Рексанна Бекнел - Супруг по заказу
— Аааарчи, — протянула Сара, закатывая глаза.
Августа поджала губы и строго взглянула на младшую дочь:
— Я бы посоветовала тебе быть более почтительной со старшими!
Сара порывисто отбросила пяльцы.
— Он, конечно, старше меня, но куда моложе некоторых!
Оливия поморщилась: Неужели мать увлеклась Арчибалдом Коллинзом, только недавно получившим титул графа Холдсуэрта? Он ведь младше ее на добрых десять лет.
Августа, дрожа от ярости, медленно поднялась.
— Тебе лучше придержать язык, — остерегла она Сару, — иначе я отошлю тебя в Ноттингем.
— Предпочитаю жить в Ноттингеме, чем ежедневно наблюдать, как ты выставляешь себя полной дурой! — завопила Сара, вылетев из комнаты.
После ее ухода в комнате воцарилось ужасающее молчание.
— Тааак, — прошипела Августа, яростно одергивая юбку своего небесно-голубого в полоску утреннего платья.
Даже в гневе она была очень хороша, и на секунду Оливия загляделась на мать. Невероятно красивые голубые глаза, густые светлые волосы, в которых седина не была заметна. Да и фигура по-прежнему изящна и моложава. Трудно поверить, что она родила троих детей, по одному от каждого мужа.
Но теперь, через два года после смерти отца Сары, Августа поняла, как одинока. Даже дети не могли заполнить пустоты в ее сердце. Она была из тех женщин, которые не могут оставаться незамужними. Именно этой стороны материнской натуры Оливия и не понимала. Сначала она вышла замуж за старика, потом — за неотразимого мота и повесу и наконец — за истинного джентльмена. Неужели недостаточно? И что ей за нужда снова пытаться сковать себя брачными цепями? Личный ее доход достигал трех тысяч фунтов в год. Кроме того, она владела загородным домом в Ноттингеме и в ее распоряжении был городской дом Джеймса, не говоря уже о поместье Бердов в Шотландии, которое должно было со временем перейти к Оливии.
И несмотря на все это, Августа по-прежнему нуждалась в мужчине. Оливия и Джеймс не возражали против нового брака матери, а вот Сара, к сожалению, не могла смириться с мыслью о том, что кто-то заменит ее любимого папу.
Оливия закрыла крышку чернильницы и послала миссис Маккафери безмолвный сигнал оставить их. Как только за экономкой закрылась дверь, Оливия осторожна сказала:
— Мама, ты, конечно, можешь понять причину возражений Сары…
— Он всего на несколько лет младше меня. Какая-то ничтожная разница! Кроме того, никто не поверит, что мне больше тридцати пяти!
Августа взглянула на свое отражение в трюмо, выпрямилась и вскинула подбородок.
— И тебе совершенно ни к чему трубить на весь миро моем истинном возрасте, — строго добавила она.
— Сара расстроена не из-за его возраста.
Августа прошлась по комнате, остановилась у открытого окна и скомкала развеваемую ветром кружевную занавеску.
— Период моего траура давно закончен.
— Да. Но и это ничего для Сары не значит. Она очень любила отца. Как и все мы, — тихо добавила Оливия.
Хамфри Данмор был таким же хорошим отцом для нее и Джеймса, как и для родной дочери. Августа со вздохом склонила голову:
— Мне тоже его недостает. Но подумай, Оливия! Джеймс стал виконтом Фарли и ведет независимую жизнь. Рано или поздно он женится. Ты выйдешь замуж. Потом и Сара начнет выезжать в свет. И, как ты понимаешь, с таким лицом и состоянием, как у нее, в девушках не засидится. И что тогда делать мне? Жить одной или в доме сына? Ни за что. Я этого просто не вынесу. Поэтому я должна выйти замуж, пока еще достаточно молода и привлекаю мужчин. Давно пора об этом подумать. Почему Сара никак не хочет этого понять?
Оливия раздраженно вздохнула. В этой необычайной семейке, состоящей из беззаботного брата, инфантильной матери и угрюмой сестрицы, она иногда чувствовала себя строгой родительницей.
— Саре очень трудно это понять, матушка. Ты должна дать ей время. И не расстраивайся из-за ее выходок. Когда-нибудь она смирится и примет нового мужчину в твоей жизни. Ты забываешь, что и мы с Джеймсом вели себя раньше точно так же.
Августа послала дочери любящую улыбку.
— Ты такая хорошая девочка, Ливви. Такая чудесная дочь. Повезет же какому-то счастливчику получить тебя в жены! И я стану ужасно скучать по тебе.
Оливия рассмеялась, поднялась и обняла мать.
— Почему же ты постоянно требуешь, чтобы я вышла замуж?
Августа стиснула руку дочери.
— Ты считаешь меня безответственной, и, возможно, в чем-то права. Но я сознаю свой материнский долг. И должна позаботиться о том, чтобы найти тебе достойную партию. Это твой третий сезон, и тебе уже двадцать один год. Не позволю, чтобы говорили, будто одна из моих дочерей вот-вот выйдет в тираж! Ты уже отказала мистеру Прайну и этому типу… как там его… вечно забываю… И сама знаешь, что малейшего поощрения будет достаточно, чтобы привести его к алтарю.
— По-моему, мама, мы говорили о твоих планах. Не о моих, — отрезала Оливия.
Августа обняла дочь за талию и благодарно улыбнулась:
— Значит, ты не возражаешь против Арчибалда?
— Этого я не сказала. Я недостаточно хорошо знаю его, чтобы иметь по этому поводу собственное мнение.
— Хочешь сказать, что не соизволила ничего написать о нем в своем жалком журнальчике, которым так хвастаешься?
Оливия смешно сморщила нос.
— Он совсем недавно появился на сцене. Но позволь заверить, что я постараюсь обратить внимание на любую его реплику.
Августа отстранилась и пригладила волосы, словно пытаясь найти воображаемые недостатки в своей идеальной прическе.
— Если услышишь о нем что-то… ну… сама знаешь… что мне необходимо знать…
— Например, о знаках внимания, которые он оказывает другим женщинам?
Мать поспешно кивнула.
— Ты не только красива, но еще и умна, и ужасно добра к своей бедной матери. — Лицо ее вдруг стало серьезным. — Знаю, Оливия, он намного младше меня. И хотя имеет детей от первого брака, возможно, захочет, чтобы я родила еще ребенка… которого я никогда не смогу ему дать. Но мне он так нравится! Обаятелен и остроумен, а я всегда хотела стать графиней. Надеюсь, ты понимаешь меня, дорогая?
— Разумеется, мама, но и ты должна понять чувства Сары. Она нуждается в тебе. Именно сейчас, потому что уже потеряла одного родителя. Не хватало еще, чтобы она посчитала, будто теряет и другого.
— Вздор! Как она может поверить такому?
Оливия снова вздохнула. Да, матушку никак нельзя было назвать злой или бездушной, но ее эгоцентризм порой больно ранил.
— Расскажи мне об этой поездке в Йоркшир, — попросила она. — Я знаю, почему ты туда собралась. Но почему туда едет граф Холдсуэрт? Разве его поместья не в Суффолке?
