Ханна Хауэлл - Только для тебя
Быстро подойдя к юноше, Ботолф опустился на колени возле его стройного молодого тела. Когда он нащупал пульс, мальчик открыл глаза. В их бархатистой глубине затаилась боль. Ботолф поймал себя на том, что восхищается их красотой.
– Я еще не умер, милорд, – прошептал юноша хрипло.
– И не умрешь, – выдохнул Ботолф, с помощью Роджера отчаянно пытаясь остановить обильное кровотечение из раны.
Питни слабо улыбнулся:
– Это успокаивает. Я не хочу вас обидеть, милорд, но если окажется, что вы ошиблись, верните мое тело в Вулфшед-Холл. Я должен быть похоронен рядом со своими предками. – Его улыбка превратилась в гримасу боли. – Немного травы и тугое пеленание – и я не буду слишком вонять.
– Замолчи.
– Как пожелаете, милорд, – прошептал Питни и впал в беспамятство.
– Что здесь случилось? – раздался голос у входа в палатку.
В шатер вошел взволнованный лорд Силингс, тучный граф Кейндал, но Ботолф едва взглянул на него. Он приказал Вальтеру и Весли рассказать о случившемся.
К ужасу Ботолфа, появилась и леди Мери. Она вздохнула с явным облегчением, убедившись, что он жив. Увидев обезглавленного убийцу, леди Мери побледнела, но не ушла. Быстрыми шагами подойдя к сыну, она сначала помогла ему забинтовать раны Питни, а затем занялась и его собственными. Ботолф был благодарен ей за спокойную и умелую помощь.
– Собирается дождь, – заметил лорд Силингс. – Влажность не будет способствовать заживлению ран мальчика. Я приготовлю ему комнату возле вашей, Ботолф. Юный Питни заслуживает наилучшего ухода за свою бескорыстную храбрость.
– Спасибо, Эдвард. – Ботолф поднялся, кончая одеваться. – Теперь он сэр Питни.
– Справедливо.
– А я прощаю вам мое корыто, – проворчал сэр Вальтер. – Маленький негодник убедил меня в том, что я задел вашу честь, Ботолф.
Роджер хмыкнул:
– Парнишка тебя совсем запутал, Вальтер.
– У него просто хорошо подвешен язык, вот и все. Как и у всей его проклятой семьи.
– Ты знаешь Тоддов? – спросил Ботолф, пока Роджер помогал ему в нудном завязывании всех шнурков.
– Ага, а также Джагеров и Хелдонов. Они все одинаковы. Кажутся ангелами, но им лучше не попадаться на язычок. Есть байка о том, как однажды барон Алхрик сидел у ворот крепости врага и убеждал его, что единственным разумным решением для него будет сдать хорошо укрепленную крепость и сотню вооруженных солдат ему и его шести рыцарям.
Вальтер покачал головой:
– Я не сомневаюсь в том, что это чистая правда.
– Как бы я хотела, чтобы мужчины воевали словами, а не мечами, – с горечью заметила леди Мери.
– Ну, мало найдется воинов, более искусных в сражениях, чем Тодды и их родственники. Даже женщины у них отлично дерутся. Жена Алхрика два месяца удерживала Вулфшед-Холл, который осадили шотландцы, пока муж со своими людьми смог вернуться и помочь ей. Но они несколько странные.
– Странные? Чем? – Ботолфа вдруг заинтересовали Тодды.
– Они везут тела своих родных издалека, чтобы похоронить в семейном склепе в Вулфшед-Холле. Их дед погиб в Крестовых походах, но был привезен домой в бочке из-под вина. Они все знают латынь и французский, но часто говорят по-английски, как их крепостные. Алхрик всегда повторял, что это язык наших предков, поэтому он будет говорить на своем родном языке. И добавлял, что когда-нибудь мы все будем на нем говорить.
– Все будем говорить по-английски? – рассмеялся Роджер. – Он что, думал, что мы все станем крестьянами?
– Нет. Он сказал, что мы все станем англичанами. Я не понимал этого человека, – проворчал Вальтер. – Вам больше не нужно корыто? – резко обратился он к Ботолфу.
Понимая, что сэру Вальтеру больше нечего сказать, Ботолф кивнул, невольно улыбнувшись, когда какой-то здоровый детина схватил корыто и унес. Роджер поднял Питни на руки и понес его к дому Кейндала. Ботолф на ходу приказал Весли задержаться и присмотреть за тем, как уберут его шатер и оружие. Жена лорда Эдварда поместила леди Мери в трехкомнатные апартаменты вместе с Ботолфом и раненым юношей. Ей было неловко, что она не может предоставить им большей площади, но леди Мери заверила ее, что они и не думали о роскоши. Ботолф не мог оставаться с дамами: несмотря на свою рану и все случившееся, он должен был присутствовать на банкете.
Обилие еды и веселая компания не смогли отвлечь Ботолфа от мыслей о Питни. Он видел смерть во всех ее формах, видел, как она косила юных и невинных так же жестоко, как и старых грешников. Видел, как она наступала долго и мучительно или приходила неожиданно и быстро. И он мирился с этим, но теперь страстно, безумно желал, чтобы Питни выздоровел.
– Как себя чувствует маленький рыцарь? – спросила леди Оделла, прерывая тоскливую задумчивость, в которую впал Ботолф.
Тот выдавил из себя улыбку. Он знал, что леди Оделла не любит его, и подозревал, что ее внимание объясняется следующим: она считает его подходящим кандидатом в мужья. Он был богат, знатен и влиятелен. Ботолф также понимал, что ее бы вполне устроило, если ему придется много времени проводить в Регенфорде, на варварском Севере, в то время как она сможет жить в более безопасном и цивилизованном Мирвуде.
Он знал, что многие мужчины были бы рады иметь жену, которую видели бы не слишком часто. Оделле было девятнадцать лет, и о ней ходили не очень лестные слухи. Дважды ее хотели выдать замуж, и каждый раз жених умирал накануне свадьбы. Ботолф не сомневался, что, попроси он руки девушки, его предложение с радостью будет принято, но пока колебался.
– Думаю, что он будет жив, – наконец ответил он.
– Со стороны мальчика было очень смело наброситься на убийцу, будучи невооруженным и намного меньше ростом. Но ведь Тодды славятся своей доблестью.
«Кажется, кроме меня, весь мир знает о Тоддах», – подумал Ботолф и спросил:
– Вы встречались с кем-нибудь из них?
– Только раз. На турнире. Лорд Алхрик выглядел как трубадур, как поэт. Он был светловолос и строен. И такими же были два его старших сына, Хантер и Рок. Но больше я запомнила не это, а то, как они вели себя на турнире. Их мастерство и дерзость, их почти дикая ярость и воинственность оказались неожиданными для большинства зрителей. Они завоевали почти все награды в этот день; а на вечернем банкете опять выглядели ангелами со светло-золотистыми волосами и подернутыми дымкой глазами и пленили всех присутствующих приятным обхождением и обаянием. Это трудно объяснить.
– Вы очень хорошо объяснили, миледи. Будто в одном теле живут два человека: бесстрашный рыцарь в доспехах и робкий поэт. Что еще вы знаете о Тоддах?
– Не слишком много. У них большая семья, много детей, достигших юношеского возраста. Они кичатся своим саксонским происхождением. – Она рассмеялась своим звонким смехом, которым очень гордилась. – Так носиться со своим родом, берущим начало от побежденных саксов, довольно-таки странна.
