Барбара Картленд - Невинная наследница
— Шутка очень дурного вкуса, — холодно прокомментировала леди Элинор. — Но продолжай, Себастьян.
— Я забыл, кому завещал те несколько предметов, которыми владел в те дни. Ты помнишь, Элинор, что в то время у меня было мало шансов наследовать что-нибудь, кроме долгов отца, а между мной и герцогством были три человека. Но Патрик Шейн, сидевший рядом со мной во время обеда, спросил, стану ли я опекуном его дочери в случае его смерти. Я как раз согласился присмотреть за собаками Фоксли и лошадьми Саара, и ребенок показался мне более или менее неважным. Вейбридж послал за делопроизводителем, и тот торжественно подтвердил, что все завещания законны. Мы оставили их на хранение и отправились на скачки. Думаю, моя память не подводит меня, кажется, я выиграл.
— Но это было десять лет назад?
— Да, но, когда в прошлом году Патрик Шейн умер, другого завещания не оказалось. Думаю, он немного помешался после смерти леди Эми. И был почти без денег. У Равеллы Шейн не было надежд ни на что, кроме жалости, пока на прошлой неделе не умер Роксхэм.
— И он оставил все ребенку? — спросила леди Элинор.
Герцог кивнул.
— А его сын Алистер?
— Роксхэм разочаровался в Алистере с тех пор, как тот покинул Итон.
— Это неудивительно, — натянуто заметила Элинор. — Я слышала, что он буйный, к тому же пьяница и игрок.
— У меня нет оснований считать, что Алистер хуже, чем другие молодые люди его возраста, но Роксхэм был старый святоша. Он ненавидел всех, кто наслаждался жизнью, и ему доставило удовольствие вычеркнуть сына из завещания и оставить все свое богатство ребенку сестры.
— Эми всегда была лучшей в семье, — сказала леди Элинор.
— Теперь ты понимаешь в каком я положении. Это не моя выдумка. Когда мне сказали, что ребенок оставлен под мое попечительство, я приказал Хоторну сделать все для нее как можно лучше. Честно говоря, Элинор, я не думал о ней, пока мне не сказали, что моя подопечная — наследница.
— Но теперь ты должен что-то делать, и именно об этом я и приехала говорить с тобой.
— Правда?
— Я, конечно, предлагаю, чтобы ты передал Равеллу мне, — сказала леди Элинор. — Джордж согласен.
Брови герцога поднялись.
— Джордж? — спросил он. — Но я думал, ты сказала, что твой муж не знает, что ты приехала ко мне?
— Это правда. Он сам намерен посетить тебя, но я знаю, что Джордж…
Она колебалась, подыскивая слова, а герцог засмеялся. Смех был неприятным.
— Тебе не надо подбирать слова, моя дорогая Элинор. Твой муж и я никогда не были в — как бы это сказать — сердечных отношениях. Я очень ясно могу представить себе нашу беседу. Джордж укажет в достаточно грубой манере, что я совершенно не подхожу для того, чтобы руководить судьбой молодой и, конечно, невинной девушки.
Леди Элинор стиснула пальцы.
— О, Себастьян, я не выношу, когда ты ссоришься с Джорджем. Я признаю, что он не очень тактичен, но я не хочу, чтобы ты был груб с ним или он с тобой. Пошли Равеллу ко мне, и тебе не придется ни о чем беспокоиться.
— Это очень странно, — медленно сказал герцог, — что твой муж проявляет такой интерес к бедному осиротевшему ребенку. Мне просто любопытно, Элинор, просто любопытно, был ли он так же озабочен ее существованием неделю назад?
Леди Элинор вскочила.
— Себастьян, это несправедливо! Джордж заботится о деньгах. Мы не богаты как ты, и много людей зависят от нас. Но он предлагает место в доме ребенку Эми не потому, что она получит состояние. Это для меня, потому что я любила Эми.
— Но состояние будет очень полезно, — заметил герцог.
Леди Элинор поднесла платок к глазам.
— Я не понимаю, почему ты стал таким недобрым ко мне, Себастьян.
— Я не хотел огорчить тебя, Элинор, но ты знаешь не хуже меня, что Джордж чертовски скуп. Ставлю тысячу гиней против четырех пенсов, что без состояния Роксхэма Равеллу не приветствовали бы в твоем доме.
— Не важно, что ты думаешь о Джордже, хотя и несправедливо. Ты должен прислать ребенка ко мне.
— Должен? — спросил герцог, подняв бровь. — Вот слово, которое я редко слышу.
— Не притворяйся, Себастьян. Ты знаешь, какая у тебя репутация. Какие возможности будут у ребенка, воспитанного тобой? Она же леди.
— Имеется в виду, что, поскольку она леди, я не должен соблазнять ее, иначе не обойдется без последствий.
— Я не желаю слышать ничего подобного. Не мучай меня, Себастьян. Прикажи Хоторну прислать ее ко мне, и у тебя не будет забот в будущем.
Герцог медленно встал.
— Ты знаешь, Элинор, у меня есть большие возражения против того, чтобы мою жизнь устраивал для меня Джордж. До сих пор я не слишком задумывался о своей ответственности, но помню, что Патрик Шейн оставил Равеллу мне, а не сэру Джорджу Ренхолду. Вспоминая Патрика, я чувствую, что он предпочел бы, чтобы его ребенку предложили возможность наслаждаться жизнью, чем быть под восхитительным, но, без сомнения, смертельно скучным подчинением всем условностям, диктуемым Джорджем.
— Бесполезно говорить так, Себастьян. Ты же понимаешь, что девочка не может оставаться под твоей опекой.
— Почему? Ты можешь объяснить мне почему? — кротко спросил герцог.
Сестра посмотрела на него, и лицо ее смягчилось. Она встала, подошла к нему и положила руки на его плечи.
— О, Себастьян, почему ты стал таким скверным? Ты был таким милым мальчиком, и все любили тебя. Я помню, как взволнован был папа, когда ты родился. Он страстно мечтал о сыне, а мама принесла ему четырех дочерей.
— И что потом? — спросил герцог.
— Мы все испортили тебя, — вздохнула леди Элинор. — И трудно было бы не испортить. Ты был таким забавным и очаровательным. Да, мы испортили тебя, Себастьян, и вот результат.
— И каков же он?
— Ты теперешний. Смотрел ли ты на себя в зеркало, Себастьян? Я знаю, что тебе исполнилось тридцать в прошлом месяце, но выглядишь ты на пятьдесят. Вся беспутная жизнь отразилась на твоем лице, и ты такой скучающий, такой циничный! О, Себастьян, когда-то ты был веселым, часто смеялся. Что случилось с тобой? Почему ты так ужасно изменился?
Ее голос прервался, и она отвернулась, скрывая слезы. Мгновение герцог не двигался, но затем легко засмеялся, снимая напряжение:
— Не драматизируй, Элинор. Ты выбрала свой путь в жизни, я — свой. И мы оба довольны.
Леди Элинор безнадежно махнула рукой.
— Так ты не будешь слушать меня?
— Нет, Элинор.
— И не позволишь мне забрать Равеллу? Себастьян, ты можешь быть каким хочешь, но ты не должен наказывать бедную осиротевшую девочку.
Герцог протянул руку и позвонил.
