки успела увидеть аббатису, направляющуюся с графом и его церковником в свою личную приемную.
— Как ты думаешь, может, нам удастся… — Она с вожделением взглянула на закрывшуюся дверь.
— Нет! — прошептала сестра Арчибальд. — Идем, девочка.
— Ты видела ее? — спросила Элоиза, когда они чуть ли не бегом направились к лестнице. — Видела, как она стояла перед ними? Она настоящая аббатиса. Я бы все отдала, чтобы только услышать, как она…
— То, что ты непременно отдашь, Элоиза Арджент, если тебя поймают, так это все шансы произнести наконец свои обеты. Мать-настоятельница была сегодня в ярости, и я ее понимаю. Она все время твердит тебе, что ты должна заниматься своей работой и не совать нос в дела, которые тебя не касаются. Но ты ее не слушаешь.
— О, я слушаю ее, сестра Арчибальд. Всякий раз, помогая кому-нибудь в монастыре выполнять его обязанности, я учусь важным делам. Я уже знаю, как чесать шерсть, плести кружева, ткать… красить материю, делать рисунки и шить одежду… как заготавливать впрок еду и сохранять зерно… как сеять и жать. Я могу починить крышу, оценить скот, доить коз и управлять маслобойней. Я умею читать священные книги и каноническое право, умею писать завещания, прошения в суд, составлять брачные документы, быть арбитром в имущественных спорах арендаторов…
— А еще ты знаешь, как осушать колодцы, поджигать кухню и обугливать замечательных упитанных цыплят до полной неузнаваемости.
— Все это мелочи. — Элоиза остановилась, и сестра Арчибальд остановилась тоже. — Ты не понимаешь… Я очень стараюсь учиться, чтобы доказать преподобной матери, что из меня выйдет хорошая помощница сейчас и даже еще лучшая настоятельница в будущем.
— А доказала, моя девочка, лишь то, что тебе не хватает дисциплины и послушания. Мать-настоятельница никогда не доверит монастырские дела такому своевольному и упрямому созданию, как ты.
Они спустились по лестнице и быстро направились к дортуару послушниц. Элоиза вдруг осознала, что старая монахиня абсолютно права, хотя в глазах сестры Арчибальд промелькнуло что-то похожее на сочувствие. К сожалению, так и есть — все ее попытки доказать свои способности оборачиваются для монастыря бедой. Когда Элоиза со страдальческим выражением лица открыла дверь своей маленькой, бедно обставленной кельи, сестра Арчибальд положила руку ей на плечо.
— Ну-ну, моя девочка, не плачь. Это Великий пост. Обратись за советом к Господу, моли о прощении, может, если не преподобная мать, так хоть Он наставит тебя на путь истинный.
Глаза Элоизы наполнились слезами. Монахиня потрепала ее по щеке, вышла из комнаты и закрыла за собой тяжелую дверь.
Сев на узкий соломенный тюфяк, Элоиза обхватила колени руками. Не вышло. Опять. Почему ей ничего не удается? Может, у нее что-то не в порядке с головой? Вдруг она из тех людей, которые не годятся для принятия святых обетов? Мать-настоятельница назвала ее безрассудной, недисциплинированной и своевольной. Возможно, в одном или двух случаях она и правда виновата перед каждой из послушниц, но ведь это совсем не потому, что она не любит Господа, и уж конечно, не потому, что она не хочет услужить кому-то. Просто она пытается помогать людям по-своему, облегчая им выполнение их обязанностей.
Действительно ли монастырь ее истинное призвание или только едва различимый, но смертоносный шепот греха гордыни? А если это ее истинное призвание, то где ее место в церкви? И где ее место вообще? С двенадцати лет она знала, что не обладает ни красотой, ни терпением, ни покладистым характером, которые необходимы женщине, чтобы выйти замуж. Вскоре, после ее недолгого пребывания в монастыре, оказалось, что ко всему прочему ей не хватает смирения и самоотверженности, чтобы стать членом благословенного Ордена. Ну и что ей остается? Неужели она принадлежит к числу тех ущербных, жалких созданий, которым суждено провести остаток жизни в подвешенном состоянии: не Христова невеста и не мужняя жена?
— Итак, ваше сиятельство, какого рода невесту вы себе ищете? — сразу перешла к делу аббатиса.
Она не сводила глаз с пугающего шлема, лежавшего на тяжелом дубовом столе, который отделял ее от графа и священника. Задавая первый вопрос, настоятельница в первую очередь стремилась узнать побольше о самом лорде, а уж потом о невесте, которую он так хотел получить.
Граф выпрямился, оглядел богато обставленную приемную, затем перевел взгляд на драпированные шелками стены, искусно вытканные гобелены и красные угольки, тлеющие в камине.
— Хорошую, — сердито буркнул он, вытягивая длинные ноги и крепко сжимая пустые ножны у себя на боку. Отсутствие меча лишало его уверенности в себе.
— Может, вы соблаговолите выразиться поточнее? У нас тут монастырь Добродетельных невест, следовательно, все наши девушки будут хорошими невестами. Кроме того, каждый может выбрать у нас невесту на свой вкус.
— Очень хорошую, — нахмурился граф.
— Его сиятельство желает сказать, достопочтенная аббатиса, — осмелился вставить слово маленький священник, отводя взгляд от своего хозяина, — что он ищет девушку в высшей степени набожную, в высшей степени благородную и в высшей степени добродетельную.
Граф расслабился и кивнул:
— Да, в высшей степени добродетельную.
— Как я понимаю, вы придаете этому делу большое значение, ваше сиятельство. — Аббатиса загадочно улыбнулась, — А могу я спросить, почему вы приехали именно к нам?
— Все знают, что лучших невест, чем у вас, нигде не найти, — объяснил граф, взмахнув рукой в латной рукавице.
И это была истинная правда. Жены, привезенные из этого монастыря, отличались набожностью, изысканностью, услужливостью и хорошими манерами. Они умели вести домашнее хозяйство и управляться с прислугой и были известны повсюду как превосходные хранительницы очага в больших и маленьких домах. Единственным их недостатком (что для титулованной аристократии имело немалое значение) было отсутствие у них приданого.
В монастыре содержались младшие дочери знатных семей, девушки, оставшиеся сиротами после войн и эпидемий, или рожденные в семьях с избытком детей женского пола, или просто не имеющие приданого. Но благодаря мудрому и добросовестному правлению аббатисы послушницы не только становились желанными и любимыми женами, но к тому же приносили весьма значительный доход монастырю.
— Герцог Вустер, король Вестфалии, протектор Нижней Саксонии — все брали невест отсюда. И я должен иметь невесту высочайшей добродетели.
Граф Уитмор, глубоко вздохнув, посмотрел на священника, который едва заметно шевелил губами, уставившись на деревянный крест, висящий поверх его изношенной сутаны. Молится. Граф скривился.
