Конни Мейсон - Нежная ярость
Наблюдая за девушкой сквозь полуприкрытые веки, Филип увидел, что она покорилась отцовской воле. «Может быть, все-таки она мне подойдет», – подумал он, разглядывая плавный изгиб ее высокой груди под невзрачным одеянием. Ее юная женственность была притягательна, и трудно было этому противиться, даже такому человеку, который дал зарок отказаться от подобных соблазнов. Если ее еще одеть как следует... Он перевел взгляд с бесформенного платья на уродливый апостольник, скрывавший ее волосы. Внезапное желание охватило его, и он не смог удержаться.
– Снимите ваш головной убор, Габриэль, – приказал он. Взгляд затуманившихся от слез фиалковых глаз изумленно встретился с его взглядом, когда он подошел к ней и чуть приподнял голову за подбородок. Так как девушка не шевельнулась, Филип протянул руку и сдернул с ее головы платок. Когда каскад серебристых волос, бледных, как лунный свет, заструился волнистыми прядями по ее спине, он, затаив дыхание, молчал, так ошеломило его это великолепие. Филип с трудом справился с сильным сердцебиением.
Жильбер самодовольно отметил про себя: можно считать, что он уже на пути в Италию. Хотя Сент-Сир говорил, что хочет найти добродетельную и покорную жену и не упоминал о внешности, он такой же мужчина, как и все, а какой мужчина откажется заполучить такую молодую и прекрасную девственницу, как Габриэль, в свою спальню.
Когда Филип наконец обрел дар речи, Габби поняла, что ее молитвы не были услышаны. Ее будущее было решено, и никто не подумал о ее чувствах и желаниях.
– Договорились, Ла Фарж, – сказал Филип, нехотя отрывая взгляд от девушки. – Деньги, о которых мы условились, будут положены в ваш банк, как только я вернусь в Париж.
Лили довольно улыбнулась, а Жильбер радостно потер руки.
– Когда вы хотите венчаться, Сент-Сир? – спросил он.
Филип непроизвольно нащупал документ, который он зашил в подкладку камзола сегодня утром. Он знал, что времени терять нельзя, так как его миссия не завершена. Не обращая внимания на Габби, он сказал:
– Один из моих кораблей сейчас стоит на якоре в Бресте и ждет моего сигнала. Не вижу причин откладывать свадьбу, поскольку мне не терпится поскорее достичь Нового... гм... Мартиники. – Он сделал паузу, чтобы удостовериться, не обратил ли кто внимание на его оговорку, но убедился, что никто ничего не заметил, и продолжил: – Венчание состоится через три дня. – Ни разу его взгляд не задержался на маленькой, поникшей фигурке в сером одеянии.
– Церемония состоится через три дня, в полдень, – объявил Жильбер. – Моя дочь будет готова.
– Хорошо, – ответил Филип. – Я пошлю гонца известить капитана, чтобы он был готов сняться с якоря, как только я прибуду на борт со своей женой. – Тут он вдруг вспомнил о Габриэль и перевел на нее свой твердый, как гранит, взгляд. – Итак, прощайте, мадемуазель Габриэль, до скорой встречи.
Он повернулся и вышел из комнаты, оставив Габриэль, потрясенную и почти без чувств.
– Как вы могли, папа? – закричала она, как только Филип вышел. – А вы, мама? Как вы мог ли позволить папе продать меня этому невыносимому человеку?
– Мы сделали для тебя то, что все родители делают для своих детей, – ответила Лили, которой наскучили капризы дочери. – В эти тяжелые времена мы сделали все, что в наших силах, чтобы обеспечить твое будущее. Мы не сможем больше оставаться во Франции и заботиться о тебе. Ты не единственная девушка, чей брак устроен родителями, и, я должна сказать, устроен наилучшим образом.
– Не горюй, – отец пытался утешить ее, – в судьбе молодой девушки могут быть вещи пострашнее, чем брак с молодым, богатым и знатным плантатором. Например, навеки заточить такую красоту в стенах этого монастыря. – Его горящие глаза жадно бегали по фигуре дочери. – Я и понятия не имел, что ты превратилась в такое очаровательное создание. Надо же, этому Сент-Сиру здорово повезло.
2
События последних дней промелькнули перед ее внутренним взором: она открыла глаза, увидела священника, услышала его невыразительный голос – он соединял ее неразрывными узами с мужчиной, стоявшим рядом. Габби услышала и собственный дрожащий голос, который прозвучал как будто бы со стороны, когда она повторяла слова священного обета, вечного и нерушимого. Она никак не могла справиться со страхом, ей казалось, что она видит кошмарный сон, вот-вот она проснется на своей привычной кровати в монастыре. Как она ненавидела Филиппа за его надменность, властность, его мрачную красоту!
Но вот священник объявил их мужем и женой, и наступила тишина. Без всякого предупреждения ее супруг положил ей руки на плечи. Она побледнела, потому что поняла, что сейчас он востребует поцелуй, положенный ему по праву обладания. Он застал ее врасплох, и ее губы были полуоткрыты, когда он приблизился к ней. Как только он ощутил ее мягкое, теплое, прерывистое дыхание, холодная сдержанность на мгновение оставила его, поцелуй стал более жарким, но Филип, быстро опомнившись, резким движением отпустил Габби, успев бросить на нее хмурый и озадаченный взгляд.
После этого Филип подвел ее к небольшому кружку слуг и друзей семьи, которые были спешно собраны ради такого случая. Габби не в силах была вымолвить ни слова в ответ на поздравления. Все произошло уж слишком стремительно, да еще этот поцелуй... В конце концов, она всего второй раз в жизни видела человека, который только что стал ее мужем. Она снова вспомнила, как три дня тому назад впервые увидела Филиппа в комнате матери-настоятельницы. Он ей показался в тот раз холодным и высокомерным, его взгляд был дерзким и одновременно расчетливым, и с тех пор Филип не потрудился как-то сгладить впечатление.
Голос мужа вернул ее к реальности.
– Вы, кажется, унеслись куда-то далеко. О чем вы думаете, моя малышка?
Слово «малышка» она восприняла как насмешку, и это нисколько не рассеяло ее мрачные мысли.
– Я думала, месье, как хорошо было бы очутиться снова в обители Святой Цецилии, – выпалила она, потому что не посмела солгать.
– Меня зовут Филип, – сказал он тихо, но твердо. – Я ваш муж, и вы не должны называть меня «месье».
– Да, Филип, – послушно повторила она, хотя внутри вся кипела от возмущения.
– Может быть, хотите что-нибудь съесть или выпить, – спросил он, подводя ее к небольшому столу, где было расставлено угощение.
– Нет, месье, я не голодна.
Он сильно сжал ее локоть, но, когда она вскрикнула, сразу отпустил ее. Губы его были плотно сжаты. Она потерла руку и дала себе слово не забывать обращаться к нему по имени. «Но что же это за человек, Боже мой!» – подумала она с отчаянием.
– Если вы извините меня, то я покину вас на несколько минут, мне необходимо поговорить с вашим отцом перед отъездом. Вы можете пока подняться к себе в комнату и переодеться из этого безобразного свадебного платья во что-нибудь более подходящее для путешествия.
